Нарцисс в цепях - Лорел Гамильтон

— Да.

— Я месяцы — да что там, годы — затратил на то, чтобыуйти от системы, которая держится на наказаниях. И ты хочешь, чтобы я отбросилвсе, ради чего трудился, и вернулся к тому, что было.

Медленно, болезненно поднялась рука Грегори, чтобыухватиться за мою руку. Я погладила спутанные волосы, и прозвучал его голос,хриплый, униженный, будто все еще сквозь кляп, как все эти дни.

— Я... хочу... отсюда. Пожалуйста.

Я кивнула так, чтобы он видел, и в глазах его просияла такаярадость, для которой нет слов в языке. Я обернулась к Ричарду.

— Если бы твоя система действовала лучше старой, я быее поддержала, но она не работает. Мне очень жаль, Ричард, однако это так. Еслиты будешь продолжать этот... эксперимент с демократией и более мягкимизаконами, начнут погибать люди. Не только ты, но Сильвия, и Джемиль, и Шанг-Да,и все, кто тебя поддерживает. Но это еще не самое худшее, Ричард. Я виделастаю. Она разделилась почти пополам. Будет гражданская война, и они разорвутдруг друга в клочья — те, кто пойдет за Джейкобом и кто откажется. Погибнутсотни вервольфов, и может кончиться стая Трона Скалы. Посмотри на трон, накотором ты восседаешь как Ульфрик. Он древен, ты это сам ощущаешь. Не дай жепогибнуть всему, что он символизирует.

Он не сводил глаз со своей кровоточащей ладони.

— Давай вытащим отсюда Грегори.

— Ты накажешь Джейкоба, но не остальных, — сказалая безнадежно.

— Сначала я узнаю, кто это, а там посмотрим.

— Я люблю тебя, Ричард, — сказала я, качнувголовой.

— Я слышу «но».

— Но я ценю людей, которые рассчитывают на мою помощь,больше, чем я ценю любовь.

Сама похолодела, произнося такие слова, но это была правда.

— И чего же стоит такая любовь?

— Ричард, не вешай на меня всех собак. Ты бросил менякак вчерашнюю газету, когда стая проголосовала за мое исключение. Ты же могсказать: «Идите вы к черту, берите трон, Анита мне дороже». Но не сказал.

— Ты действительно думаешь, что Джейкоб дал бы мнеуйти?

— Не знаю, но ты же не предложил? Тебе же даже в головуне пришло!

Он отвернулся, потом снова посмотрел на меня, и в его глазахбыло такое страдание, что я хотела бы взять свои слова назад — но не могла.Пришло время говорить. Как в старом анекдоте про слона в гостиной — все делаливид, что его там нет, пока слой дерьма не стал так глубок, что нельзя былоходить. Глядя на Грегори, я понимала, что глубина дерьма достигла критическойотметки и не замечать его больше нельзя. Нам могла помочь только правда, как бысурова она ни была.

— Уйди я с поста Ульфрика, даже если бы Джейкоботпустил меня, гражданской войны избежать не удалось бы. Он бы все равно казнилближайших ко мне волков. Я бы скорее погиб, чем ушел бы, оставив их наизбиение.

— Если это действительные твои чувства, Ричард, то уменя есть план получше. Сделай пример из Джейкоба и его прихвостней.

— Это не так просто, Анита. У Джейкоба достаточноподдержки, чтобы война все-таки была.

— Ее не будет, если наказание окажется достаточнокровавым.

— То есть?

— Заставь их себя бояться, Ричард. Заставь бояться.Макиавелли говорил это примерно шестьсот лет назад, но правда остается правдой.Каждый правитель хочет добиться любви подданных. Но если это не получается,заставь их себя бояться. Любовь, конечно, лучше, но страха достаточно.

Он пошевелил губами, на лице его отразилось что-то, близкоек страху.

— Я думаю, что мог бы убить Джейкоба и казнить парочкуиз его людей, но ты же скажешь, что этого мало?

— Зависит от способа казни.

— Что ты просишь меня сделать, Анита?

Я вздохнула и погладила Грегори по щеке.

— Я тебя прошу сделать то, что необходимо сделать,Ричард. Если ты хочешь, чтобы стая не развалилась, хочешь спасти сотни жизней,то я тебе говорю, что это можно сделать с минимальным кровопролитием.

— Я могу убить Джейкоба, но не могу сделать то, что тыпросишь. Не могу сделать что-то настолько ужасное, чтобы вся стая меня боялась.

Он смотрел на меня, и дикая паника отразилась на его лице —как у зверя в загоне, который вдруг увидел, что выхода нет.

Я ощутила, как становится спокойным мое лицо, как япогружаюсь куда-то, где есть лишь белый шум и твердое, почти приятное ощущение,что ничего не чувствуешь.

— А я могу.

Он отвернулся, будто я ничего не сказала, и крикнул наверх,чтобы сбросили обвязку. Мы надели ее на Грегори, говоря лишь об этой текущейработе, без метафизики, без политики. На веревке спустили и вторую обвязку, и Ричардзаставил меня ее надеть. Мне предстояло держать Грегори, защищая его телом отударов о стены.

— Я никогда такого не делала, — сказала я.

— Я слишком широк в плечах, чтобы еще ширину Грегориприбавлять к моей. Придется тебе. Кроме того, я знаю, что ты его убережешь.

Выражение его глаз вызвало у меня необходимость ответить, ноРичард дернул веревку, и мы стали подниматься в воздух.

Ричард смотрел на нас снизу, его фонарь отбрасывал странныетени вокруг. Мы оказались внутри туннеля, и я перестала его видеть. У меня былиполные руки работы, в переносном и в прямом смысле — не давать Грегористукаться об стены. Его руки и ноги пока что были почти бесполезны. Не знаю,было это от долгой скованности, от лекарств, которыми его накачивали, или отвсего вместе. Наверное, последнее.

Грегори все говорил «спасибо, спасибо, спасибо», едваслышно.

Когда мы добрались до верха, у меня слезы уже засыхали нащеках. Что бы там ни решил Ричард, но кто-то за это заплатит.

Наверху был Джейкоб, уже закованный в серебряные цепи, и тривервольфа несли его как отбивающийся груз. На нем оставили шорты — хорошиепарни донага не раздевают. Должна же быть разница, иначе как отличить хорошихот плохих?

Черри уже осматривала Грегори, отгоняя других леопардов. Онивсе лезли его потрогать.

Я посмотрела на Джейкоба, и мне хватило выражения его глаз.Ричард может быть щепетильным, если ему так хочется, но если я оставлюбезнаказанным то, что сделали с Грегори, то Джейкоб и его свора сочтут это заслабость. Они уничтожат нас, как только Джейкоб укрепит свою власть. Потому чтодля Джейкоба есть только один способ избежать гражданской войны, и как раз тот,к которому я склоняла Ричарда. Если он сделает что-то настолько ужасное, чтоостальные члены стаи испугаются драться, то он станет Ульфриком без кровавойбани. Я видела, что он сделал с Грегори. Считайте это женской интуицией, но язнала, что Джейкоб не остановится ни перед чем, если ему это будет нужно. Он непроизвел на меня впечатление слишком щепетильного.