Песчаный дьявол - Джеймс Роллинс

Старуха прикоснулась кончиком пальца к татуированной слезинке – рубиновому знаку принадлежности к племени. У Сафии такой татуировки не было.

– Твоя мать поселилась в городке Халуф на побережье, недалеко от Маската, и стала воспитывать тебя одна. Однако через четыре года катастрофа сделала тебя сиротой. Все это время лорд Кенсингтон не прекращал поиски твоей матери и ребенка, которого она, вероятно, унесла в своей утробе. Он прочесал весь Оман, потратил целое состояние, но если одна из нас захочет стать невидимой, найти ее не сможет никто. Кровь Билкис благословила нас во многих отношениях.

Старуха перевела взгляд на свой посох.

– Узнав, что ты осталась сиротой, мы не могли оставить тебя в беде. Выяснили, в какой приют ты попала, и сообщили об этом лорду Кенсингтону. Он был сражен горем, узнав о судьбе Алмаз, но то, что пустыня отнимает, она и возвращает. Пустыня подарила ему дочь. Он забрал тебя и ввел в свою семью. Подозреваю, сэр Реджинальд намеревался дождаться, когда вы обе будете достаточно взрослыми и сможете понять запутанность сердечных дел, чтобы открыть вам ваше кровное родство.

Кара вздрогнула.

– В то утро перед охотой отец предупредил, что собирается сказать мне нечто важное. Что-то такое, что я в день своего шестнадцатилетия, превратившись из девочки в женщину, смогу наконец понять.

Ее голос дрогнул. Она сглотнула подкативший к горлу комок и закончила:

– Я думала, отец хотел поговорить об университете, а не о...

Сафия стиснула ей руку.

– Все хорошо. Теперь нам это известно.

Кара подняла взгляд. В ее глазах по-прежнему светилось недоумение.

– Но почему отец продолжал так упорно искать Убар? Не понимаю.

Ходжа вздохнула.

– Это одна из многих причин, по которым нам запрещается сближаться с мужчинами. Быть может, Алмаз прошептала что-то во сне. Поделилась тайной со своим возлюбленным. Так или иначе, но твой отец узнал про Убар. И стал искать затерянный город, быть может, чтобы тем самым сблизиться с женщиной, которую потерял. Но Убар полон опасностей. Бремя хранителей тяжелое.

Словно в подтверждение своих слов, старуха с большим трудом поднялась на ноги.

– А что будет с нами теперь? – спросила Сафия.

– Я расскажу вам по дороге, – ответила ходжа. – Путь нам предстоит неблизкий.

– Куда мы отправляемся? – спросила Сафия.

Вопрос этот, судя по всему, удивил ходжу.

– Ты одна из нас, Сафия. Ты принесла нам ключи.

– Сердце и копье?

Старуха кивнула, затем отвела взгляд.

– По прошествии двух тысячелетий мы сможем отпереть Врата Убара.

4 декабря, 5 часов 55 минут

Горы Дофар

Когда небо на востоке начало светлеть, Омаха сбросил скорость, выезжая на перевал. Дальше дорога шла вниз, если можно было назвать дорогой разбитую тропу, усыпанную валунами. У Омахи ныл зад от постоянной тряски на протяжении последних десяти миль.

Данн нажал на тормоз. Это был последний перевал. Впереди горы переходили в пустынные каменистые равнины с солончаковыми низинами. В зеркале заднего вида еще можно было наблюдать поля зеленого вереска, усеянные пасущимися домашними животными. Переход от плодородных земель к безжизненной пустыне был резким.

Впереди, куда хватал глаз, простирался лунный ландшафт краснозема, среди которого лишь изредка попадались пучки скрюченных деревьев с красной корой, сгорбленных постоянно дующими со стороны перевала ветрами. Это и было ценное, редко встречающееся ладанное дерево. Источник богатства края в древности.

Когда машина резко затормозила, Пейнтер мотнул головой, очнувшись от полудремы.

– В чем дело? – спросил он, приходя в себя.

Его рука потянулась к лежащему на коленях пистолету.

Омаха указал вперед. Дорога шла вниз по пересохшему руслу реки, так называемому вади. Крутая, усыпанная камнями, она была проходима лишь для полноприводных машин.

– Дальше только вниз и вниз, – сказал Омаха.

– Я знаю эти места, – заговорил сидевший сзади Барак.

Этот человек, казалось, не нуждался в сне. Всю дорогу, пока минивэн петлял по горам, он шепотом давал указания Омахе.

– Это вади Дхикур, ущелье Памяти. Скалы по обе стороны от него – древние кладбища.

Омаха включил передачу.

– Будем надеяться, они не пополнятся нашими могилами.

– Почему мы поехали этим путем? – спросил Пейнтер. На третьем ряду сидений зашевелились Корал и Денни, которые задремали, прижавшись друг к другу. Они выпрямились, прислушиваясь. Один лишь Клей рядом с Бараком громко храпел, закинув голову назад, бесчувственный к окружающему миру.

На вопрос Пейнтера ответил Барак:

– Путь через горы в пустыню знает только местное племя шахра. Оно до сих пор по старинке собирает здесь ладан.

Омахе еще не приходилось встречать бедуинов из клана шахра. Это племя, застывшее в обычаях предков, вело очень уединенный образ жизни, до сих пор пользуясь технологиями чуть ли не каменного века. Лингвисты тщательнейшим образом изучали язык шахра. Похожий на современный арабский, он напоминает гортанные песнопения и содержит восемь дополнительных фонем. С течением времени большинство языков теряют звуки, становятся более совершенными. Обладающий лишними слогами, шахранский язык считался одним из древнейших во всей Аравии.

Но что самое любопытное, сами шахра называют себя "люди адда" в честь легендарного царя Шаддада, первого правителя Убара. Согласно устным преданиям, передающимся из поколения в поколение, они ведут свой род от жителей Убара, которым удалось спастись во время разрушения города в начале третьего века нашей эры. Больше того, возможно, сейчас Барак вел маленький отряд той самой тропой, по которой когда-то "люди адда" бежали из обреченного Убара.

От этой мысли холодело сердце, особенно если учесть, что дорога пролегала в тени древних могил.

– От подножия вади до Шисура всего около тридцати километров, – закончил Барак. – Совсем недалеко.

Омаха начал спуск на пониженной передаче, ползком на скорости не выше пяти миль в час. При езде с большей скоростью машина могла потерять сцепление с грунтом на каменистых осыпях и гладких скалах. Несмотря на все меры предосторожности, "фольксваген" то и дело заносило, словно на льду. Через полчаса ладони Омахи, сжимающие рулевое колесо, взмокли от пота.

Но по крайней мере, взошло солнце, показавшись на небе пыльно-красным диском. Омахе был хорошо знаком этот цвет. Надвигалась буря, которая должна была обрушиться на эти места через какие-нибудь считанные часы. По вади уже разгуливали порывы ветра, прилетевшего со стороны пустыни, которые швыряли из стороны в сторону громоздкий минивэн, обладающий далеко не лучшими аэродинамическими качествами.