Буря Жнеца. Том 1 - Стивен Эриксон

Она застыла:

– Вряд ли в этом лезвии кроется Путь, Карса Орлонг. Только сложенное железо. Сложенное особым образом…

– Чтобы образовать тюрьму. Любите вы, цивилизованные, мутить значение слов. Наверное, у вас их слишком много, и используете вы их слишком часто и без дела. – Он огляделся. – Значит, поймала привидение. На тебя не похоже.

– Спорить не буду, – кивнула она, – поскольку и сама уже не понимаю, кто я. И какой должна быть.

– Однажды ты сказала мне, что никого не заставляешь, не лишаешь свободы силой. А торгуешься.

– Вот ты о чем. Ну конечно, если есть выбор. А в твоей компании, тоблакай, никакого выбора, похоже, и быть не может.

– Ты обвиняешь меня в своей жадности?

– Это не жадность. Скорее всепоглощающая жажда силы.

– Против меня?

– Тебя? Вряд ли. Думаю, просто чтобы остаться в живых. Ты опасен, Карса Орлонг. Твоя воля, твоя сила, твое… равнодушие. Ты – странный и страшный довод в пользу того, что, сознательно игнорируя законы и правила вселенной, можно избежать ее влияния. Ты должен понимать: сам твой успех свидетельствует в пользу этого догмата, и с ним я не могу примириться, поскольку он противоречит всей истории наблюдений.

– Опять много слов, Самар Дэв. Скажи попроще.

– Хорошо, – отрезала она. – Все в тебе меня пугает.

Он кивнул:

– Но и притягивает.

– Заносчивый ублюдок. Думай что хочешь!

Он повернулся к двери. Взяв меч, бросил через плечо:

– Сегулех обнажила свои мечи для меня, ведьма.

И ушел.

Самар Дэв оставалась на кровати еще дюжину ударов сердца, потом воскликнула:

– Будь он проклят!

И поднялась, чтобы не опоздать к началу схватки. Будь он проклят!

Солнце ушло на запад, погрузив подворье в тень. Пройдя по закрытой колоннаде, Самар Дэв увидела, что сегулех стоит в центре тренировочной площадки, держа руками в перчатках два длинных меча с тонкими лезвиями. Темные волосы свисали сальными прядями до плеч, а взгляд полночно-черных глаз в прорезях маски не отрывался от Карсы Орлонга, шагающего к ней по усыпанному песком полу.

Поглазеть пришли все претенденты – явно пронесся слух, – и Самар Дэв увидела, замерев, грала Таралака Вида, а за ним Икария. Нижние боги, это имя, этот ягг… все, что я знаю, все, что слышала. Икарий здесь. Поборник.

Он оставит от города кучу развалин. Он оставит от жителей груду переломанных костей. Боги, только посмотрите на него! Стоит спокойно, так далеко в тени, что его почти не видно – Карса его не видит, нет. Тоблакай сосредоточился на сегулех, на том, как она кружится на расстоянии. А она движется, как кошка, и всегда лицом к противнику.

Да, она настоящий боец.

И Карса швырнет ее через проклятую стену.

Если она посмеет приблизиться. А ей придется. На расстояние громадного кремневого меча.

Через стену. Или сквозь нее.

Сердце заколотилось быстро, с пугающими сбоями.

Она почувствовала, что рядом кто-то есть; с тревогой поняла, что это тисте эдур – и узнала его. Преда… Томад. Томад Сэнгар.

Отец императора.

Карса, ни к чему тебе такой зритель…

Взрыв движения, стоило противникам сблизиться – впоследствии так никто и не смог решить, кто сделал ход первым; словно сегулех и Карса достигли какого-то инстинктивного соглашения и задвигались быстрее мысли.

И вот когда сталь стукнулась о камень – или камень о сталь, – Карса Орлонг сделал нечто неожиданное.

Топнул ногой в пол. В уплотнившийся песок.

В разгар гибкого танца сегулех.

Топнул так, что покачнулись все зрители на полу подворья.

И идеальное равновесие сегулех… дрогнуло.

Разумеется, на краткое мгновение, почти никто ничего не заметил; разумеется, она мигом пришла в себя – но удар все же пропустила: Карса ударил мечом плашмя и сломал ей оба запястья.

Тем не менее, падая, она развернулась, и одна нога понеслась тоблакаю в пах.

Он перехватил ее ступню, блокируя удар, и храбро поднял сегулех в воздух.

Она махнула другой ногой.

И тоблакай со смехом отпустил рукоять меча и перехватил вторую ступню.

И так держал ее.

Встряхивая.

За спиной Таралака Вида раздался тихий вздох, и грал, моргая, обернулся.

Икарий улыбнулся и тихо сказал:

– Мы, кажется, встречались. Он и я. Когда-то давно. Нашу дуэль прервали.

Маппо. Наверняка. Маппо, который увидел, какая буря надвигается между этими двумя. Ох, трелль…

Таралак облизнул сухие губы:

– Ты хочешь продолжить дуэль, Икарий?

Брови ягга чуть поднялись. Он покачал головой, посчитав, что такого ответа достаточно.

Слава духам.

Преда Томад Сэнгар хмыкнул.

– Эти игры, – осмелилась заговорить Самар Дэв, привлекая его внимание, – они что – предназначены для развлечения?

Тисте эдур без выражения посмотрел на нее и сказал:

– Среди зрителей есть двое, которые развлекаются.

– Да.

Подумав, он добавил:

– Этот тартенал пойдет последним. Так единогласно решили наши наблюдатели. Я пришел посмотреть своими глазами. Хотя мое мнение не будет иметь значения.

– Сегулех была очень хороша, – сказала Самар Дэв.

– Возможно. Но она не билась ни с кем другим.

– Они относятся к ней с великим уважением.

– Даже теперь? Он намерен ее отпустить?

Она покачала головой.

Томад Сэнгар повернулся уходить:

– Тартенал великолепен.

– И все же ваш сын лучше.

Он замер и обернулся на нее, прищурившись:

– Тартенал великолепен. Но все равно умрет.

И тисте эдур пошел прочь.

Карса Орлонг, наконец уступив крикам и просьбам зрителей, опустил женщину на пол.

Три летерийских целителя бросились ей на помощь. Подобрав свой меч, Карса встал прямо и огляделся.

«Нет, – подумала Самар Дэв, – о нет».

Но Икарий уже ушел. И его грал-надсмотрщик.

Тоблакай направился к ней.

– И знать не желаю, – сказала она.

– Конечно, ведь ты и так уже знаешь.

О боги!