Крестовый поход Махариуса - Вильям Кинг

— Стоять! — то ли прорычал, то ли крикнул Махариус.

Солдаты, возглавляемые Иваном, замерли, уступив дорогу лорду верховному командующему. Стоило ему подойти ближе, как эльдар атаковал, все еще слишком быстрый, чтобы уследить за ним взглядом. Махариус ушел в сторону и одним ударом обезглавил его. Похоже, эльдар, хоть и получил тяжелые раны, притворялся мертвым в надежде подманить нас к себе. Скорее всего, ему бы это удалось, не окажись рядом Махариус.

Думаю, эльдары повели себя слишком самоуверенно, иначе жертв оказалось бы куда больше. Ни один гвардеец, получивший даже самый крошечный порез, не выжил. Махариус внимательно осмотрел меч, и его лицо скривилось от презрения.

— На их оружии нейротоксин, — сказал он. — Убивает мучительно. Очень мучительно.

Неожиданно вокруг нас воцарилась тишина. Настал один из тех странных моментов, которые случаются на всех полях битв, когда благодаря удивительному стечению обстоятельств никто не стреляет, не разносятся крики, в ушах не грохочут боевые кличи. Ты слышишь лишь шипение самого безмолвия и стук сердца в груди, ощущаешь во рту привкус желчи и, оглядываясь на товарищей, понимаешь, что у них такие же белые лица и широкие глаза, такой же странный немигающий взгляд, как у всех, выживших после боя.

Тишина продлилась всего пару секунд, а затем все мы победно закричали, давая выход напряжению до тех пор, пока не взялись подсчитывать ущерб.

Доклады все поступали и поступали. Судя по тому, что говорил Махариус, мы понесли тяжелые потери, однако нам удалось очистить корабль от эльдаров. Мы отразили нападение. Нам это стоило тысяч жизней солдат, и одному Императору ведомо, сколько десятков тысяч членов корабельной команды, но мы прогнали эльдаров.

Внезапно взревели аварийные сирены.

— Что еще? — спросил Антон, все еще настолько охваченный яростью боя, что совсем позабыл о стоявшем рядом Махариусе.

— Мы собираемся совершить прыжок, — произнес Махариус. — Корабль готовится.

— Сэр, эльдары оставили в корабле чертовски огромные дыры.

— Мы закрыли их переборками и подняли щиты. Это все, что мы можем сделать. Либо мы совершим прыжок, либо позволим ксеносам взорвать нас. — Он мрачно ухмыльнулся. — Не думаю, что после устроенной кровавой бойни они собираются нас щадить.

Впрочем, отменять варп-прыжок было слишком поздно, даже если бы он приказал. Корабль уже дрожал и вибрировал, а меня охватило странное чувство падения, неизменно возникающее при вхождении в варп.

Я приказываю атаковать. Наши корабли роем несутся к человеческому судну, но оно держится против ярости нашей атаки. Я отдаю кораблям приказ целиться во все уязвимые места, которые они могут найти, в надежде уничтожить двигатели вражеского судна. Оно тем временем преодолевает бурю огня и продолжает набирать скорость. Его щиты мерцают, готовясь совершить безумный прыжок в потустороннее. Меня посещает мысль, что мы делаем людям одолжение, уничтожая их, ибо мгновенная смерть может оказаться милосердием по сравнению с тем, что ждало бы их там.

Я отбрасываю такие мысли. Они вполне могут уцелеть — кому ведомо, каковы шансы? Ни один эльдар не рассматривал этот вопрос, однако между мирами перемещалось достаточно человеческих кораблей, чтоб предположить оправданность такого безумия, хотя бы в кратковременной перспективе.

Интересно, остались ли на борту мои последователи? Судя по показаниям сенсоров, нет, но всегда остается вероятность ошибки. Я пытаюсь представить, что они почувствуют, если все-таки будут на борту, когда корабль ворвется в запретное. Любопытно, понимают ли люди, что делают, входя в царство, где таятся самые зловещие творения Вселенной и потустороннего?

Мы идем на атакующий заход. Возможно, нам удастся обездвижить или уничтожить их до того, как они успеют прыгнуть. Это доставило бы мне определенное удовольствие.

Мы подходим ближе. Вражеские орудия ведут по нам огонь, но мы слишком быстры для них, хотя маневры уклонения и замедляют приближение.

— У нас все получится, лорд Аштериот, — произносит Ялмек.

— Готов поспорить? — отвечаю я, ибо у меня на этот счет сомнения.

Кто бы ни находился на борту того корабля, удача на его стороне, по крайней мере сегодня. Удача — непостоянная госпожа, ей все равно, кому давать свои дары и когда их отнимать. Что-то подсказывает мне, что сегодня она улыбается моему противнику.

Ялмек глядит на меня. Он давно понял, что спорить со мной крайне неразумно.

— Не думаю, сэр.

Впрочем, он продолжает отдавать приказы и корректировать курс, чтобы вывести нас на позицию для атаки, и в конце долгого, извилистого и неспокойного пути всего на миг нам это удается.

— Торпеда пошла, — говорит он, и корабль выплевывает ракету, посылая к нашей цели.

Момент попадания знаменует ослепительная вспышка, настолько яркая, что обзорный экран темнеет, отфильтровывая сверкающие энергии, свидетелями которым мы стали.

Когда я снова смог видеть, корабль уже исчез.

— Мы уничтожили его, сэр, — произносит Ялмек, явно сожалея, что не поспорил тогда.

Я изучаю космос, где находился человеческий корабль, и не уверен в правоте Ялмека.

Свет снова замерцал. Снова пришли тошнота и головная боль. Ощущения таковы, как будто я сорвался с утеса в бесконечную бездну. Некоторых солдат рядом со мной начало шумно рвать. Люди, прошедшие сквозь наихудшие ужасы, которые только могли придумать эльдары, не могли удержать еду в желудках.

Вокруг меня все дрожало — в мигающем аварийном освещении лица солдат из зеленовато-бледных становились кроваво-красными, а затем вновь прежними. Я прислонился к стенке и попытался осознать, что происходит. Мой разум захлестнул страх. Мы совершали прыжок на наспех отремонтированном после предыдущего неудачного путешествия корабле, который к тому же недавно атаковали эльдары. Я ждал, что он в любую секунду развалится и внутрь хлынут демоны из историй звездоходов. Я уставился на своих товарищей, словно они в любую секунду могли превратиться в существ из кошмаров. Их черты странно исказились.

Передо мной возник Махариус, оглядываясь по сторонам.

— Потребуется две минуты, — произнес он. — Ваши тела привыкнут.

После боя Махариус отправился к раненым. Их успокаивало его присутствие. Как ожидали и он, и я, раненых оказалось намного меньше, чем следовало бы, и это вовсе не радовало.

Всякая битва — дело кровавое, но обычно куда больше людей получают ранения, чем гибнут. Зачастую позже раны уносят больше жизней, чем сам бой, однако здесь все обстояло иначе.

Ты ожидаешь увидеть искалеченные тела и истекающих кровью людей. Ожидаешь услышать крики боли, увидеть раненых солдат в окровавленных перевязках и с размазанной поверх ран синтеплотью. Таков порядок вещей. Но в этот раз все было по-другому.