Клинком и сердцем. Том 1 - Ирина Успенская

У Фарелли голос оказался не хуже. Выше и звонче, но чистый и какой-то яркий, Аластор не мог подобрать другого слова. Пел он по-фрагански, но потом, сбившись, рассмеялся и перешел на итлийский. И оказалось, что по-итлийски синьор Паскуда поет еще лучше, не в пример своему хвостатому собрату. Аластор даже заслушался, хотя почти не понимал слов. Что-то про море и солнце, кажется… А потом итлиец сменил песню и натурально замурлыкал, низко и томно. Арлезиец приподнял брови, улыбнулся одобрительно и вдруг подхватил мелодию. Два кота! Ну чисто два кота, взывающие к своим прекрасным кошачьим дамам! И когда успели так спеться?!

«Завидовать — недостойно дворянина, — мрачно подумал Аластор. — Ну не умею я играть на лютне, что поделать. Да я бы и не завидовал! Никогда такими глупостями не страдал. Просто… Ну обидно, что я, дорвенантец, не могу показать этим южанам ничего такого… такого! И Айлин теперь подумает, что я в самом деле неотесанный провинциал… А, да какая разница! Зато я в лошадях разбираюсь! Уж наверняка не хуже этих двоих. Фарелли точно не знает, с какого конца за скребок браться, я сам видел. И оружием владею… И вообще, какая глупость — завидовать, если каждый человек мастер в чем-то своем. Айлин вообще магесса! Еще и Двойная Звезда! И самая храбрая, умная и верная девушка на свете! Но я же не завидую ей, а просто восхищаюсь…»

На душе вдруг полегчало, словно с нее упал камень, а свои же недавние чувства теперь вызывали веселое недоумение. Что его так разобрало?

Аластор положил на хлеб кусочек мяса, накрыл другим, чтобы Айлин не запачкала пальцы, и подал ей, получив сияющий благодарный взгляд. Откупорил флягу с хваленым арлезийским, хлебнул и едва сдержался, чтобы не скривиться. Слишком кислое! И какое-то пустое, что ли, никакой густоты, сладости, крепости… Словно не вино пьешь, а яблочный сидр. То есть вкус другой, но ощущения — те же.

Он передал флягу протянувшему руку Раэну, и арлезиец, не чинясь, отхлебнул из нее. Потом Фарелли. А потом, к удивлению Аластора, и Айлин, которая с серьезным видом забрала вино у итлийца. Ну, маги даже карвейн пьют как лекарство, вино подруге точно не повредит. А этикет… Плевать на этикет!

Молча поднявшись, Аластор сходил в палатку, принес плащ и накинул его Айлин на плечи — даже у костра было довольно свежо. Съел немного мяса, слушая, как эти двое, словно весенние коты, откровенно красуются друг перед другом и перед Айлин. Но настроение больше не портилось. Напротив, ему стало легко и спокойно, словно все, что происходит, правильно. И костер в глухом лесу, и рыжеволосая девушка, закутанная в его плащ, и два чистых теплых голоса, взлетающие куда-то ввысь, к самым верхушкам деревьев, а может, и выше, в ночное небо, искрящееся россыпью звезд.

Он вдруг понял, что как бы ни сложилась дальше жизнь, эту ночь он не забудет никогда. И если когда-нибудь усомнится в том, как нужно поступить, то вспомнит себя сегодняшнего и попросит совета, потому что этому Аластору вдруг стало совершенно ясно, как следует жить. И как в случае чего умирать — тоже.

Он не сразу понял, что на поляне стоит тишина. Две черноволосые головы вдруг качнулись друг от друга, словно Фарелли с Раэном только сейчас поняли, как близко сидят.

— Кажется, нужно еще промочить горло, — со смешком сказал итлиец и обвел поляну наглыми кошачьими глазами, томными, словно уже выхлебал пару бутылок чего покрепче. — Что за вечер…

— Дивный, — поддержал его гость, тоже улыбаясь. — Ах, ну почему я — всего лишь я… Кстати, а будь я и правда Странником, чего бы вы пожелали, благородные господа и прекрасная донья? Ну вдруг?

