Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Остров Сахалин - Эдуард Веркин

Остров Сахалин - Эдуард Веркин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 108
Перейти на страницу:

Минуло девять месяцев, а потом еще три, и был лейтенант Тё, и я увидела мир. А когда волосы начали понемногу отрастать и кожа перестала блестеть, я выписалась из госпиталя и некоторое время жила дома. Еда, одеяло, горячая вода. Конечно, к сыну меня не пускали, да я и сама не торопилась, он не должен был видеть меня такой.

Мама. Она все время сидела рядом, вязала мне носки. Отец… Он заходил утром и вечером покурить в кресле, ничего не говорил, просто молчал и курил, и утром курил, и вечером курил, читал газету. Утром и вечером я слышала плач – это купали моего сына. Ему было больно, ванна размягчала коросту, покрывавшую его тело, после чего ее сдирали скребком. Он кричал, а глаза лейтенанта Тё совсем не умели плакать.

А я хотела плакать. Я попросила отца принести печатную машинку.

Мама возражала. Врачи возражали, говорили, что мне пока нельзя, лучевая болезнь, организм едва оправился от нее, пересаженные глаза можно травмировать нагрузками, пересаженная кожа отторгается, подумайте о ребенке, вам необходимы восстановительный период и усиленное питание…

Но отец все же принес мне ее, поставил на табуретку рядом с постелью. И бумагу принес, три пачки, как я просила. Поинтересовался, нужно ли мне еще чего-нибудь? Может, принести старые карты, подзорную трубу? Почему-то я попросила макинтош, но отец сказал, что это пока невозможно – фамильный плащ фонил с такой силой, что его отправили на промывание.

А еще отец сказал, что в одном из карманов он нашел пустой пузырек из толстого стекла, его наполняла земля, которая оказалась заражена, не так сильно, как сам плащ, но все равно изрядно. Землю сожгли, как и все остальные предметы, найденные в макинтоше, а пузырек удалось сохранить, обработав надлежащим способом, так что, если мне этот пузырек как-то дорог, я могу его забрать.

Я сказала, что к пузырьку я совершенно равнодушна, я не помню, зачем этот пузырек, меня сейчас занимает другое. К примеру, смогу ли я печатать лежа? Сидеть мне не разрешают, да и не могу я, так что придется лежа.

Получилось.

Первыми были «Письма».

– Как вы себя чувствуете? – заботливо спросил профессор. – Вы как-то побледнели, Сирень. Может, вам не стоит пить кофе?

– Да нет, ничего, – улыбнулась я. – Это не от кофе. Доктор говорит, что скоро пройдет.

– Вы принимаете витамины?

– Да, принимаю. Витамины, фрукты…

Я выразительно покосилась на сигару, но профессор на это внимания не обратил.

– Я позвоню вашему батюшке, – сказал он. – Вы, мне кажется, слишком увлеклись своей беллетристикой… Знаете, Сирень, я несколько далек от всех этих дел… Сейчас что-то читают?

– Нет, – сказала я. – Почти нет. Насколько мне известно, в прошлом году были изданы только две художественные книги.

– И вы хотите быть третьей?

– Пожалуй. То есть не пожалуй, а да. Да, я хочу, чтобы мою книгу напечатали.

Профессор присвистнул. С годами он становится все эксцентричнее. Сейчас носит парик. А когда-то выбрил на своей лысине американский флаг.

– У меня есть средства, – сказала я. – Я вполне могу издать…

– Оставьте это! – профессор Ода строго стукнул пальцем по столу. – Есть средства…

Профессор передразнил меня, высунув синий, в чернилах, язык.

– Сирень, сахалинский вояж негативно отразился на ваших мыслительных способностях. Вы, вместо того чтобы сочинять рассказы, лучше бы отдыхали, я же вижу, вы до сих пор не в себе.

– Я вылечусь, – пообещала я. – У меня мама разбирается в травах, я пью настои.

– Пейте, Сирень, пейте. Лечитесь. Я рекомендовал вас на кафедру, им нужен старший преподаватель, так что лечитесь. Что касается ваших сюжетов…

Профессор взял со стола пломбу, стал на нее дышать и разглядывать.

– У меня есть один знакомый в издательстве. Сейчас они занимаются в основном технической литературой, но раньше, насколько я помню, уделяли внимание и художественной… Помните, «Зимние тропы», «Некий позитивист», помните же? Я попрошу его, он взглянет на ваши тексты, вдруг… Хотя не пойму, кому это нужно… Никто не читает книги, никто, Сирень. Зачем вам это нужно?

– Это нужно.

Профессор положил пломбу на стол.

– Вы сильно заблуждаетесь, Сирень, – сказал профессор. – Ни одна великая книга не спасла ни одну великую страну. Это банально, но это правда… Вы опять побледнели!

Профессор принес глюкозу.

– Я пойду, – сказала я. – Я устала. Я быстро устаю.

Я направилась к выходу.

– Мне понравились ваши рассказы, – сказал вдогонку профессор Ода. – Это хорошие рассказы, вы слышите, Сирень…

Я подняла воротник макинтоша и вышла под дождь.

Раньше я любила ходить под дождем, чувствовать капли, дышать пылью, но сейчас лучше так не делать – в атмосфере до сих пор висит пыль сожжения, и оттого нередки кислотные ливни. Иногда падает пепел. Или черный снег. Да, черный снег шел всю эту зиму, солнце светило плохо, к пеплу Сахалина прибавлялся пепел проснувшихся камчатских вулканов, за окном висели сумерки и падал теплый черный снег.

Это была зима фонарей, их не гасили даже днем.

В декабре ударили морозы, такие сильные, что в окнах трескались стекла, из-за ведра угля могли убить, бедные кварталы вымерзали и вымирали от голода. Император приостановил действие Атомного акта, и на восточном побережье запустили четыре новые атомные энергостанции, а на площадях открыли паровые ангары, где мог отогреться и переночевать любой желающий.

В январе стало замерзать Восточное море. Со стороны Сахалина к нам потянулась изломанная коричневая клешня, которая увеличивалась с каждым днем – сводки об этом передавали по радио и печатали в газетах. Почти сразу возникли слухи.

О выживших на острове. Выжившие, которые ждут дня, когда море встанет окончательно, и тогда они пересекут пролив и ворвутся к нам, сея поток и разрушение.

О том, что МОБ мутировал и теперь может передаваться воздушно-капельным путем, о том, что тянущийся с севера ледовый язык похож на лапу дьявола, что это скверное предзнаменование, очень скверное. Не исключено, что души, сгинувшие в огне Карафуто, прокляли своих палачей, погасили солнце, и весна не наступит никогда. Подтверждением тому холода и лед, и когда лапа дьявола коснется японской земли, наступит конец, никаких сомнений.

Отец высмеивал эти домыслы и показывал свежие фотографии, сделанные с вертолетов береговой охраны. Море действительно замерзало, и пролив сузился вдвое, но никаких голодных толп на льду я не разглядела. С острова никто не выбрался, говорил отец. Там тьма и лед, и если там кто-то и остался, он не переживет эту зиму. Что лапа дьявола – фантазии одуревших от холода обывателей, если поглядеть на довоенные спутниковые снимки, то мы увидим, что эта лапа протягивалась к Японии в каждый холодный год и что Восточное море и пролив частенько замерзали и глупо поддаваться панике.

1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 108
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?