Банкир - Петр Катериничев

Впрочем… Потеряно далеко не все, даже наоборот. Герман слышал, как отъехала «Нива». Стрельба прекратилась, он мог бы влегкую добить раненых СОБРов, но делать этого не стал. Вовсе не из человеколюбия или из-за каких-то там «общечеловеческих ценностей» или конвенций. Просто это было нецелесообразно по двум причинам: занимало время и… Могло окончиться гибелью его самого, Германа. Когда Фортуна играет не на твоей стороне — лучше выйти из игры. На время. А там уж посмотрим, как карта ляжет. Фортуна — девушка переменчивая, с капризами: сегодня ей нравится герой-любовник, завтра — флибустьер, а послезавтра — какой-нибудь знатный комбайнер Сюськин, мирно живущий в своем Старом Жопопропойске на двести штук пенсии и вдруг получающий от бездетного праправнука эмигрировавшего некогда изСовдепии дядюшки-купчины Сюськина-Заломова состояние «лимонов» эдак в …дцать самой что ни на есть свежей «зеленью»…

Когда Герман, будто Чапай в гражданскую, какими-то куцыми палисадами, под лай цепных псов, выбрался к административному корпусу газпромовского пансионата, где оставались двое людей Костина и три хорошие машины, то обнаружил четыре трупа, причем два — с аккуратными отверстиями во лбу, два других — с такими же, только над левой бровью у каждого. Так сказать, почерк мастера. И здесь человек Гончего оказался проворней. Кроме всего, он уехал на одном из «ниссанов», а две оставшиеся машины привел в полную негодность, прострелив у каждой все колеса и радиаторы. Сука! Сука продажная эта Фортуна!

Герман обнаружил рядом с одним из домов спящую под снегом «шестерку».

Новой ее назвать было сложно. Первым делом он внимательно оглядел окна домов: опыт с ментом не прошел даром, от этих казачков вполне можно было ожидать хороший заряд жакана из двух стволов — за угон транспортного средства. Он даже хотел профилактически всобачить по окнам этих мирных тружеников из автомата, чтобы знали свое место и не высовывались, когда взрослые разбираются, да счел это вовсе пустым ребячеством…

Хорошо хоть машина завелась сразу. Он вырулил на трассу и погнал как черт.

Снег лепил прямо в стекла, «дворников», ежу понятно, не было — хозяин снял их, как все, уберегая от покражи. Печка тоже не работала. Единственное, что доставляло Герману мстительную радость, — так это то, что «дворники» без автомобиля гораздо хуже, чем автомобиль без «дворников». Хозяин, поди, проснулся и обнаружил этот «приятный» для себя сюрприз.

Снег лепил в стекла. Герман гнал. В том, что направление он выбрал правильно, был уверен. Сейчас и этот «изыскиваемый» со своей шлюхой, и «Савосин» гонят в одну сторону. Подальше от Раздольной, от Приморска — скоро в первом будет черно от служивых всех мастей, а во втором пройдет усиление — уж очень неординарная разборка для здешних мест: полторы дюжины трупов, стрельба и вообще — дым коромыслом. И еще. У объекта не было никаких документов, его может стопарнуть любой, самый безобидный патруль. И тогда — уж на чьей стороне судьбина: если первым его достанет человек Гончего, ему, Герману, вполне можно заказывать «деревянный костюм». Ну а если наоборот? Как выражается новый даровитый молодой человек в новом «Взгляде»: «Все еще только начинается».

