Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

– Лиза! Силы небесные! Потрясающая поездка! До чего же здорово все-таки добраться и… ой-ой, пахнет тостиками. Как дедушка? Она приехала? Дорогая, надеюсь, ты не против, что я привезла Дональда? Это его машина, и он не позволил бы мне вести самой, потому что говорит, я худший водитель в мире, но в конце концов ему все же пришлось, потому что я же не стала бы сама вылезать и открывать все эти ворота. Я пригласила его остаться, надеюсь, ты не против? Можно устроить его в старой детской, и я сама все-все приготовлю. Она приехала?

На ней были белая блузка и синяя юбка, туго затянутая на тоненькой талии широким кожаным светло-коричневым поясом. Простота этого наряда отнюдь не скрывала его немалую цену. Светлые и густые волосы девушки сияли на солнце, как лен, а глаза были серо-зелеными и прозрачными, как вода. Лицо ее покрывал ровный золотистый загар, такой же янтарный, как на обнаженных руках и ногах. Тяжелый золотой браслет подчеркивал хрупкость тонкого запястья.

Она, смеясь, схватила Лизу за обе руки, но, как я обратила внимание, целовать не стала. Бурный восторг приветствия предназначался не столько для Лизы лично, сколько объяснялся характером самой Жюли, ее бьющей во все стороны жизнерадостностью. Это как переливающийся фонтан. Если стоять близко к нему, до тебя долетают сверкающие брызги.

Наконец Жюли выпустила руки Лизы и в вихре развевающейся синей юбки развернулась к мужчине, которого с первого взгляда я не заметила. Он закрывал ворота за машиной и, прежде чем откликнуться на ликующий возглас Жюли: «Дональд! Иди скорей, познакомься с Лизой!», – подошел туда, где всем своим хромом сияла на солнце вибрирующая от невыключенного мотора машина, отключил зажигание, вынул ключ, положил его в карман и наконец приблизился со слегка неуверенным видом, разительно контрастировавшим с кипучим энтузиазмом Жюли.

Потом я узнала, что Дональду Ситону двадцать семь лет, однако он казался старше из-за того серьезного, замкнутого выражения, какое занятия наукой порой накладывают на природную застенчивость шотландца. Вытянутое лицо с высокими скулами, глубоко посаженные под нечетко очерченными бровями глаза – какого-то неопределенного орехового оттенка, который мог делаться то тусклым, то ослепительным в зависимости от настроения. Собственно-то говоря, только эти глаза и давали понять, что Дональд Ситон бывает в разном настроении. Лицо его редко теряло обычную серьезную настороженность – разве что изредка расцветало необыкновенно привлекательной улыбкой. Густые прямые волосы отказывались повиноваться расческе и топорщились во все стороны темно-каштановой копной, на солнце отливая рыжим. Старая-престарая одежда ныне находилась в плачевном состоянии, хотя даже в самом славном прошлом никогда не была «приличной». Она чем-то напомнила мне его машину – правда, не столь разукрашена. Сразу было видно, что он из тех, кого даже самые умеренные признали бы «чуток из ряда вон». Он производил впечатление умного и мягкого человека, но игривого не более, чем скалы Гибралтара. Самый поразительный контраст с Жюли.

Она тем временем все так же воодушевленно тараторила:

– Лиза, это Дональд, Дональд Ситон. Милый, это Лиза Дермотт, я тебе рассказывала, вроде как кузина, и она изумительно готовит, ты и не представляешь! Лиза, ему можно остаться, правда ведь? А куда ты поселила ее?

– Разумеется, можно, – подтвердила Лиза, хотя со слегка ошеломленным видом. – Как поживаете? Вы действительно везли Жюли от самого Лондона? Должно быть, вы оба очень устали, но вы приехали как раз к чаю. Мистер… Ситон, правильно?..

