Детство - Карл Уве Кнаусгорд

— Сейчас мы предлагаем вам прослушать небольшой образец этого музыкального стиля. Мы начнем с песни нашего сочинения. Она называется «Дави пижона».

Тут Даг Магне, стоявший рядом со мной со своей двенадцатистрункой, начал играть, а я, как попало ударяя в барабан, запел.

Следующее выступление у нас было на классном часе. Мы сыграли там те же самые вещи. Под конец нас освистали, а наш классный руководитель — рыжебородый Финсодал — подошел к Дагу Магне и похвалил его, сказав, что он делает успехи в игре на гитаре.

Мне было обидно.

В ответ я по величайшему секрету послал письмо на телевидение, в то время там была программа, в которой дети могли выступать вместе со своими кумирами, и написал, что хотел бы сыграть «Хулигана» на пару с Оге Алексаннерсеном.

Долгое время я лелеял эту мечту, но ответа так и не получил, и моя надежда внезапно проснуться знаменитой поп-звездой, постепенно угасла, но ее тут же сменила другая. Однажды после тренировки нас созвал тренер Эйвинн и сказал, что нам, может быть, выпадет шанс сыграть матч на разогреве перед встречей «Старта» и «Мьёндалена». Для меня, после того как я в прошлом году побывал на финальной игре серии на кристиансаннском стадионе и стал там свидетелем того, как «Старт» буквально на последней минуте завоевал золото, после того как я выбегал на поле вместе с сотнями других зрителей, кричал вместе с ними «ура», пел, приветствуя победителей, и даже подержал в руках майку Свейна Матисена, которую, правда, у меня тотчас вырвал взрослый болельщик с алчно сверкнувшими глазами, для меня, кто вот уже который год каждое второе воскресенье месяца посещал все игры, проходившие на нашем стадионе, и чей родной дядя Гуннар был даже немного знаком с Свейном Матисеном, так что смог получить у него автограф для Ингве, для меня сама возможность сыграть на кристиансаннском стадионе не просто на виду у всей публики, но, может быть, на глазах у членов команды, это было событием величайшего значения. Команда, в которой я играл, была одной из лучших во всем регионе, почти каждую игру мы заканчивали с победным счетом и все время, пока я в ней играл, каждый год выигрывали серию, а то, что я в команде один из самых слабых игроков, медлительный и не очень владеющий техникой, я всегда воспринимал как нечто временное: ведь на самом-то деле я молодец, на самом-то деле все могу не хуже других, дайте мне только время, и я всем докажу! Так было, потому что в воображении я мог забивать мячи из любого мыслимого и немыслимого положения, как Юнн, мог обвести любого защитника, как Ханс Кристиан. Всего-то и надо, чтобы тело и мысли заработали как единое целое, и дело пойдет. Так почему же этому не случиться во время разогрева на стадионе с таким же успехом, как на тренировке в Хове? Разве у меня не получится лучше, после того как я разыграюсь за первые несколько недель осенью? Разве я не начну тогда ловко обходить противников одного за другим?

Ну да. Так оно и было. Все жило у меня в голове. И несмотря на то, что я еще ни разу не показал на деле того, на что, по моему представлению, был способен, за мной по-прежнему сохранялось постоянное место на средней линии. В начале весны у нас проходила первая в том году тренировочная игра против Ролигхеденской школы на поле перед новым Дворцом спорта, и, когда во втором тайме меня заменили, я покинул поле со слезами на глазах. Как я ни отворачивался, тренер это заметил и догнал меня перед раздевалкой. Мне следовало остаться и посмотреть продолжение игры, но я так огорчился, что меня заменили, что не выдержал и ушел, отчасти, конечно, чтобы скрыть, что я плачу.

— Что ты, Карл Уве? — спросил тренер.

— Ничего, — сказал я.

— Это потому, что тебя заменили? Всем надо дать возможность попробовать. Это не значит, что тебя выгоняют. Ничего подобного. Это же тренировочная игра.

Я улыбнулся сквозь слезы.

— Я же ничего, — сказал я. — У меня все окей.

— Точно?

— Да, — сказал я, ощущая, что вот-вот заплачу.

— Ну ладно, пока, — сказал он.

После этого случая я стал думать, что он позволяет мне играть из жалости или не хочет повторения случившегося. Мысль, конечно, неприятная, но главное, я остался в команде, невзирая на мои многочисленные недостатки.

Мы тренировались и проводили игры в Хьенне, на поле, которое находилось ниже большого поселка Браттеклейв, и большинство ребят, с которыми я играл, были оттуда.

Там-то я ее наконец и встретил.

Стояло начало июня, на голубом небе не было ни единой тучки. Мы играли между расставленными посередине поля фишками, так как за линией штрафной и в центре поля трава уже была вытоптана и обнажилась неровная почва. Несмотря на то что солнце склонялось к закату и тени от деревьев протянулись поперек поля, было так жарко, что мы все взмокли, гоняясь за мячом, и на лбу у нас выступал пот. На деревьях по сторонам футбольного поля заливались птицы, кричали чайки, иногда урчали моторы проезжающих мимо машин, откуда-то издалека доносился треск газонокосилки, из временных раздевалок внизу слышался смех и громкие голоса, компания ребят купалась в бурой теплой воде озера Хьенна, а мы, отдуваясь и пыхтя, мельтешили вокруг мяча, пасовали его друг другу быстрыми, отдававшимися глухим стуком ударами. В этом сезоне я играл в лучшей команде, с ребятами старше меня на год, хотя, как родившийся в декабре, должен был, как и в прошлом году, играть с тем, кто почти на год младше меня. Мы вели в серии и через месяц должны были снова попасть на Кубок Норвегии с некоторой надеждой дойти до финала в Уллеволле. На мне были белые шорты «Умбро» и бутсы «Лекок спортиф», которые я начищал после каждой тренировки, и до сих пор, беря в руки, испытывал от их вида прилив радости.

В этот вечер за футбольным полем, в том конце, где стоят ворота, соскочили с велосипедов четыре девочки. Оставив там велосипеды, они обошли поле и, усевшись сбоку, смотрели на нас, болтали между собой и смеялись. Раньше тоже случалось, что девочки приходили посмотреть, как мы играем, но ее я еще никогда среди них не видел. А сейчас там, несомненно, сидела она. На этот раз в синих джинсах и белой майке.

Весь остаток тренировки меня ни на секунду не покидала мысль о ее присутствии. Все, что я делал, я делал для ее глаз. Когда тренировка закончилась и по рукам пошли бутылки со спортивным напитком «XL-1», я опустился на траву рядом с Ларсом и Хансом Кристианом как раз под тем местом, где сидели девочки. Ребята крикнули девчонкам что-то обидное, те со смехом ответили тем же.

— Вы их знаете? — спросил я как можно осторожнее.

— Да, — равнодушно ответил Ларс.

— Они из вашего класса, что ли?

— Да. Кайса и Сюнва. А другие две из класса НС.

Ее, значит, зовут либо Кайса, либо Сюнва.

Я откинулся назад, опершись на траву руками и сощурился на оранжевый солнечный свет. Один из наших ребят окунулся головой в бочку с водой, которая стояла у боковой линии. Выпрямившись, он тряхнул головой. Капли воды на секунду встали над ним сверкающей дугой и сразу исчезли. Обеими руками он, как гребнями, провел себе по мокрым волосам.