— Разве что еще флягу арлезийского? — усмехнулся Фарелли, покачав почти опустевшей посудиной. — Чего еще можно пожелать в такой прекрасной компании, м?

— Нет ничего легче! — заявил Раэн, мигом оказываясь на ногах. — Только это не желание, вторую флягу я и так собирался достать. Ну же, друзья мои! Вы ведь позволите так вас назвать?

Его глаза вдохновенно горели, и Аластор до этого никогда не подозревал, что черный цвет может быть таким сияющим. На мгновение показалось, что вдруг и правда перед ними не обычный путник, а сам Странник. А что? Он, говорят, не просто бродит по земле, а любит испытывать людей. То на ночлег попросится, то услугу попросит оказать…

Аластор усмехнулся своей наивности. Да, Странника многие встречали, но это всегда было или давным-давно или далеко отсюда. А все рассказы о нем на поверку оказываются сказками. Ну какой из дона Раэна Странник? Обычный арлезиец, красавчик и балагур, любитель поесть и выпить, вон как щурится от удовольствия, уплетая зайца. Еще и игрок, если Айлин права. Интересно, а кто такой этот их общий знакомый?

— Мы сочтем это за честь, — рассмеялась Айлин так беззаботно и весело, что Аластор разом простил арлезийцу все вольные и невольные грехи.

Пусть болтает без умолку, пусть смотрит восхищенно и поет, как ошалелый соловей. Зато сегодня Айлин точно не будет думать о демонах, этикете, оставленных в Дорвенне друзьях, а может, и о ком-то еще. Он ведь так ни разу не набрался храбрости спросить, свободно ли ее сердце. Да и права на такой вопрос не имел… Но ведь они просто друзья! Он бы спросил по-дружески… А теперь от одной мысли об этом вопросе почему-то больно. Нет, пусть уж лучше будет вино, жареное мясо, песни под лютню… Что угодно, только не думать ни о прошлом, ни о будущем!

Словно уловив его настроение — а может, и правда что-то заметил? — Фарелли поставил на огонь котелок, насыпав туда шамьета, и сходил за своими волшебными баночками с медом и приправами. Вот и хорошо, сладкий шамьет куда вкуснее этой арлезийской кислятины. Да и кровь греет не хуже!

— Что бы я пожелал? — задумчиво сказал итлиец, тщательно отмеряя крупинки пряностей в котелок. — Вот если бы прямо что угодно? Как в сказках?

— Именно, — согласился арлезиец, поблескивая глазами и небрежно лаская пальцами темное гладкое дерево лютни.

«Так можно гладить не вещь, а разве что живое существо, — мелькнуло у Аластора в мыслях. — Прекрасную живую женщину… Тьфу, что за мысли! Надо прекращать пить!»

— А что обычно просят у Странника? — продолжал рассуждать итлиец. — Богатство, здоровье, долгую жизнь, титул, удачу?

— Именно это и просят, наверное, — усмехнулся дон Раэн. — Что еще нужно людям для счастья?

— Скучно! — заявил Фарелли, священнодействуя над котелком. — Вот это все — ужасная пошлость! Никакой фантазии! Разве что удача, да и то… Привязать к себе удачу силой — все равно что принудить кого-то к любви. Ужасная мерзость. Нет, вот если бы я в самом деле встретил Странника, я бы…

Он закатил глаза, и арлезиец даже наклонился вперед, улыбаясь. Кто сказал, что это надменный народ? Аластору вдруг стало весело, как со старым другом, и он тоже с нетерпением ждал, что скажет Фарелли.

— Я бы попросил у Странника оказаться на своем месте, — сказал вдруг итлиец очень серьезно, разом отбросив насмешливый тон. — Именно на своем, понимаете, м?

— Признаться, не очень, — так же серьезно ответил Раэн. — Разве сейчас вы на чужом месте, Лучано? Какое же тогда ваше?