Повелитель желания - Николь Джордан

— Он ранил тебя, девочка, — сказал как-то Оливер, пытаясь вывести Алисон из ее привычного состояния. — Смерть от пули слишком легка для него.

Иногда Алисон в порыве гнева соглашалась с дядей, иногда, изнемогая от бессилия, пыталась ненавидеть Джафара, твердила, что он не заслуживает ее любви, что он оскорбил ее, осквернил тело и искалечил душу, без малейшего сожаления, совсем не думая, что станется с Алисон. Однако в каком-то уголке сердца еще жила вера в то, что его тревоги за нее были искренними, что она ему небезразлична. И что-то значит для него. Алисон надеялась, что, действительно, в ту, последнюю ночь мука и отчаяние в его глазах были неподдельными, а в поцелуях ощущались не только страсть, но и боль.

Сидя в саду, за несколько дней до Рождества, Алисон снова и снова в который раз думала о той ночи. Где-то вдали раздавались заунывные вопли муэдзинов, призывающих правоверных на вечернюю молитву.

И внезапно мир и покой небольшого садика рассеялись, словно дым. Во двор вбежал взволнованный индиец. Алисон подняла глаза, радуясь возможности хотя бы на минуту отвлечься от мучительных мыслей.

— Я принес вам хорошие новости, мемсаиб! — воскликнул Чанд, забыв даже, как всегда, почтительно поклониться. — Абдель Кадер сдался в плен!

Я мчался к тебе из пустыни

На коне, подкованном пламенем,

И вихри моего желания

Обгоняли даже пустынные ветры.

Байярд Тейлор «Песнь Бедуина»

Абдель Кадер сдался! Предводитель берберских мятежников наконец-то побежден!

Из слухов и военных сводок, распространившихся за последние несколько дней, Алисон сумела составить полную картину событий, предшествующих капитуляции Абдель Кадера. После нескольких молниеносных сражений с марокканской армией он отступил в Алжир, где его уже поджидали французы. Алжирскую армию окружили со всех сторон, и султану пришлось принимать решение: либо отступать в горы и вести партизанскую войну, либо сдаться на милость победителя.

21 декабря Абдель Кадер склонил голову перед генералом Ламорисье, а два дня спустя при официальной капитуляции отдал саблю генерал-губернатору Алжира, его королевскому высочеству герцогу Д'Омалю. Поражение Абдель Кадера объясняли еще и тем, что многие независимые и гордые берберские племена отказались присоединиться к султану в борьбе против французов. Однако, каковы бы ни были причины, Абдель Кадер и его армия не будут больше служить угрозой французским войскам или гражданским поселенцам.

Радости и волнению французов не было границ. Лишь одна Алисон не разделяла всеобщего ликования. В душе ее жили лишь безграничные печаль и сочувствие к мужественному воину, пятнадцать лет сражавшемуся против захватчиков. Каковы бы ни были его преступления против Франции, Абдель Кадер оставался замечательным человеком и поистине героической натурой.

Всех особенно интересовало, что случится с ним сейчас. Говорили даже, что султана скорее всего казнят как предателя или заключат в тюрьму как злостного преступника. Разговоры не унимались, хотя по условиям капитуляции французское правительство обещало султану и его семье убежище в Палестине или Египте.

Все эти угрозы только подогревали гнев Алисон к французам и симпатию к побежденному султану. Надеясь помочь ему, она убедила дядю Оноре отправиться вместе с ней в канцелярию Эрве. Европейский квартал города состоял в основном из нескольких десятков армейских бараков и административных зданий, выстроенных у самой гавани. Алисон наконец удалось отыскать Эрве в одном из этих унылых строений, но он был так занят, что смог уделить Алисон лишь несколько минут. Девушка умоляла его помочь, чем возможно, Абдель Кадеру, и Эрве обещал попытаться, хотя не слишком надеялся на снисходительность властей. В лучшем случае султана ожидала ссылка.

Алисон, окончательно расстроившись, вышла во двор, чтобы обождать дядю, остановившегося поговорить с кем-то из знакомых. Чанд следовал за госпожой на почтительном расстоянии.

Слева на фоне высоких холмов расстилался ослепительно белый город с блестевшими на солнце стенами, резко контрастировавшими с темным кипарисами и миртами. Справа под обнесенными стенами укреплениями искрилась синяя гладь моря, усеянного торговыми судами и рыболовными лодками. Обычно красота пейзажа захватывала Алисон, но в эту минуту она была слишком расстроена, чтобы обращать внимание на окружающее.

Она еще раз глубоко вздохнула, но в этот момент заметила вдалеке мужчину, решительными шагами направлявшегося в один из домов. Сердце девушки учащенно забилось при виде блеснувших на солнце золотистых волос.

«Джафар!» — ошеломленно подумала она, но тут же выругала себя за глупость. Наверное, она окончательно теряет разум! Алисон уже отчаялась услышать хотя бы одно слово от него, получить хотя бы весточку. Но увидеть его здесь, в бастионе власти французских захватчиков! Просто смехотворно представить, будто Джафар настолько глуп, что добровольно отправится в логово врага!

Она подождала, когда за мужчиной закроется дверь, и отвернулась только, чтобы увидеть столпившихся у коновязи лошадей. Чуть в стороне стоял гнедой жеребец.

Алисон уже видела этого коня раньше! Как, впрочем, и мальчика, державшего жеребца под уздцы.

Алисон, не задумываясь, подобрала юбки и почти побежала через двор.

— Махмуд! Это ты! — закричала она, испугав ребенка и лошадь. — Что ты делаешь здесь? — начала она допрашивать слугу, как только тому удалось усмирить коня. — Никогда не ожидала снова увидеть тебя!

— Госпожа! — Изуродованное лицо Махмуда на миг осветилось радостью, но тут же снова приняло настороженное выражение. — Я не знаю вас, госпожа! Вы приняли меня за другого.

— Не знаешь… Конечно, ты меня знаешь! О чем ты, спрашивается, толкуешь?

Голос Махмуда упал до едва слышного шепота:

— Не стоит, чтобы нас видели вместе, госпожа.

Сбитая с толку, Алисон огляделась и увидела, что редкие прохожие бросают в их сторону любопытствующие взгляды. Стоявший в нескольких шагах Чанд укоризненно взирал на госпожу.

— Я притворюсь, что восхищаюсь жеребцом и хочу его купить.

— Но он не продается, госпожа!

— Знаю, но ведь могу же я спросить?! Какой от этого вред? Ну, а теперь расскажи, что привело тебя сюда.

Махмуд неловко помялся. Лицо его снова помрачнело.

— Разве вы не слышали о поражении нашей армии?

— Да… и мне очень жаль, Махмуд. Я хотела бы, чтобы исход был другим.

— Ему следовало быть другим! Аллах не мог покинуть правоверных, чтобы принять сторону французских собак, этого глупого отродья змей и скорпионов!

Алисон пробормотала подходящие случаю утешения.

— Но что твой хозяин делает здесь… ведь это Джафара я видела сейчас?