Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х - Александр Платонов

После невольного участия, как оказалось в запланированной врагами нашей Родины провокации, делать нам с Маковым в Моздоке было нечего, хотя мы уже видели суету тех же должностных лиц по подготовке новой авантюры – войны с Чечнёй. Созвонились с генералом Семёновым и выехали в Москву, по пути поработав в Ставрополе и Краснодаре, перестраивая сотрудников антитеррористической линии этих управлений на работу в условиях надвигающейся войны. Сразу хочу подчеркнуть, что на фоне огромной текучки кадров в центральном аппарате ФСК в Москве, вызванных массовым увольнением многих профессионалов, на местах ещё оставались мощные и работоспособные коллективы контрразведки. В регионы России на то время ещё не успела добраться ржа «либераст-демократии» новой власти. В Ставрополе, активно работающие оперативники отдела ВТ, возглавляемого полковником А. В. Гречковым, почему-то сдерживались чрезмерно осторожным начальником управления. Сотрудники отдела возмущались тем, что несмотря на резкое обострение оперативной обстановки и случаи нападений на них, по устному его распоряжению у всего личного состава отобрали табельное оружие. Капитан Мелентьев, квартиру которого ограбила группа бандитов, обратился с рапортом с просьбой вернуть ему пистолет. В ответ начальник управления цинично заявит: «У тебя уже ограбили квартиру, а вторично они не полезут. Поэтому оружие тебе не нужно». Не хотелось, но пришлось при личной встрече, разъяснять «осторожному» генералу о недопустимости подобного недоверия офицерам, вдвойне рискующим, будучи безоружными своими жизнями, на линиях борьбы с терроризмом и организованной преступностью. Тогда ещё не знал о том, что с подобным столкнусь, вернувшись в Москву, когда по воле какого-то начальника-кадровика, пистолеты попытаются отобрать и у моих подчинённых. Краснодар встретил красотой своего города и обилием разработок местного отдела БТ, которым грамотно руководил подполковник Г. И. Макимов. Уровень и глубина выходов его сотрудников не только на местные, но и межрегиональные и даже зарубежные террористические формирования, меня поразил. Главное, что краснодарским чекистам удалось сохранить стратегический стержень органов безопасности СССР – работать на упреждение. Сразу договорились о взаимодействии, в последующем реализуя ряд совместных разработок. В служебном блокноте сделал пометки и о необходимости любыми путями перевести к себе в отдел хотя бы парочку таких профессионалов из Ставрополя и Краснодара. Тем более что в те времена ещё действовала программа КГБ СССР по поддержке и содействию таким переводам. Прилетев в Москву с ещё продолжающими нас терзать воспоминаниями о неудавшейся операции в Чечне 26 ноября с сотнями погибших русских офицеров и чеченцев, мы с Маковым с удивлением обнаружили, что на облике столицы это совершенно не отразилось. Москвичи и миллионная диаспора из бывших республик Закавказья и Средней Азии, продолжали куда-то спешить, делать деньги, прожигать их в ресторанах и жить какой-то своей, обособленной от России иллюзорной и мирно-праздной жизнью.

В это время, вовлекая россиян в войну в Чечне, мировая закулиса настойчиво воплощала в жизнь долгосрочные планы по развалу теперь уже России.

Всемирный банк и Фонд заклятого друга России Сороса замахнулись на нашу, одну из лучших в мире систему образования. В ноябре 1994 года с представителями «пятой» колонны в «нашем» правительстве они разработают программу реформы образования в РФ. По этой «инструкции» каждый сверчок должен был знать свой вершок (сучок). Общее всенародное образование убивали на корню. В программе предлагалось ликвидировать педагогические ВУЗЫ и профессионально техническое образование, лишающее будущего школ и производства. Не давая полного образования народу и выращивая аполитичного элемента, только удовлетворяющего свои животные инстинкты, соответственно создавали из них огромную криминальную базу.

