Крах тирана - Шапи Казиев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 156
Перейти на страницу:

Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. Шах сменил милость на гнев и воскликнул:

– Но посмеет ли кто-нибудь думать, что я возьму в жены ту, которой касались чужие руки? Я, владыка мира, привык срывать цветы, которые распускаются только для меня и в ожидании великого счастья не смеют смотреть даже на солнце. Я готов признать, что Азра – редкая красавица, но чужое прикосновение осквернило ее прелесть. Пожалуй, я отдам этому вору его возлюбленную! Пусть забирает ее себе.

Придворные, пораженные благородством повелителя, восторженно зашептались.

– Но ему придется заслужить эту великую милость.

– Что я должен сделать? – спросил Муса-Гаджи, делая вид, что поверил в устроенный шахом маскарад.

– Ее жизнь и ее любовь обойдутся тебе недорого, – ответил шах. – Ты проведешь моих воинов в Хунзах самой короткой дорогой.

– А что, если я откажусь? – спросил Муса-Гаджи.

– Ты не откажешься, если любишь ее, – заверил шах. – У меня много воинов, которые соскучились по женским ласкам.

Муса-Гаджи помолчал, будто раздумывая над предложением шаха, а затем склонил голову и обреченно произнес:

– Я согласен.

– Окажите почет этому герою! – обрадовано приказал Надир-шах. – И окружите заботой его невесту, пока мы не отпразднуем в горах их свадьбу.

Муса-Гаджи, склонив голову в показной покорности, говорил себе:

– На этой кукле пусть женится кто угодно, хоть сам шах. А я женюсь на своей Фирузе. Но сначала заведу каджаров в Аймакинское ущелье, где наши люди встретят их так, что небо зарыдет от ужаса, который обрушится на врага.

Глава 77

Утром из цитадели раздался пушечный выстрел, означавший, что войска великого падишаха выступают в поход. Все вокруг пришло в движение. Зазвучали полковые трубы, забили литавры и барабаны. Открылись все Дербентские ворота, и полки, стоявшие за южными стенами Дербента, двинулись под своими знаменами через город. Встревоженные жители Дербента закрывали двери и ставни своих домов. Нищим, попадавшимся на их пути, воины шаха бросали мелкие монеты и просили за них молиться. Одни поднимали брошенные монеты, другие просили всевышнего стереть с лица земли эти облаченные в сияющие доспехи полчища. Выйдя через северные ворота, полки выстроились в огромную колонну в ожидании обозов и своих главных командиров.

Оружейник Юсуф забрал свои инструменты, запер лавку, и они с Ширали поспешили к ближайшим от цитадели воротам Джарчикапы. Там они надеялись увидеть Мусу-Гаджи и убедиться, что их замысел начинает осуществляться.

Вскоре отворились главные ворота цитадели, и к городу начал спускаться небольшой отряд. Это ехали военачальники со своими свитами. Когда они приблизились к воротам Джарчикапы, Ширали увидел Мусу-Гаджи. Он исхудал и осунулся после перенесенных истязаний, но взгляд его был тверд и решителен. Муса-Гаджи ехал позади военачальников на хорошей лошади в сопровождении двух свирепого вида гвардейцев. Когда Муса-Гаджи подъехал почти к самым воротам, Ширали выскочил вперед и, потрясая своим посохом, воскликнул:

– О Аллах! Даруй же победу неустрашимым воинам!

Муса-Гаджи оглянулся, узнал Ширали, едва заметно кивнул ему и провел руками по бороде.

– Амин! – отозвались каджары, полагая, что нищий призывает всевышнего помочь именно им.

Но кое-кто в этом усомнился. Это был Лала-баши. Он явился сюда, чтобы своим несчастным видом воззвать к милосердию падишаха. Но Надир-шах почему-то не появлялся, зато бывший главный евнух узнал и Мусу-Гаджи, и Ширали и приметил, как они заговорщически переглянулись.

