Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Ближе к концу своего пребывания в должности я рекомендовала президенту Обаме, чтобы он еще раз пересмотрел вопрос о введенном нами эмбарго в отношении Кубы. Оно уже не способствовало достижению поставленных нами целей, и это сдерживало нас на других направлениях наших отношений со странами Латинской Америки. Я решила, что после двадцати лет попыток наладить продуктивный диалог с Кубой мы могли себе позволить переложить бремя ответственности на Кастро, чтобы объяснить, почему кубинские власти остались такими недемократичными и негуманными.

* * *

Окончание саммита в Сан-Педро-Суле не было завершением наших июньских испытаний. Всего несколько недель спустя призраки неспокойного прошлого Латинской Америки ожили в Гондурасе. В воскресенье, 28 июня 2009 года, Верховный суд Гондураса вынес постановление об аресте президента Селайи на основании обвинений в коррупции и опасений, что он собирался в нарушение конституции продлить свой срок на президентском посту. Селайя был схвачен и, прямо в пижаме, посажен на самолет, который доставил его в Коста-Рику. Власть в стране захватило временное правительство во главе с председателем Национального конгресса Роберто Мичелетти.

В это тихое воскресное утро я была дома в Чаппакуа, когда получила известие о возникшем кризисе от Тома Шеннона. Он рассказал мне о том, что уже было известно на тот момент. Однако информации было недостаточно, и мы обсуждали, как было бы необходимо отреагировать. Самым важным моментом был вопрос о жене и дочерях Селайи, которые обратились с просьбой об убежище в резиденции нашего посла в Гондурасе. Я попросила Тома убедиться в том, что они были в безопасности и что о них позаботятся до тех пор, пока кризис не будет преодолен. Я также переговорила с генералом армии США Джонсом[62]и Томом Донилоном в Белом доме и созвонилась с министром иностранных дел Испании для срочной консультации.

Насильственное изгнание Селайи поставило перед Соединенными Штатами дилемму. Мичелетти и Верховный суд утверждали, что защищают демократию Гондураса от незаконного захвата власти Селайей, и предупредили, что он намеревался стать еще одним Чавесом или Кастро. Безусловно, региону не нужен был очередной диктатор, и многие, знавшие Селайю достаточно хорошо, были готовы поверить в эти обвинения. Однако Селайя был избран народом Гондураса, и его изгнание под покровом темноты повергло весь регион в ужас. Никто не хотел возвращения к тяжелым прежним временам частых переворотов и нестабильных правительств. Я не видела никакого выбора, кроме как осудить свержение Селайи. В своем публичном выступлении я призвала все стороны в Гондурасе уважать конституционный порядок и верховенство закона и взять на себя обязательство решать политические споры мирным путем и посредством диалога. Как того требуют наши законы, наше правительство приостановило оказание помощи Гондурасу до момента восстановления демократического строя. Наше решение было поддержано другими странами региона, включая Бразилию, Колумбию и Коста-Рику. Вскоре это стало также официальной позицией ОАГ.

В последующие дни я вела переговоры со своими коллегами по всему Западному полушарию, в том числе с министром иностранных дел Эспиноса в Мексике. Мы разработали план по восстановлению порядка в Гондурасе и по получению гарантий того, что в сжатые сроки и на законных основаниях будут проведены свободные и справедливые выборы. Это сняло бы с повестки дня вопрос о расправе над Селайей, а главное, предоставило бы гражданам Гондураса шанс выбрать свое собственное будущее.

Я начала искать уважаемого и заслуженного государственного деятеля, который мог бы выступить в качестве посредника. Оскар Ариас, президент Коста-Рики, которая имеет один из самых высоких показателей дохода на душу населения и самую экологичную из экономик в Центральной Америке, был логичным выбором. Он был опытным руководителем, заслужившим уважение всего мира. В 1987 году он получил Нобелевскую премию мира за свою деятельность по прекращению конфликтов в Центральной Америке. После шестнадцати лет перерыва он успешно баллотировался на пост президента еще раз в 2006 году и считался авторитетом в вопросах ответственного управления и устойчивого развития. Я позвонила ему в начале июля. Мы обсудили необходимость обеспечить проведение выборов в соответствии с имевшимся планом — в ноябре. Он был согласен стать посредником для заключения необходимого соглашения, но был обеспокоен тем, что Селайя может не принять его в качестве посредника. В этой связи он попросил меня побудить свергнутого президента преодолеть себя и принять необходимое решение.

В тот же день я пригласила Селайю в Госдепартамент. Он выглядел лучше, чем тогда, когда впервые обратился к миру из Коста-Рики. Пижамы уже не было, зато ковбойская шляпа вернулась на законное место. Он даже немного пошутил по поводу своего вынужденного перелета.

— Чему должны научиться президенты стран Латинской Америки на моем примере? — спросил он меня.

Я улыбнулась и покачала головой.

— Спать в одежде на собранных чемоданах, — ответил он на свой собственный вопрос.

Шутки шутками, а Селайя был расстроен и нетерпелив. Отчеты из Гондураса о столкновениях между протестующими и силами безопасности только усиливали напряженность. Я сказала ему, что мы должны сделать все возможное, чтобы избежать кровопролития, и призвала его к активному участию в процессе посредничества, которое взялся осуществлять Ариас. По окончании разговора Селайя убыл. Я понимала, что Мичелетти не примет идею посредничества, если заподозревает, что Селайя является хозяином положения. С учетом этого обстоятельства я хотела объявить о новых дипломатических усилиях сама, без присутствия Селайи. Как только мы завершили наш разговор, я попросила Тома отвезти Селайю в пустой офис и связаться из Ситуационного центра с Ариасом, чтобы организовать телефонный разговор между ними без свидетелей. Тем временем я поспешила вниз в зал пресс-конференций Госдепартамента, чтобы сделать официальное заявление.

В первые несколько дней не произошло никакого прорыва. Ариас сообщил, что Селайя настаивал на полном восстановлении в должности президента страны, а Мичелетти утверждал, что тот нарушил конституцию, и отказывался оставлять дело на самотек до следующих запланированных выборов. Иными словами, ни одна из конфликтующих сторон не проявляла какой-либо склонности к компромиссу.

Я еще раз напомнила Ариесу о том, что «наша главная цель — свободные, справедливые и демократические выборы в интересах мирной передачи власти». Он согласился с необходимостью серьезного разговора и выразил разочарование по поводу неуступчивости, с которой ему пришлось столкнуться.

— Они не готовы идти на уступки, — пояснил он.

Затем он озвучил мнение, которое, как я думаю, в тот момент разделяли многие из нас: «Я занимаюсь этим и выступаю за то, чтобы Селайя был восстановлен на своем посту, исходя из принципов, миссис Клинтон, а не потому, что мне нравятся эти люди… Если мы позволим нынешнему правительству остаться у власти, то во всех странах Латинской Америки мы будем наблюдать эффект домино. Это была интересная версия теории „эффекта домино“, еще не забытого со времен холодной войны страха того, что если одна небольшая страна перейдет на сторону коммунистов, то ее соседи вскоре последуют ее примеру.»