Закон трех отрицаний - Александра Маринина

О, Анита Станиславовна отлично изучила своего брата и моглалегко предсказывать его поведение в тех или иных ситуациях. Она точно знала,что ничего выяснять у Ларисы он не станет. Тут она сыграла безошибочно. Новлиять на Валерия она все-таки не могла.

Еще в августе она зашла на работу к Любе и увидела на еестоле несколько визитных карточек Аничковой. Незнакомое слово «кинезиология» еезаинтересовало, она незаметно взяла карточку и навела справки. Оказалось, чтокинезиология – довольно полезная штука, если уметь ею пользоваться. Вот он,реальный шанс заставить непокорного братца плясать под ту музыку, которуюзакажет Анита. Она позвонила Аничковой, назвалась сотрудницей холдинга«Планета» Любой Кабалкиной и договорилась о встрече. Собственно, мысльназваться чужим именем пришла ей в голову неожиданно, когда Аничкова сталаспрашивать, где Анита взяла ее телефон. Ни на кого не сослаться она не могла, аЛюба сказала, что всех сотрудников «Планеты» психолог будет обслуживатьанонимно, то есть не разглашая их имена в трудовом коллективе. Вот и пустьГалина Васильевна думает, что работает с Кабалкиной, ведь сама Люба ни за что кней не пойдет, в этом Анита была уверена.

Однако встреча с психологом повернулась неожиданно дляАниты. Галина Васильевна отказала ей, причем самым нелицеприятным образом.

– Научите меня кинезиологии, – потребовала Анита,привыкшая, что все ее желания исполняются беспрекословно.

– Зачем вам это нужно? – вполне доброжелательнопоинтересовалась психолог Аничкова.

– Я не могу справиться со своим братом, он менясовершенно не слушается. – Аните даже в голову не приходило солгать, ейказалось, что ее желание влиять на брата более чем естественно.

– То есть вы хотите овладеть методом кинезиологии,чтобы заставить вашего брата делать то, что вы хотите? – прямо спросилаГалина Васильевна. – Я сожалею, но вы напрасно пришли ко мне.

– Почему же? У моего брата проблемы, которые он неосознает, и я хочу помочь ему.

Анита почувствовала, что с размаху зашла слишком далеко, ипопыталась отыграть назад. Но это не помогло.

– Если вы не можете справиться с братом и вас этобеспокоит, то это у вас проблемы, а не у него. С вашими проблемами я готоваработать, если хотите.

– У меня нет проблем, – резко ответилаАнита. – А вот брату я хочу помочь.

– Не надо меня обманывать, – холодно ответилаАничкова. – У нас с вами ничего не получится, Любовь Григорьевна. Всегодоброго. Счет за ваш визит я выставлять не буду.

Анита ушла совершенно обескураженной. Как ни пыталась, онане могла понять, почему кинезиолог ей отказала. Но с отказом она так или иначесмирилась. И все было бы хорошо, если бы от Любы она не узнала, что планируетсяприем в честь десятилетия «Планеты». На приеме будет Аничкова, будет сестричкаЛюба и, вероятнее всего, брат Валерий. Вот это уж совсем ни к чему. А ну какЛюба вздумает познакомиться с Галиной Васильевной, представится ей, тут-то всеи выплывет. И тогда уж Аните совершенно точно никогда не удастся заполучитьстроптивого брата со всеми потрохами и деньгами.

Нет, ни в коем случае допускать этого нельзя. Аничкова недолжна прийти на прием. И вообще нужно избежать любой возможности встречипсихолога с Любой. Как же она раньше-то об этом не подумала? Ей казалось, чтоона все предусмотрела, что Люба ни за что не пойдет к психологу, что психологне откажет Аните в ее просьбе… А оказалось все совсем не так. Все построениеначало рушиться, как карточный домик, и необходимо было немедленно принятьмеры.

Анита их приняла. Вернее, она приняла решение, а осуществлялего Антон Кричевец с помощью каких-то безмозглых балбесов. Антон же позвонилплемяннику Аничковой и сделал так, чтобы имя Любы Кабалкиной из ежедневникаисчезло.

Вот такая выстроилась картина. Но чтобы сложить мозаику,следователю Ольшанскому пришлось несколько дней подряд вести многочасовыедопросы и очные ставки, проводить опознания и следственные эксперименты, аоперативники мотались по всему городу в поисках информации, которую требовалследователь. Но с каждым днем заданий сыщикам поступало от Ольшанского всеменьше и меньше, теперь основную работу предстояло проделать ему самому. Аребята с Петровки уже занимались другими убийствами, которые в Москвесовершаются ежедневно, так что без дела им не сидеть.

* * *

В назначенный день Настя Каменская вышла на работу. Инеожиданно поймала себя на том, что не думает, как раньше, как бы ей увильнутьот оперативки. Не то чтобы она с нетерпением ждала встречи с начальником, вовсенет, но былого страха и нервозности не было. Она, как обычно, пришла на службурано и к началу совещания успела выпить кофе с Коротковым и обсудить с МишейДоценко преимущества и недостатки обоев, образцы которых он привез с ярмаркистройматериалов. И еще она успела созвониться с Женей Фроловым, которыйкогда-то был старостой ее курса в университете, и уточнить время и местовстречи выпускников: в этом году исполняется ровно двадцать лет с моментаокончания университета. Да-да, с тем самым «дядей Женей», который, какоказалось, Настю и разыскивал, пока она жила в Болотниках.

Ровно в десять утра она вместе со всеми вошла в кабинетАфанасьева и заняла свое привычное место, на котором сидела все годы, поканачальником отдела был Колобок-Гордеев.

– Каменская! – В возгласе полковника было стольконеподдельной радости, что все сотрудники, как один, в недоумении уставились наначальника. – Как же я рад, что ты наконец появилась! Мы тут без тебя какбез рук, совсем зашиваемся. Ну, ты как? Окончательно выздоровела?

Настя почувствовала, как в груди нарастает и рвется наружунепонятно откуда взявшееся счастье. Как все, оказывается, просто. Ты перестаешьбояться человека и ненавидеть его, и он тут же реагирует на это открытостью иискренностью.

– Окончательно, Вячеслав Михайлович, – ответилаона, с трудом борясь с дурацкой улыбкой, расплывающейся по лицу.

– Ты смотри, первое время не очень-то бегай, щади ногу.А вы, мужики, – он выразительно посмотрел на остальных, – имейтеснисхождение, отнеситесь с пониманием. Вас много, а Каменская у нас одна.Приступаем к работе…

Добрых полдня Настя ходила под впечатлением от встречи сАфоней. Нет, так не бывает, так просто не может быть. Где-то в Болотниках онадумала и бормотала какие-то фразы, а здесь, в центре Москвы, на Петровке, ееначальник… Нет. Или да?

Ближе к концу дня к ней заглянул Сережка Зарубин.

– Слышь, Пална, ты у нас самая умная…

– Я у вас самая больная, – перебила егоНастя. – Слыхал, что начальник утром сказал? Поимей снисхождение иотнесись с пониманием.

– Ну ладно, ты у нас самая больная, поэтому объяснимне, тупому и необразованному, почему все-таки психолог Аничкова отказалаВолковой? Вот я в этом деле все понимаю, а этого не понимаю.