Остановите музыку - Екатерина Риз

— А что, когда-то пил?

— В институтской столовой. И нечего смеяться надо мной.

Ариша взяла с тарелки дольку огурца пальцами, и Нина укоризненно посмотрела. Потом салфетку ей протянула, когда дочка торопливо пальцы облизала, уничтожая улики.

— Туся пришла? — поинтересовался Гриша с подоконника.

Костя оглянулся на него через плечо, покачал головой.

— Нет, Гриша, Туся дома.

Попугай замер, стоя на одной ноге, потом полаял, видимо, от тоски, и взмахнул крыльями.

Отвернулся к окну.

— Завтра, если погода наладится, улечу в Москву, на пару дней.

Нина перестала жевать, на Костю в тревоге уставилась.

— Зачем?

— По делам.

— Каким?

Шохин рот салфеткой вытер, а на Нину взглянул достаточно выразительно.

— По своим. Но и твоими могу заняться. Раз уж буду в Москве.

Нина отпила из бокала минеральной воды, кинула быстрый взгляд на дочку.

— Лучше я сама.

— И сколько я еще буду это слышать?

— Костя!..

— Ну что? Я просто с ним поговорю. Чего ты боишься, я не понимаю?

— Не тебя, — негромко, но многозначительно проговорила она. — Просто Паша такой человек… если коса на камень найдет, от него будет много неприятностей.

— Да брось. Какие неприятности?

Шохин так легко отмахнулся от ее предостережений, что Нина всерьез насторожилась.

Некоторое время смотрела в свою тарелку, потом сказала:

— Мы с тобой поедем.

Костя удивленно посмотрел и совсем как она две минуты назад, спросил:

— Зачем?

Нина изобразила воодушевление.

— Ты будешь заниматься своими делами, а я своими. Занятия в школе закончились, к тому же Арине не помешает встретиться с отцом. А я по магазинам похожу. Сто лет в Москве не была.

Или ты нас не возьмешь?

Шохин усмехнулся.

— Твой тон не оставляет мне выбора.

— А если без шуток?

Шохин жевал и молчал, тоже на Арину посмотрел, после чего пожал плечами.

— Раз тебе так удобнее — ради Бога. У меня одна просьба: давай уже решим эту проблему. Как-нибудь. Можно подумать, я чего-то плохого хочу. — Указал на Аришу. — Мы хотим на море!

Ради этого «мы хотим», она и ехала в Москву. Хотя, встречаться с бывшим мужем особого желания не было. Они и по телефону-то каждый раз умудрялись поссориться. С тех пор, как Нина переехала к Шохину, Пашка окончательно записал её в пропащие. Даже тот факт, что она сразу же перестала работать в «Тюльпане», его не впечатлил, а уж тем более не порадовал. А ведь должен был, всё-таки не чужие люди. Но для Пашки было важнее, что спас её не он.

— Он привык быть для меня героем, — говорила она Грете, пытаясь оправдать то ли поведение бывшего мужа, то ли своё собственное.

— Конечно. — Гретка понимающе кивнула. — Больше ни одной дуры, которая бы в него верила, не находится. Вот он и тоскует по прежним временам.

Можно было бы, конечно, обидеться, но истина в словах подруги была, и Нина промолчала. Да и Костя ей не раз намекал на то же. Шохина, вообще, раздражали разговоры о Ледове. Он не кричал, не требовал, не запрещал, но так выразительно поджимал губы, что Нина считала за благо перевести разговор на другую тему. А теперь она едет вместе с Костей в Москву, надеясь решить проблему и раз и навсегда поставить точку в предыдущем браке. По-настоящему цирковой номер: не просто договориться с бывшим, а ещё и продолжать улыбаться Косте, притворяясь, что её ничуть не беспокоит происходящее. Один из недостатков Шохина — он на самом деле не любит делиться. Особенно ею, особенно с её бывшим мужем, даже на эмоциональном уровне. Даже если она на Пашку злится. Шохину даже её злости жалко, пусть вся ему достанется.

Подумав об этом, стало немного легче. Нина взглянула на ситуацию под другим углом, даже улыбнуться захотелось. Но если бы Костя улыбку заметил, пришлось бы объясняться, а в то, что он всерьёз оценит её мысли, как-то не верилось. Скорее уж, сочтёт её ненормальной. И стервой.

В Москву летели самолётом. Полёт короткий, по длительности меньше часа, но впечатлений Арише хватило. Она крепко держала Нину за руку, с опаской разглядывая самолёт, оглядывалась, пока поднимались по трапу. А когда самолёт взлетал, лицо ладошками закрыла, правда, подглядывала в щёлку между пальцев, прислушиваясь к пугавшим её звукам.

Съёжилась и никак не реагировала на успокаивающие слова Кости. Нина дочку не успокаивала, у самой при взлёте в горле встал комок, и она изо всех сил пыталась сделать вид, что её-то полёт никак не взволновал. Если ещё и она пожалуется на страх полётов, Шохин точно не выдержит, и наверняка ей припомнит, что она сама изъявила желание его сопровождать, да ещё и ребёнка в самолёт затащила.

Как только разрешили отстегнуть ремни, попросила у стюардессы воды, для себя и дочки.

— Ариш, съешь шоколадку. Смотри, твоя любимая.

Ариша отрицательно замотала головой, не отрывая ладоней от лица.

— Дай мне. — Костя шоколадку забрал, покрутил, не зная, с какой стороны удобнее открыть. Нина показала ему кулак, пока дочка не видела. Шохин удивлённо моргнул. — Что? Я со всеми поделюсь.

— Костя, это просто стыдно… есть шоколад у меня на глазах.

— Я же сказал, что поделюсь. — Он сунул дольку Арине под нос. И подразнил её: — Твоя любимая, с изюмом. — Потом наклонился и сказал: — Мы летим очень высоко. Там даже облака. Посмотри в окошко.

— Нашёл, чем успокоить, — негромко проговорила Нина. Вздохнула и, мысленно махнув рукой, взяла у Шохина свою долю шоколадки. Пригладила Арине чёлку, когда та потянулась через неё к окну, чтобы посмотреть. Услышала её изумлённый вздох и улыбнулась.

— Мама!

— Я вижу, родная. Хочешь, поменяюсь с тобой местами? Ты к окошку, — куда тише продолжила она, — а я к дяде Косте. — Пересела в соседнее кресло, и взяла Шохина под руку. Тот ел шоколадку, и его не терзали по этому поводу угрызения совести, как Нину. Взял у стюардессы газету и начал пролистывать, а Нина смотрела то на дочку, то в газету, склонив голову к Костиному плечу. — Наша первая совместная поездка, — сказала она, надеясь, что Костя ощутит тот же романтический настрой.

— Угу, — невнятно отозвался Шохин, перевернул страницу, увидел фотографию премьера и углубился в чтение. Нина в досаде вздохнула, наморщила нос и закрыла глаза, чтобы не видеть понимающий взгляд премьер-министра.

В гостинице их, а точнее, Костю, встретили, как родного. Даже номер, как Нина поняла, дали Шохину знакомый и привычный и парочку сообщений передали. Они ещё подняться на свой этаж не успели, а Костя уже решал какие-то деловые вопросы по телефону. Нина старалась от него не отставать ни на шаг, и усердно игнорировала любопытные взгляды, которыми их провожали сотрудники отеля. Видимо, Костю хорошо здесь знали, и его появление с женщиной и ребёнком вызвало немало удивления.