– Тут что-то нечисто! – пронеслось в голове многоопытного Лала-баши. – Заговор! И если я его раскрою, падишах простит своего преданного раба!

Лала-баши выступил вперед и, указывая одной рукой на Ширали, а другой – на Мусу-Гаджи, хотел прокричать: «Измена!». Но в пылу верноподданнического усердия Лала-баши позабыл, что у него нет языка. И бывший евнух только невнятно хрипел, страшно вращая глазами.

Никто не понимал, что нужно этому несчастному, а стражники кричали ему свое:

– Дурбаш! Удались!

Будто желая помочь восстановить порядок, Ширали ткнул евнуха своим посохом. Но Лала-баши не хотел сдаваться так легко. С нечеловеческой силой он вырвал у Ширали посох, переломил его о колено и хотел уже навалиться на Ширали своим грузным телом, как вдруг почувствовал болезненный укус. Змейка, выскользнув из переломленного посоха, ужалила евнуха в шею. Евнух замер, ловя ртом воздух, и медленно опустился на землю. Стражники, которым было не до нищего толстяка, отпихнули его подальше, и порядок был восстановлен.

Тем временем Ширали и Юсуф проскользнули в ворота и спешили покинуть Дербент. В рощице их ждал сын Юсуфа с оседланными лошадьми. И вскоре трое всадников понеслись в сторону гор. Им было что сообщить тем, на кого двинулась огромная армия. Придворный, чинивший пистолет у Юсуфа, приходил снова, приглашая его в поход, где услуги Юсуфа могли очень пригодиться. Но он отказался, сославшись на старые годы и слабое здоровье. Зато Юсуфу стало точно известно, что один отряд пойдет на Хунзах через Тарковское шамхальство, Мехтулинское ханство и Аймакинское ущелье, а другой во главе с самим Надиром двинется с другой стороны – через Южный Дагестан и Кази-Кумухское ханство, где он уже бывал.

Надир-шах наблюдал за выступлением войск с зубчатой стены цитадели. Он верил в своих прославленных военачальников и несокрушимость их полков. Лютф-Али-хан, Гайдар-бек и Фет-Али-хан не раз доказывали, что умеют воевать и побеждать. А с таким надежным, знающим проводником они должны были внезапно обрушиться на Хунзах, к которому уже подойдет с другой стороны победоносное войско самого Надира.

На следующий день выступил из Дербента и сам Надир-шах.

По заведенному порядку впереди шел авангард, за ним везли на повозках шатры и кухню шаха. На верблюдах, увешанных колокольчиками и флажками, сидели музыканты, оглашая окрестности грохотом литавр и звуками труб. Потом следовала артиллерия, тяжелая и легкая, за ней тянулись нескончаемые отряды кавалерии и пехоты.

Шах ехал окруженный телохранителями и свитой, в которой оказался и Шахман. В поход с Надир-шахом отправился и Калушкин, исполняя свои обязанности резидента при дворе шаха. Сен-Жермен был оставлен в Дербенте достраивать дворец, в котором Надир предполагал отпраздновать свою великую по беду.

Шах двигался на юг, на соединение с главными своими силами, стянутыми из Персии, Азербайджана, Грузии и других мест. Собрав эти войска в единый кулак, Надир-шах собирался пройти через земли табасаранцев, лезгин, рутульцев и агулов, обрушиться на Кази-Кумух, а затем и на андалалцев, если те не сочтут за лучшее покориться. Тогда и Хунзах, зажатый с двух сторон армиями Надира, будет обречен. Воображение Надира уже рисовало ему, как весь Дагестан падет к ногам великого шаха, рожденного царем вселенной, как было выбито на его золотых монетах. И как эти упрямцы, гордо величающие себя свободными горцами, будут молить его о пощаде и отдадут ему не только Фирузу, но и все остальное.

1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 156
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?