– Разве дедушка тебе ничего не говорил? – вскричала Жюли. – Ну да, а он-то еще всегда называет меня пустоголовой! Я же сказала ему по телефону, что меня привезет Дональд! Да ведь в том-то все и дело, я поэтому и приехала сейчас, а не в августе – точнее, почти и поэтому тоже. Дональд страшно большой дока в римских развалинах, или как там это еще называется, и приехал работать в Западном Вудберне, где есть римский лагерь…

– Укрепления, – поправил мистер Ситон.

– Ну укрепления, разве это не одно и то же? Во всяком случае, – продолжала тараторить Жюли, – я и решила, что если приеду сейчас, то буду здесь в то же время, что и он, а заодно как раз попаду на день рождения, о котором говорил дедушка, да и потом, вообще, июнь чудесный месяц, а в августе всегда сплошные дожди. Она приехала?

На миг не слишком-то выразительное лицо Лизы стало полем сражения самых различных эмоций. Я могла прочесть на нем облегчение от того, как легко и весело Жюли объяснила свой приезд в Уайтскар и на день рождения; жадное любопытство и догадки насчет Дональда; беспокойство из-за предстоявшей встречи Жюли со мной; чисто житейское смущение хозяйки, на которую нежданно-негаданно свалился еще один гость, и быстрый, самодовольный подсчет, что она вполне справится, как справляется со всеми остальными хозяйственными проблемами. Кроме того – я заметила, как Лиза оценивала улыбку, брошенную Жюли на Дональда, – это неожиданное появление могло обернуться немалой выгодой.

– Ну разумеется, мы без труда сможем устроить вас, – произнесла она с несвойственной ей теплотой. – Нет-нет, ровным счетом ничего страшного, у нас всегда найдется место, и любой друг Жюли…

– Вы очень добры, но, честно говоря, я и не имел в мыслях кого-нибудь затруднять. – Несмотря на невыразительность, голос мистера Ситона звучал вполне решительно и определенно. – Я уже объяснял Жюли, что должен жить рядом с работой. Когда приедут студенты, обоснуюсь прямо на месте, а пока ночь-другую прекрасно обойдусь гостиницей.

– Ну хорошо, – согласилась Лиза, – раз вы уже все решили… Но вы, конечно, останетесь к чаю?

– Большое спасибо. С удовольствием.

– Но это же глупо! – воскликнула Жюли. – Дональд, я ведь тебе говорила, гораздо лучше остаться здесь. Ради бога, незачем отказываться из вежливости только потому, что дедушка забыл предупредить Лизу о твоем приезде! Собственно говоря, может, это я сама забыла предупредить дедушку, но я так разволновалась из-за Аннабель, а было всего-навсего три минуты, а это с телефона у меня дома, а ты же знаешь, дедушка терпеть не может, когда приходит большой счет. Во всяком случае, Дональд, милый, ты ведь никак не можешь жить в Западном Вудберне, это распоследнее место, и я видела этот ваш участок, там же полно коров! И тебе ведь потребуется время от времени сбегать от этих твоих скучных старых римлян, так что, разумеется, ты остаешься здесь. Ну вот, улажено. Лиза, я этого больше ни секунды не вынесу. Где она?

Я неподвижно стояла в тенях коридора. Но в долю секунды перед тем, как Жюли повернулась, Дональд вдруг посмотрел мимо ее плеча и увидел меня. Я была готова к удивлению, даже шоку, когда меня узнают те, кто когда-то знал Аннабель, но неприкрытое изумление в глазах Дональда Ситона заставило меня вздрогнуть. Лишь через долю секунды я осознала, что в его глазах была призраком Жюли. Выражение это мигом исчезло из его глаз, но мне стало интересно, что же он увидел: Жюли, ставшую старше, чуть худее, не то чтобы увядшую – это было бы совсем нелепо, – но, уж верно, слегка потускневшую? Восемь лет сухим комком стояли у меня в горле, как пыль.