Утром следующего дня после прилёта, как обычно в таких случаях, возле моего кабинета толпилась очередь из ударников нашего чекистского труда, желавших пробить себе дополнительные «точки» для реализации ведущихся дел. Степенно вошли заместитель и начальники направлений. Лавину их информации пришлось сузить до возможности её восприятия в первый день. К вечеру начал постепенно врабатываться и понимать происходящее. Однако намеченный на следующий день план работы отдела, внезапно был обрушен поздним звонком от начальника управления. Генерал Семёнов дал команду срочно зайти к нему в кабинет, где меня ожидал незнакомый сотрудник. Представившись старшим опером по ОВД УВКР подполковником Фадеевым, он протянул мне подлинник сообщения с двумя фотоснимками московской области, сделанными из космоса.[443] Документ содержал информацию о готовящихся через день-два в Москве терактов со стороны вооружённой группы чеченских боевиков, разместившихся в конкретном доме села Прутки Подмосковья.[444] На справке к сообщению стояли грозные визы начальника УВКР: «Срочно информировать УБТ». Насторожило то, что на мои попытки при генерале задать уточняющие вопросы Фадееву, тот отвечал общими фразами, оправдываясь кратковременностью явки с агентом, якобы из дудаевского стана. Подумал про себя: «Дело тёмное. Пахнет дезинформацией», но начальник УБТ настоял провести утром следующего дня операцию по захвату террористов, задействовав «Альфу» и взаимодействующие органы МВД. Ответил: «Есть» и ушёл к себе вместе с подполковником. При нём созвонился с начальником «Альфы» генералом Г. Н. Зайцевым, приславшего ко мне начальника отделения для получения задачи. Когда позвонил начальнику 8-го отдела РУОП М. В. Сунцову, он также как и я до этого, начал по телефону задавать уточняющие вопросы Фадееву. Тот нервничал, путаясь в ответах, но ручался за надёжность источника и достоверность информации от него. Михаил Васильевич вынужден был согласиться принять участие в запланированной на раннее утро операции, пообещав через возможности участкового провести предварительную разведку. Сотрудник «Альфы» также убыл к себе, шокировав меня заявлением, что его бойцы займут позиции сегодня же ночью. На мои сомнения в целесообразности спешки, мудрый руководитель заявил: «Не переживайте. Даже, если информация не совсем достоверная, в любом случае моим бойцам необходима тренировка, приближенная к боевым условиям. Разведку мы также сами проведём кроме милиции».