Лена проснулась, когда мы уже въезжали в Краснореченск. Восемь часов я выжимал из машины всю ее мощь, и отечественная таратайка не подвела. Скорее всего потому, что сие был, судя по отделке, экспортный вариант. Нет, мы точно «страна чудес»: целые коллективы специализировались несколько лет на том, что их работники, совершенно честно заполучив с покупателя деньги, сажали его рядом в самолет, неслись куда-нибудь в Чехию или Словакию, покупали там совершенно нашенский автомобиль, гнали его обратно, расплачиваясь по дороге с гаишниками, мелким рэкетом, массой прихлебателей, и доставляли наконец заветный «агрегат» к месту пристанища-обиталища счастливого владельца. И весь фокус заключался в том, что приобретенная таким образом машина, со всей оформиловкой и вышеупомянутой бодягой, с процентом фирмы-перегонщика и просто жратвой и пивом, выпитым новым автомобиле-владельцем на нервной почве за время транспортировки на своих колесах, обходилась на порядок дешевле, чем приобретенная за соседним углом у «официального дилера». Не говоря уже о качестве, вернее, о его полном отсутствии в случае приобретения авто у последнего. Нет, обычная схема, называемая «Русский бизнес»: украсть ящик водки, продать, а деньги — пропить, только в малой мере, я бы сказал, конспективно, отражает все прелести и тонкости этого непростого и небезопасного занятия на отечественных подзолистых, бурых, глиноземных и неунавоженных почвах…

Русь-тройка, куда ты мчишься?.. И, как справедливо указывал Василий Макарович Шукшин в одном из рассказов, — в коляске-то жулик! Или — Николай Васильевич Гоголь, самый прозорливый мистик тысячелетия, из обладавших литературным даром, был прав, и «русская правда» всегда будет произрастать через чертополох чичиковых, коробочек, маниловых, и полет ее тройки будет стремителен и неудержим только по дорогам, являющимся для всех «цивилизованных» неудобьем, бедой, напастью?.. Бог знает.

— Где мы? — спросила девушка, открыв слипшиеся от сна веки.

— Ну вы и дрыхнуть горазды, милая барышня. Как там в песне поется? «А я кровать твою воблой обвешу, чтобы слаще был девичий сон…» Что снилось?

— Ты знаешь — ничего, — удивленно произнесла Лена.

— И это радует.

Первое время, как только выехали, девушка была напряжена, поминутно оглядывалась в оконце заднего вида, потом как-то обмякла, свернулась клубочком на заднем сиденье и уснула. А я был рад, что намедни мы весь день не вылезали из постели: голова была ясной и свежей, а вести машину на такой скорости, ночью, по гололеду с мокрым снегом — занятие не самое безопасное для усталого человека.

— Так где мы все-таки?

— Подъезжаем к Краснореченску.

— Ого! А зачем нам сюда?

— Видишь ли, зайка, вообще-то мы направляемся в Москву.

— Ну об этом-то я догадалась.

— Ты просто экстрасенс какой-то!

— А чего — таким крюком, через Краснореченск, а не через Приморск?

— Милая барышня, события, имевшие место быть в Лазурном, произошли все-таки на территории Приморского края; сейчас в Лазурном, Раздольной и всех близлежащих палестинах служивых чинов больше, чем заслуженных клопов в диване одесской коммуналки… Пройдет усиление и по Приморску. Это — первый факт.

Второй… Второй — участок железной дороги от Приморска к Москве хотя и краем, а цепляет «нэ-залэжну»… А это значит — пограничники, таможня и прочая мутота… А самолет без документов и с оружием исключен сразу. Тем более, что в сопутствующих обстоятельствах без «железяк» я точно почувствую себя сиротой…

— У тебя что, вообще никаких документов?

— Абсолютно. Даже, как ты могла заметить, татуировок нет.

— Зато — «гайка». У братвы вполне сойдешь за своего.

— Это вряд ли. «Базаром» не владею.

Перстень я запрятал подальше — от греха. В дороге всякое бывает. Вдруг да встретится искусствовед-практик со стволом на кармане и самыми сугубыми намерениями? Вот только чего к нашим приключениям сейчас не хватает, так это разборок с краснореченской братвой по поводу экспроприации у лоха мутного «рыжей гайки», кою он, фраер, носил внагляк и по понятиям!..