Когда запоют мертвецы - Уна Харт

– А ты сам? – уточнила Диса.

Боуги смешался. Он боялся этого вопроса и в то же время ждал его.

– Шесть лет назад Маргрету судили за колдовство. – Боуги осекся, надеясь, что Диса как-нибудь сама все поймет, но та неумолимо молчала, заставляя его продолжать. – Датчанам ничего не стоит заново открыть дело. А у меня трое детей…

– Ты хотя бы не будешь свидетелем обвинения?

На это Боуги ничего не сказал. Он смотрел на свои руки, сжимающие пустую кружку, затем усилием воли заставил себя поднять глаза на Дису. «Этот-то выбирает семью, – подумала она с тоской. – Между другом и женой он выберет жену».

* * *

Она тоже выбирала мужа, но отнюдь не из страха остаться одной. Диса умела вести хозяйство, заботиться о тех, кто в ней нуждался, и занимать себя работой, которая не позволяла пустоте проникнуть в голову. Не тот гребец, кто винит весла в своих несчастьях[15]. Дело было в другом: Эйрик был ее. Она сама пришла к нему, добилась его, сама соткала свое счастье, как валькирия из тех, у которых вместо грузил отрубленные головы, а нить они подбивают мечом[16]. Упустить его теперь? Дать умереть, так и не высказав ему в глаза, сколько боли он ей причинил?

Но день шел за днем, а Магнус с Лаугой все не возвращались. Отсутствие новостей мучило Дису больше, чем самые плохие новости. Она пыталась отвлечься, но Эйрик, запертый в темнице, не давал ей покоя. Диса злилась на себя, что так толком и не освоила гальд, живя бок о бок с сильнейшим колдуном, а «Серой кожи» под рукой больше не было. Резать руны она тоже не научилась, – Тоура никогда к ним не прибегала, – а Эйрик предпочитал держать свои чары вдали от посторонних глаз, даже если это были глаза его жены. Она могла бы воспользоваться гальдраставами, но не нашла того, с помощью которого можно извлечь человека из тюрьмы. Если он и существовал, то остался в «Серой коже», говорить с которой умел только Эйрик.

Она сама прибегала только к тем ставам, которые помогали в ежедневной жизни: знала, какая вязь нужна, чтобы облегчить роды или чтобы девушка могла разжечь страсть в нерешительном парне. Когда-то она вручила Паудлю став, чтобы он мог победить в глиме, и воспользовалась другим, снимающим злое колдовство, дабы поднять зачарованную бочку. Для нынешней же беды не подходило ничего из того, что у нее было. Запасы трав, и те иссякали, даже замок-трава почти закончилась. Спрятанная в коробе, она превратилась в труху. Надо было что-то придумать!

– Теперь ты выглядишь решительно, – заметил Арни.

Тишина в бадстове висела такая, что от потрескивания сухих водорослей в очаге вздрагивал спящий пес. Дом дышал беспокойством и ждал. Диса села на их с Эйриком постель, где до того спала Стейннун, и долго смотрела прямо перед собой, пока в глазах не появилась резь, а в голове не посветлело.

– Хочу вытащить его, чтобы бросить, – сказала она, – или убить. Пока не могу выбрать, что именно.

Арни опустился перед сестрой прямо на пол, и она неожиданно для себя отметила, что братец повзрослел: вытянулся, оброс, глаза сделались большими и какими-то илисто-мутными, как озерное дно. Не знай она, что ему всего десять лет, решила бы, что его со дня на день конфирмуют.

До глубокой ночи брат с сестрой обсуждали, как спасти Эйрика из тюремной ямы, если аульвы не справятся. Сперва казалось, что решение лежит на поверхности – ведь сам пастор как-то освободил Стейннун. Идея добраться до королевской резиденции, отыскать там темницу, где сидит Эйрик, и отпереть ее с помощью замок-травы казалась простой и изящной. Так почему от Магнуса и Лауги до сих пор нет вестей?

– Что-то мне подсказывает, что Эйрика охраняют лучше, чем батрачку, – нахмурился Арни.

– Наверняка, – кивнула Диса. – Стейннун даже толком не сторожили. Никому в голову не приходило, что ее станут вытаскивать. Кому она сдалась?

Эйрик же был сильным колдуном. Это значило, что, если бы из тюремной ямы было так легко выбраться, он бы и сам это сделал.

– Так когда мы поедем за ним? – нетерпеливо спросил Арни. В чем-то он все еще оставался ребенком – например, в этой крепкой вере во всемогущество взрослых.

– Пока не знаю. Не хотелось бы путаться под ногами у Магнуса и Лауги и привлекать лишнее внимание. Лучше мы кое-кого отправим к ним на подмогу…

Пускай думает, что это ее блестящая идея. Диса знала, что не может себе позволить оказаться в яме рядом с мужем. Если ее утопят в Дреккингархуле, Арни останется совсем один, ни одна живая душа о нем не позаботится. Уж больно он странный, пугающий – никто не захочет, чтобы в его доме жил ребенок с глазами старика.

Она поднялась, ощущая, как от долгого сидения затекли ноги. Теперь их пронзали ледяные иглы от бедер до самых кончиков пальцев. Банка с чертями стояла там же, где ее оставил Эйрик. За стеклом вилось черное облачко мошки и складывался в причудливые узоры песок, то поднимаясь с донышка, то опадая, будто в странных песочных часах. Это все колдун перед тем, как запереть чертей, велел им плести косу из песка. Всем известно, что нечистую силу нельзя оставлять без дела, иначе она уничтожит тебя.

Арни глянул на банку с недоверием:

– Они же совсем мелкие!

У Дисы тоже были сомнения: одно дело – закусать и защипать человека, не дав тому чинить расправу над собственной женой, и совсем другое – неприметно вытащить колдуна из тюремной ямы.

– Если что-то пойдет не так, они просто вернутся и поведают нам, что видели, – сказала она.

Арни нерешительно кивнул, но его согласия и не требовалось. Диса осторожно откупорила банку и сразу отодвинулась, чтобы черти не прыснули ей в лицо. Покружившись в склянке мутным облаком, бесы осторожно, держа форму чернильной кляксы, выплыли наружу.

От их близости, как обычно, стало тоскливо, захотелось зевать и чесаться. В прошлый раз Эйрик извлек их из банки, держа под рукой «Серую кожу». Книги у Дисы при себе больше не было, да и не покорилась бы она ей, так что полагаться приходилось только на собственные силы. Арни глубоко вдохнул и задержал дыхание. Он так делал еще совсем ребенком, когда Диса умывала его одной рукой, другой придерживая за волосы.

Он так делал, когда боялся.

«Чего ты хочешь?» – подумала девушка.

Голоса бесов всегда звучат как твои собственные мысли.

– Отправляйтесь в Бессастадир, – велела она, – и отыщите там тюремную яму, где сидит преподобный Эйрик. Освободите его и принесите домой.

«Будет сделано».

– Живым! – быстро добавила Диса и захохотала внутри своей головы. Черти, даже самые жалкие, размером не больше мошки – не те, с кем стоит шутки шутить.