Закон трех отрицаний - Александра Маринина

Или ничего не происходило? И она страдает и продолжаетстремиться доказать себе самой и всем остальным собственную неповторимость? Иесли так, то что из этого следует?

А следует из этого много всякого непонятного… Толькоинформации у Насти маловато, надо бы поподробнее расспросить Сережу Зарубина,который плотно занимался Анитой Волковой. Может быть, всплывут какие-то детали.

* * *

Филолог Самарин приехал в три часа. И, как обычно, первыепятнадцать минут потратил на извинения. На этот раз – за то, что явился не впять, как договаривались, а раньше. Он сегодня слишком рано выехал из дому,накатался до умопомрачения и ужасно устал, спина затекла, поясницу ломит, плечибудто свинцом налиты, и сидеть за рулем уже нет никакой возможности.

– Вы не беспокойтесь, Настя, если вам недосуг мнойзаниматься, я не стану вам докучать, у меня и книга с собой есть, я посижупочитаю, мешать не буду.

– Да вы мне не мешаете, – улыбнулась Настя. –Только вот с едой у нас с вами проблема.

– Хотите, я в магазин схожу и все куплю? – тут жевызвался Самарин. – Здесь же недалеко.

– Не в этом дело. Я села на жесткую диету, у меня полнопродуктов, но таких, какие мужчины обычно не едят. Замороженная цветнаякапуста, например, или капуста брокколи. Даже хлеба нет, не говоря уже о мясе,масле и колбасе.

– А сыр есть? – поинтересовался он.

– Есть.

– Можно приготовить цветную капусту с сыром, оченьвкусно.

– Вы умеете? – удивилась Настя.

– Я – нет, что вы. Так моя жена делает. Если хотите, япозвоню и спрошу рецепт.

– Спросите, – согласилась Настя.

А что, это может оказаться очень даже ничего, вкусно.Кажется, Лешка тоже так готовил, и Насте нравилось. Но как он это делал, она невидела и не знала.

Валентин быстро поговорил по телефону, что-то записал всвоей пухлой тетрадке и радостно обернулся к Насте.

– Оказывается, все очень просто. А если есть яйца, тосовсем хорошо.

Яиц не было, решили, что попробуют обойтись без них.

– А почему вы на диете? Что-то с желудком? –спросил Самарин.

– С весом, – мрачно проинформировала егоНастя. – Надо срочно худеть.

Разговор о полноте-худобе-лишнем весе в сочетании сприсутствием филолога-автолюбителя и с недавними мыслями об Аните Волковойнавел ее на воспоминания о режиссере Островском. Самарин сказал Лешке, что вжизни Островский выглядит не таким крупным и полным, как на телеэкране. Можетбыть, они знакомы или как-то общались? И вдруг ей повезет, и Валентин расскажето режиссере что-нибудь стоящее внимания? Ведь убийство актрисы Халиповой так ивисит, версия о причастности к нему Дронова и Багаева никак не подтверждается,а других версий как не было, так и нет.

– Вы хорошо знаете Островского? – спросила она,натирая сыр на мелкой терке.

– Кого?

– Островского Константина Федоровича, режиссера.

– Совсем не знаю, я с ним не знаком.

Что это? Ей почудилась или в речи филолога появилисьнаполненные необъяснимым напряжением паузы?

– А где вы его видели? – продолжала спрашиватьНастя, не глядя на Самарина.

Сыр почему-то вдруг начал застревать в ячейках терки и никакне хотел свободно двигаться вверх и вниз. Руки у нее дрожат, что ли?

– Я?

Тянет время, тянет, задает дурацкие вопросы. «Я?» Ну а ктоже, не Настя ведь. Чего он так разволновался?

– Вы, Валентин. Вы же его видели?

– Н-ну… да, видел. А что?

– Где?

– Где?

Опять переспрашивает. И насчет магазина он не очень удачновыступил. Он ведь подъезжал к дому со стороны трассы, а магазин находится всовершенно другом конце поселка, и Самарин никак не мог проезжать мимо него.Значит, он бывал здесь раньше, гулял по Болотникам. Зачем? И почему ни разу необмолвился об этом? Черт, где же на первом этаже тревожные кнопки? В спокойномсостоянии Настя помнит их месторасположение, а как начинает нервничать, так всеиз головы долой. Ах да, одна кнопка прямо здесь, на кухне, под столом. Ладно,сядем к столу, закурим, устроим себе перерыв. К кнопочке поближе.

– Валентин Николаевич, давайте заканчивать сиграми, – вполне миролюбиво предложила Настя. – Вы ведь не случайнооказались в этом доме. Вы поджидали моего мужа, стояли с колесом в руках,разыграли спектакль. Очень умело разыграли, отдаю вам должное. Вы своей целидостигли. Вы познакомились с нами, вы приезжаете сюда. Зачем? Что вам нужно?

Самарин сидел, опустив плечи и глядя куда-то в пол. Нехохочет над ее домыслами, не иронизирует над Настиной подозрительностью, невозмущается. Значит, все правда.

– Как вы догадались? – спустя некоторое времяспросил он.

– Вы знаете, где у нас тут магазин, хотя знать недолжны бы. И вы явно не хотите отвечать на вопрос, где вы видели режиссераОстровского. Никаких гениальных прозрений с моей стороны не было, вы сами проговорились.Так я вас слушаю, Валентин Николаевич.

– У вас есть дети?

– Нет.

– А у меня есть. Сын, с которым мне не повезло. Но этомой сын, единственный, и я его люблю. И готов спасать его во что бы то нистало. Вы должны понять меня…

– Я постараюсь, – Настя говорила мягко, носвободной рукой на всякий случай нащупала спасительную кнопку.

– Примерно три недели назад Сашка сильно переменился,стал нервным, психованным, начал кричать на мать. Запирался в своей комнате. Они раньше не был подарочным сыном, с ним были проблемы… Но сейчас это выходилоза всякие рамки. Мы с женой проявили настойчивость и вытрясли из него… Это былоужасно. Мы даже поверить не могли.

Самарин замолчал. Настя терпеливо выжидала, потом задалавопрос:

– Что вам рассказал ваш сын? Что он натворил?

– Он убил человека. Вернее, не он один… То есть я хочусказать, что их было двое… Сашка и его дружок.

– Как это случилось?

– Их наняли.

– Что?!

– Да-да, их наняли. Им заплатили деньги, чтобы ониубили какую-то женщину. Они даже не знали, за что. Просто убили за деньги. Божемой, как это отвратительно! Лучше бы в драке, случайно, тогда я хотя бы смогэто понять.

– Кого они убили? Какую женщину?

Настя с трудом сдерживалась, чтобы сохранять спокойствие имягкость. Только так можно было добиться от Самарина внятных ответов. Ейхотелось поторопить его, быть напористой, быстрой, но он может испугаться изамкнуться. Он рассказывает только до тех пор, пока это похоже на дружескуюбеседу. Для него Настя сейчас не милиционер, который немедленно кинется арестовыватьсына Сашу, а человек, у которого можно спросить совета.