Седьмая казнь - Джеймс Роллинс

– И все же вдруг есть что-то еще…

– Что? – спросила Кэт.

– Некоторые детали по-прежнему не поддаются объяснению, – покачал головой Пейнтер.

– Какие детали? – нахмурилась Брайант.

– Например, почему профессор Маккейб обвел в своем дневнике седьмую казнь? – Пейнтер взглянул в окно, выходящее на север. – Только посмотрите, что произошло в Арктике. Мы как будто оказались в центре библейских событий.

– По-моему, у тебя до сих пор жар, – ответила Кэт. – Рори рассказал нам, что его отец обвел эти слова после того, как перевел иероглифы с египетского обелиска, обнаруженного неподалеку от места, где в Судане строили дамбу. Те иероглифы рассказывали о седьмой казни. Это было на ранней стадии исследования, до того как профессор пропал в пустыне.

– И все же, что, если в Арктике нам открылось пророчество?

– Скорее это был рассказ об ужасной буре глазами древнеегипетского метеоролога. – Кэт ткнула Пейнтера в грудь. – Попрошу доктора еще раз тебя проверить.

– Я просто подумал, а вдруг… – Он нахмурился.

Омаха хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся.

– Жизнь полна чудес, но нам пора.

– Верно. – Сафия скользнула к Кроу, быстро обняла его и шепнула: – Спасибо.

Омаха не собирался терпеть такое поведение.

– Пейнтер, если вы тут начнете целоваться, я позвоню твоей жене.

Доктор аль-Мааз улыбнулась и приложила ладони к щекам Пейнтера, с искренней благодарностью глядя ему в глаза.

– Спасибо.

– Не за что, Сафия, не за что.

13 часов 07 минут

Такси пробиралось сквозь уличные заторы в центре Лондона. Глядя в окно, Сафия сидела рядом с мужем, крепко держа его за руку.

За окном кипела жизнь любимого города: хохочущие посетители пабов заканчивали обед, двухэтажные красные автобусы рычали на заторы, мешавшие ходить по расписанию.

И все-таки она видела и другую картину.

Волнистые пески горят под солнцем пустыни… золотые вершины пирамид слепят, отражая яркие лучи… медленно, один за другим, ступают верблюды по краю дюны, темные силуэты на фоне солнца…

Сафия еще сильнее сжала руку Омахи. Видения приходили все реже и реже, поэтому она и не упоминала о них. Но это была не единственная причина ее сдержанности. Когда в небесах Арктики пылал огонь, она испытала гораздо больше, чем рассказывала потом Кэт. Она чувствовала в себе сотни женщин, видела разрозненные фрагменты их жизней как свои собственные, переживала страшные картины, которые микроб, по-видимому, записывал лучше всего.

Некая сила, как ветер, бьющий в спину, толкала ее вперед.

Начали мерцать и проявляться другие образы, хоть и не такие ясные, как предыдущие, – проблески того, что может случиться. Она видела бушующий шторм надо льдом задолго до того, как он разразился; она знала, что он придет. И еще более страшные опасности ждали в будущем. Они были туманны, не более чем тени, штормовые облака за горизонтом. Знай она больше, поделилась бы, но Сафия не ведала подробностей, лишь чувствовала страх.

Предвидя, что несет в себе будущее, доктор аль-Мааз была рада сознавать, что есть такие люди, как Пейнтер и другие, кто работает с ним в «Сигме», кто готов встретиться с этими грозовыми облаками. Это-то она и пыталась объяснить человеку на больничной койке.

Спасибо.

Омаха, вероятно, что-то почувствовал и придвинулся ближе.

– Саффи, что с тобой?

Она прижалась к его теплому боку. Мерцающий образ горящих песков потускнел, вытесненный обычной суматохой города.

– Ничего, – тихо ответила Сафия. – Не волнуйся, ничего.

16 часов 24 минуты

Ничего не осталось.

Джейн вернулась в Ашвелл всего на день и теперь стояла перед руинами своего дома. Огонь разрушил все, оставив лишь несколько обгоревших балок.

– Можно выстроить заново, – предложил Дерек.

Она обдумала это предложение. Нет, воспоминания были бы слишком тяжелыми. Пора двигаться дальше. Джейн протянула руку и нащупала пальцы Дерека. После двух недель в карантине медицинского центра Фрэнсиса Крика так приятно оказаться на свободе, вдыхать свежий воздух… Хотя она и не ожидала здесь что-то найти, ей все-таки нужно было совершить это паломничество, по-настоящему проститься с отцом.

– Он думал, что принесет миру лекарство, – напомнил Дерек, словно прочитав ее мысли.

– А принес болезнь.

В последние дни у них было достаточно времени, чтобы сложить мозаику прошлого ее отца. Больше всего поразила Джейн – и не переставала удивлять – роль Рори во всей этой истории. Она еще не могла заставить себя связаться с братом, заключенным в канадскую военную тюрьму на время расследования деятельности станции «Аврора».

Она узнала и о роли Саймона Хартнелла, о его мании и о том, как обнаружение записной книжки Николы Теслы запустило цепь страшных событий. Ее отец в конце концов отыскал микроорганизм, описанный Теслой, и начал поиски противоядия. Но это было невероятно трудное задание, если учесть странный рецепт создания лекарства.

Джейн вспомнила горшки в виде слонов, которые, как они теперь знали, были сделаны из древесины и коры сливовых деревьев мобола, чьи дубильные вещества – танины – требовались для процесса мумификации и производства лекарства.

Но откуда мог это знать мой отец?

Танины действовали только на спящих микробов в мертвых телах. Сами по себе они не могли быть лекарством, потому сосуды и оставили в покое, считая их бессмысленными украшениями.

Из рассказов Рори стало известно, что отец анализировал мумию на троне – истинное лекарство, – но обнаружил только микробы, идентичные болезнетворным. Чтобы различить эти два вида микробов, потребовался бы молекулярный анализ.

И все же спустя два года отец сделал открытие, поняв, что татуировки на коже царственной мумии нужно читать на древнееврейском, хоть и написаны они египетскими иероглифами. Рассказ, записанный на ее теле, позволил профессору связать мумификацию с лекарством. Не желая говорить Хартнеллу правду, профессор оставил послания для Джейн и начал процесс самомумификации, поедая кусочки коры и следуя ритуалу, описанному на татуированном теле. Он делал это два или три месяца, подготавливая свое тело, а потом принял дозу микроба, обнаруженную в каменном черепе богини, в надежде, что танин превратит яд в лекарство.

– Ты почти разгадал загадку, – прошептала Джейн, обращаясь к почерневшим руинам.

– Мы тоже повинны в его неудаче, – сказал Дерек. – Он нес нам лекарство. Он знал, что болезнь должна убить его, чтобы микробы впали в спячку и стали восприимчивы к воздействию танина. Но мы вскрыли его череп слишком рано, до того, как трансформация завершилась. Мы выпустили болезнь, вместо того чтобы дождаться лекарства. – Дерек крепче прижал к себе девушку. – Я думаю, ближе к концу он догадался, что Хартнелл переманил Рори на свою сторону, что твой брат был соучастником в…