Ранним утром следующего дня мощная объединённая группировка УБТ, «Альфы» и РУОП расположилась невдалеке от села Прутки перед решающим броском. Дождались заспанного участкового милиции, который удивил нас хорошим поимённым знанием жителей села. Как оказалось, почти построенный интересующий нас дом, действительно слыл притоном всяких криминальных элементов и бомжей. Однако участковый клялся и божился, категорически заявляя, что никаких чеченцев ни в Прутках, ни в доме никогда не видели. Ждать больше было нельзя, так как наш разведывательный пост доложил о начале движения в постройке. Дали команду на захват, и в мгновении ока, вылетев непонятно откуда, как черти из табакерки, в дом ворвались сотрудники «Альфы». Долго будут помнить чумазые лица перепуганных насмерть бомжей и уголовных элементов, потерявших дар речи от внимания к себе такой невиданной армады из правоохранительной системы. Изъяв у них пару ножей-финок, местный участковый, наконец, разговорил одного из «террористов», только подтвердившего его сомнения на счёт возможного присутствия чеченцев. Подошёл Сунцов, и в тактичной форме сказал: «Михалыч. Это явная пустышка. Хорошо хоть в начале дня, так как после обеда у меня реализация дела». Тут же, с воем сигнальной сирены и мигая огнями его «Форд» разбудил остатки спящего села и умчался в Москву. Лишь начальник отделения «Альфы» остался довольный внеплановой тренировкой, в которой его бойцы получили от него всего лишь «удовлетворительно» (чтобы не расслаблялись). Вернувшись и доложив Семёнову о дезинформации, затем пригласил к себе подполковника Фадеева, высказав свои большие подозрения о том, что его источник либо введён в заблуждение, либо «двурушник». Рекомендовал ему провести с ним контрольную явку с участием руководства отдела, обеспечив, на всякий случай, негласную охрану встречи. В конце разговора передал ему письменный перечень имеющихся к «информатору» уточняющих вопросов. Грустный и какой-то подавленный подполковник убыл к себе. Буквально через два дня история повторяется. Опять короткая справка со снимками из космоса (с земли-то нам не видно) и с грозными резолюциями немедленно предотвратить готовящиеся чеченскими боевиками теракты в Москве. Лишь адрес конкретного дома и посёлка не на Западе, а на Востоке Подмосковья. Доложив генералу Семёнову свои обоснованные сомнения в достоверности информации, дословно ему сказал: «Анатолий Петрович. Нас специально отвлекают на негодный объект, прикрывая какую-то большую незаконную акцию». Тот со мной согласился, но попросил всё же принять меры к перепроверке сигнала. Надо, так надо. Не стал беспокоить «Альфу», а через Сунцова и возможности местной милиции организовал проведение срочного рейда в указанный адрес. Результат тот же. Дом числится на учёте как место постоянных загулов и драк хулиганствующих элементов. Изъяли пару единиц холодного оружия и газовый пистолет, переделанный под стрельбу малокалиберными патронами. Никаких чеченцев там не бывало. Тут же позвонил Сунцову и поделился с ним своими предположениями о попытке отвлечь нас от более мощной преступной акции. Михаил Васильевич согласился со мной, и мы оба решили срочно напрячь конфиденциальных источников для внесения ясности в причины применённой противником «дымовой завесы». В результате, как оказалось, в те дни пока мы носились по Подмосковью, через столицу прошли два каравана в основном с противотанковым оружием в Чечню. Один железнодорожным транспортом, а второй – грузовыми автомобилями.[445] Настораживало и то, что, несмотря на отсутствие конкретных фактов, в нескольких центральных и московских газетах появились заказные статьи о террористических акциях, якобы готовящихся в столице чеченскими боевиками в ответ на ввод федеральных войск в Чечню. Тогда мы могли перехватить хотя бы третий «караван». Транспортный самолёт, набитый до отказа гранатомётами и автоматами, сопровождающийся чеченскими боевиками, из-за непогоды приземлился на военном аэродроме в Саратовской области. Местные чекисты получили сигнал о том, что «охрана» самолёта пользуясь вынужденной остановкой на сутки, связалась с преступными авторитетами этого региона с предложением продать им несколько автоматов (видно оплачивали им не деньгами, а бартером). Контрразведчики выяснили также, что по маршрутным листам самолёт летел в Баку, а на самом деле должен был приземлиться в аэропорту Грозного. Мгновенно родился план направить в этот город легендируемую группу отдела в качестве подставы. Потребовалось срочно 30 тысяч долларов и самолёт ФСБ, чтобы в тот же день убыть к месту операции. В свою очередь сотрудники ФСК Саратовской области вместе с ВКР пообещали на пару дней задержать под благовидный предлогом «криминальный авиатранспорт». Дал команду срочно готовиться к вылету полковнику Саникову, и двоим его сопровождающим сотрудникам в виде охраны, а сам с рапортом и визой генерала Семёнова помчался для утверждения к одному из заместителей директора ФСК. К своему изумлению этот начальник вначале предложил подготовить вместо настоящих долларов «куклу», что могло привести к гибели моих сотрудников при явной их расшифровке. Разъяснив ему, что такие фокусы уже давно не применяют, услышал: «Вы всё равно туда не успеете, так как вся наша авиация сейчас в Моздоке. Идите, а мы что-нибудь придумаем».[446] Через неделю в управлении встретил Хромченко. Тот на моё возмущение отказом руководства провести операцию с подставой сотрудников и захватом оружия, заявил: «Ничего страшного. Вчера по нашей наводке авиация разбомбила аэродром в Грозном со всеми находящимися там самолётами, включая и «твой», с оружием». Тогда его слова у меня вызвали большие сомнения в том, что оружие сразу же по прилету в Чечню не разгрузили и не вывезли из аэропорта. Ну, а последующие события ввода 31 декабря и 1 января 1995 года войск в город Грозный, когда боевики Дудаева подбили массу бронетехники, только их подтвердили – противотанковое оружие дошло до назначения из-за непонятного, мягко говоря, поведения руководства ФСК.