Янмэйская охота - Роман Суржиков

— Это отвратительно, — сказал Эрвин.

— Это безопасно, — сказала Тревога.

— Я делал множество опасных вещей, но никогда — такое, что будет противно вспомнить.

И вот нынче, в день побед хаоса над порядком, леди Аланис Альмера ждала Эрвина в его покоях, чтобы сказать с холодной прямотою:

— Милорд, нам нужно убрать этого человека.

Эрвин растерялся, начал было:

— Нынче в поезде Леди-во-Тьме…

Аланис прервала:

— Меня не заботит старая болотница. По какой-то причине шиммериец отравил ее — южные интриги, мне нет до них дела. Воскресший Менсон — вот кто опасен. Он должен вернуться в могилу, из которой восстал.

— И чем же он опасен?

— Он был в идовом поезде, он все видел! Суд станет задавать вопросы, и не только шуту, а всем свидетелям. Они могут проболтаться…

— О чем, интересно?

Она зашипела, как змея:

— Вы насмехаетесь надо мной? Сами знаете лучше всех! Кроме Адриана, в поезде было триста человек. Большинство — гвардейцы, дворяне. У каждого — знатная родня. Они захотят с нами расквитаться! Вспомнят идиотский кодекс войны юлианиных времен, там сказано…

Эрвин не нуждался в напоминании. Военными действиями считаются вооруженные стычки между воинами на службе враждующих лордов, происходящие в землях одного из враждующих лордов. Умерщвление человека человеком при иных обстоятельствах не считается частью военных действий и подлежит суду.

— Я хорошо знаю идиотский кодекс, миледи. Моя идиотская семья соблюдает его как раз с юлианиных времен. Именно потому я запретил вам аферу с поездом!

— А я нарушила приказ — и спасла нас! Тьма сожри, если бы Адриан доехал до столицы, мы очутились бы на Звезде!

— Или разбили бы его, как Алексиса. Или просто отошли бы за Ханай, а после вернулись с войсками Стэтхема. Вы думали только о своей ненависти, а я — о будущем.

— Так подумайте о будущем теперь! — вскричала Аланис. — Проклятый Менсон настроит против нас всех, у кого есть родичи в лазурной гвардии, и Минерву с ее прихвостнями в придачу. Подумайте о будущем — и избавьтесь от него. Пускай он повесится в своей камере, чтобы избежать позорного суда. Только докажет этим свою вину!

— Меня снова удивляет, миледи, с какою легкостью вы готовы убивать.

— Ах, нежный мой! На вашей совести такая гора трупов, что я — младенец рядом с вами! Битва при Пикси — семь тысяч мертвецов с двух сторон. Ночной Лабелин — девять тысяч. Осада дворца — еще тысяча-другая. Вы можете наполнить кровью замковый ров! Единственный случай, когда вы отказываетесь убивать, — это если я о том прошу!

Она знала, чем ужалить. В глазах у Эрвина потемнело, кровь забухала в висках.

— Я убиваю только по чести.

— Ха-ха! Скажите это трупам. Объясните им разницу!

Эрвин хлопнул по столу.

— Прекратите, миледи! Не смейте говорить в таком тоне!

Даже в гневе Аланис отлично владела собой. Ее голос вмиг стал тихим и вежливым, но слова от этого зазвучали острее.

— Скажите, милорд, если бы Мими попросила кого-нибудь убить — вы бы тоже отказали? А если бы поцеловала вас, уложила в свою постель, раздвинула ноги — все равно отказали бы? Бросили нечто пафосное о чести… точнее, лишь о той ее главе, что запрещает убивать именно в данном случае. Честь велит еще держать обещания, заботиться о своей женщине — но это неудобные фрагменты, правда?

— Мими здесь не при чем! — безнадежно огрызнулся Эрвин.

— Неужели?.. А отчего же вы ночевали в Маренго? Почему на вокзале Мими действовала по вашей подсказке? Что за синяк на вашем лице?

Он неуклюже хохотнул:

— Уж это точно заслуга Мими!

— Это сделал кто-то из ее людей, но вы простили. Остались на ночь во дворце, позволили Минерве этак поглядывать на вас, как утром на перроне!

— Вы ревнуете? Миледи, что за ребячество! Даже Праматери не ревновали Праотцов!

— Возможно, потому… — Аланис отвернулась к окну и бросила через плечо остаток фразы: — …что Праотцы не отдавали Праматерей в жертву.

Эрвин не сразу нашел слова.

— Вы о чем, миледи?

— Мими — выгодная для вас партия. Умна, миловидна, уверенно идет к зениту славы. Не обременена сильными врагами, вроде приарха. Носит корону. Но что делать с неудобной постылой любовницей? Как же вовремя подвернулся суд! Наказать негодницу за своеволие и отделаться, а самому остаться белоснежным. И всего-то нужно — сказать одну фразу: «Господа судьи, она действовала без моего ведома». Готово, фишка отдана, партия выиграна. Вы чисты, Мими в вашей постели, Аланис больше не мешает.

Эрвин встряхнул ее за плечи:

— Одумайтесь! Вы в своем уме?! Когда Ориджины сдавали своих!

— Но я вам не своя. Вы не хотите, чтобы я была ею. Нашлись для вас свои повыгоднее.

Она все смотрела в окно, и Эрвин силою развернул ее к себе.

— Вы совершенно обезумели! Я не выдам вас! На суде все свидетели скажут, что мост рухнул сам от замерзшей воды. Если Менсон возразит, ему не поверят. Менсона казнят, как вы и хотите. Проделок Эрроубэка никто не узнает, как вам и нужно.

Аланис прищурилась:

— Как мягко стелете! А если правда все же выйдет на свет — чего мне ждать от вас? Найдете силы защитить меня? Или забудете, как остальные свои обещания?

Вот тогда Эрвина охватил гнев.

— А я посмотрю, миледи, по текущей ситуации. Ведь все меняется. Вы солгали мне уже дважды. Может, к тому дню доведете счет до десяти. Может, предадите меня. Может, продадите Кукловоду за щепотку зелья. Это вы, а не я, ищете союзника повыгоднее. Я понятия не имею, чего ждать от вас. Какие возможны обещания?!

— И вы еще смеете подозревать меня!..

Но Эрвин не стал слушать дальше. Покинув покои герцогини, он прошелся по саду, чтобы успокоить нервы. Затем вызвал кайра Сорок Два.

— Нужен присмотр за леди Аланис Альмера. Непрерывный, с полуночи до полуночи.

Кайр хмыкнул.

— Милорд, простите, даже в те часы, когда вы с нею?

— Не думаю, что снова буду с нею. Но если вдруг, то да, я хочу, чтобы где-то рядом дежурил мой человек.

* * *

— Ваше величество звали меня…

Эрвин поклонился, войдя в комнату для стратем. Был второй час ночи — время, которое владычица почему-то считала наилучшим для умственной работы.

— Я пригласила вас для интересной беседы. Надеялась доставить радость, но вижу признаки усталости на вашем лице… Простите, не хочу вас обременять.

На остатках сил Эрвин добрался до кресла и ляпнулся, как мешок, сброшенный с телеги.