Вокруг света за 100 дней и 100 рублей - Дмитрий Иуанов

Неизвестно, каким образом, но уроки были успешно проведены. Сумма оплаты была невелика, но она позволила мне в первый же вечер купить Леше и Ноэлин багета и мяса, вина и сыра, еды и еды. Вечером мы с другом отправились восседать на ступенях Монмартра.

— Это мой любимый район, — заявил Леха, скукоживаясь на пенке, которую я припер из дома. Вокруг не было ни звука. Декабрьская погода не дремала: мы промерзали в трех свитерах и куртках. Крыши этого местечка напоминали Петроградку.

— Димон, скажи, только честно! — резко развернулся ко мне Леха с серьезными намерениями, которые протрезвили нас обоих. — Не кажется ли, что твой поначалу паломнический тур превратился в… эм… развлекательную игру?

Я обдумал ответ и открыл рот. Внезапно из соседней помойки вывалился бомж и подошел к Лехе с протянутой рукой:

— Хей, бонжур! Дай, пожалуйста, пять евро! Мне не хватает на отель, я сплю на улице.

— Не удивил! Мой друг делает то же самое каждый день. Но он же не просит у тебя пять евро! — с полным основанием заметил Леха. Бомж забрался обратно в помойку, а мы продолжили диалог. Несмотря на десять лет разлуки, беседа текла все так же. В какой бы период жизни ни повстречались люди, сценарий общения будет один. Что в пятнадцать, что в тридцать, что в шестьдесят — мотивы, эмоции и финал не отличаются. Матрица отношений заложена заранее. Кажется, я только начал понимать, почему люди не входят в одну реку дважды.

Мы провалялись на ступенях до закрытия метро, а потом доехали до Клиши на городских велосипедах. Дома Ноэлин сообщила радостную новость: автобусная компания «Мегабаз» распродавала билеты, и маршрут до Люксембурга стоил полтора евро. «Сколько-сколько?» — закричал я, раскрывая карту. Кажется, этот городишко располагался на пути в Берлин, что мне и было нужно. Что же, решено: еду! Позволив себе растратиться, я урвал последний билет до страны, о которой не знал ничего, кроме названия.

До отправления автобуса оставалось двенадцать часов. Я по привычке сидел на очередной набережной у площади Трокадеро с очередной бутылкой прекрасного вина за два евро и очередным куском эмменталя. В одиночестве, но наедине с городом. Сена отражала подошвы моих болтающихся над ней кроссовок. Мигранты пытались продать сувениры прохожим. Эйфелева башня пускала световые лучи по всему городу. Далекий речной трамвай доносил звуки песни Zaz — Je Veux.

Это был прекрасный момент, чтобы слизывать с губ остатки красного полусладкого и восхвалять Париж.

Столица Люксембурга — Люксембург. Именно в нем можно было встретить меня в субботу двенадцатого декабря в час ночи. Как всегда, был дождь, и я не понимал, он идет снаружи или в моем сердце. В первой попавшейся фастфудной сидели две толпы мигрантов. Пока страна не отличалась от своих соседей.

Как и у любого другого русского человека, многие мои знакомые рассосались по разным уголкам Европы, а нынче звали к себе в гости. Чтобы объехать их, не хватило бы месяца, поэтому я предпочитал не оглядываться по сторонам и двигаться по прямой. Еще давно, после окончания школы, Саша Калинин переехал из родной Казани в Берлин, где отучился в техническом университете. Вспомнив сей факт, я поймал призрачный вай-фай и написал ему:

— Санек, ночи бодрой! Я не спеша бахаю кругосветочку и планирую прибыть в Берлин в это воскресенье, то бишь завтра. Можно ли с тобой повидаться?

Ответ не заставил себя ждать:

— Димон, тащи свои булки в Берлин уже сегодня, край — семь утра в воскресенье! Мы на весь день идем с мужиками в баню, и ты приглашен с нами! Надо хорошенечко тебя отмыть и отпарить после всякой дряни.

— Никак не выйдет. Последний час я нахожусь в стране под названием Люксембург, и до Берлина отсюда километров восемьсот. Столько же неосмотренных замков. Думаю подзависнуть здесь на денек, разглядеть все местные шпили, а потом добраться на попутках к тебе.

— Какие замки? Какой денек? Немедля клади на них и дуй в первый попавшийся город Германии! У меня есть купон на автобус, и ты по нему сможешь доехать от границы до Берлина.

Такой расклад казался приятным. Тогда мне надо было уезжать с раннего утра и каким-то образом попадать в соседний город Трир, откуда на автобусе Саши сразу же ехать в столицу Германии. Это значило, что на всю страну под названием Люксембург у меня оставалось 7 часов. Что ж делать, пойдем знакомиться!

Мощенные брусчаткой улицы нехотя веяли стариной. Все надписи вокруг дублировались на трех языках: немецком, французском и, видимо, люксембургском. Как и было положено в Европе в ночь с пятницы на субботу, люди глушили пиво, ютясь под козырьками, вдыхая запах зимы и свободы. Я чиркал кроссовками по камням, словно спичкой о коробок. Пока бармены наполняли кружки посетителей напитками, мои носки наполнялись водой. Прямо, направо, по широкому серпантину наверх, мимо бутиков и ратуш, мостов и обрывов к какому-то там замку. Дождь лил, не щадя никого, и мне было давно наплевать на это, будто я забыл о его существовании.

Помокнув на паре площадей, окруженных старинными галереями, я решил, что с меня довольно. Люксембург — умная страна с одним из высочайших уровней жизни в мире, и она могла продолжать жить своим ритмом без моего участия. Кажется, я начинал воспринимать мир таким, какой он есть, и вмешиваться мне не хотелось.

Обойдя первую попавшуюся башню со всех сторон, я заприметил деревянную дверь, похожую на вход в винный погреб. Плечо надавило на нее, и та со скрипом поддалась. Лестница вела чуть вниз, а потом переходила в небольшой закуток, предназначавшийся раньше, возможно, для заточения рабов, но ныне служивший каморкой для хранения уборочной утвари. Я отлично подходил под это описание, поэтому тоже был не прочь сохраниться здесь на ближайшие несколько часов.

Палатка упала на холодный каменный пол. Я сел на пенку, снял провонявшие кроссовки и закутал ноги в спасательный спальник. Сквозь раскрытую дверь залетали капли дождя. Та немного поскрипывала, болтаясь на ветру. Так я сидел в своей темнице час, подняв голову вверх, и ловил тускло падающий свет. Было очень одиноко. Неожиданно рука автоматически достала журнал и записала:

Что-то зашуршало рядом с кроссовкой. Я подвинул ее ногой и увидел комок с хвостом, который быстро юркнул в темноту. Присмотревшись, можно было заметить, что там его ждали несколько таких же комков. Последнее дело, которое мне желалось делать люксембургской ночью, — это ночевать с крысами. Я собрал палатку, поблагодарил темницу и выбрался в мокрый мир.

На смотровой площадке Casemates du Bock была найдена отличная пещера — без двери, но скрывающая голову от дождя. В ней-то мне и предстояло провести оставшиеся несколько часов. Живот, не видавший еду со вчерашнего утра, шумел сильнее дождя. Я разложился и, торжественно заявив: «Пора», открыл ту самую белорусскую тушенку, проехавшую со мной весь путь. Тащить ее обратно в Беларусь было неприлично. Она была влажная, холодная и соленая — то, что нужно такой темной одинокой ночью. Я кушал мясо и сидел в пещере, из которой открывался вид на замок. Казалось, время переместилось веков на пять назад.