Летящая по волнам - Елена Сантьяго

Говард нахмурился, его глаза забегали. К удивлению Элизабет, он резко кивнул.

– Она должна взять ребенка и остаться здесь.

Один из его людей, который уже давно похотливо поглядывал на Фелисити, возмутился, услышав такое решение:

– Почему она не может поехать с нами?

– Потому что я так сказал! – гаркнул Говард. – Ты хочешь оспорить мое право командовать?

Мужчина упрямо покосился на него, но больше не возражал.

– Фелисити, возьми Фейт и возвращайся в дом, – спокойно произнесла Элизабет.

Ее кузина громко заплакала, но взяла ребенка, когда Цена передала ей девочку по приказу Элизабет. Глаза молодой индианки превратились в щелочки, на ее лице отражались все эмоции.

– А сейчас вперед, – приказал Говард.

На его скулах перекатывались желваки. Очевидно, упреки Элизабет несколько сбили с него спесь.

Элизабет сделала вид, будто споткнулась. Она на миг остановилась и оглянулась: Фелисити рыдала посреди дороги, крепко прижимая Фейт к себе. «Уходи! – мысленно заклинала Элизабет кузину. – Беги! Спрячься вместе с Фейт в безопасном месте!»

Казалось, Фелисити услышала это молчаливое послание. Девушка нерешительно развернулась и медленно ушла, но по пути все время оглядывалась через плечо, пока не скрылась за следующим поворотом.

Элизабет все еще дышала с трудом, но теперь у нее на душе стало легче. Что бы ни случилось, пусть даже ее саму убьют, ее дочь останется жить.

Путь к причалу вел через рыночную площадь. Повсюду слышались крики ужаса. Жители деревни, в основном женщины, дети и старики, стояли, разинув рты, и отступали назад при виде обнаженного оружия.

Внимание мужчин на какой-то миг рассеялось, они пристально наблюдали за людьми вокруг. Элизабет поймала на себе взгляд Цены и незаметно кивнула.

До пляжа оставалось всего несколько метров. Говард оценивающе оглядел привязанные на берегу лодки и вдруг остолбенел. С его губ слетело проклятье. Один из его людей громко выругался, подтвердив страхи командира.

– Черт побери! – закричал он, поднимая пистолет.

Это были последние слова в его жизни. Он упал после выстрела. От удара он отлетел назад и свалился рядом с Элизабет.

Элизабет и Цена бросились на землю, чтобы Олег мог свободно стрелять. Второй выстрел сбил с ног еще одного мужчину. Он умер прежде, чем упал на землю. Следующая пуля сразила третьего, мужчина успел спустить курок, но промахнулся. Резко запахло порохом и дымом. Артур Говард схватил Элизабет и прижался к ее спине, приставив нож к ее горлу.

– Еще один выстрел – и она будет мертва! – прокричал он в направлении причала.

Олег стоял на пляже, широко расставив ноги, в его руках дымилось два пистолета. А прямо позади него… Элизабет ошарашенно заморгала. Как такое возможно? На долю секунды ей показалось, что перед ней мираж, но она видела этот корабль так часто, что не могла его ни с чем спутать.

Это была «Элиза». Дункан вернулся! В тот же миг Элизабет увидела его, он стоял в шлюпке, которую направлял к берегу Джон Иверс. Последний выстрел сделал он.

– Сейчас вы отправитесь со мной, – прохрипел Говард Элизабет на ухо, тесно прижимаясь к ней. – Очень медленно. Шаг за шагом.

Острие ножа впилось в незащищенную нижнюю часть подбородка Элизабет. У дыхания Говарда был кисловатый запах, а рука, которой он схватил женщину за волосы, дрожала. Негодяй боялся, но был настроен весьма решительно. Так же, как и она.

– К дьяволу вас! – крикнула Элизабет.

Ее правая рука с маленьким кинжалом взметнулась вверх, через плечо, а левой женщина молниеносно отбросила его руку с ножом. Кинжал угодил полковнику в лицо. Он пошатнулся и сплюнул кровь. Элизабет заметила большую зияющую рану на его шее и удивилась ее размерам. Когда Говард свалился на землю, позади него показалась Цена с громадным кинжалом в руке, которым она когда-то оскопила португальца. Кровь из раны заливала полковнику лицо. Он умирал.

Элизабет в ужасе отвернулась от него. Она зашагала прочь на неверных ногах и потом бросилась к причалу. Ее сразу окружили люди. Прибежали жители деревни, но Олег, Джерри и Деирдре были быстрее. Элизабет безудержно всхлипывала, пока Деирдре, ощупав ее, не убедилась, что женщина цела и невредима.

Затем люди расступились и к Элизабет подошел промокший до нитки Дункан. Очевидно, он не дождался, пока Джон подгребет к берегу. Элизабет рассмеялась сквозь слезы и бросилась в объятья мужа.

– Как ты здесь оказался? – лепетала она, пока Дункан вслед за Деирдре убедился, что с Элизабет все в порядке.

– Ты решишь, что я сумасшедший, если я тебе расскажу. Правда, Джон считает, что я уже давно сошел с ума.

Дункан обнял ее покрепче, вздохнул, а потом тихо добавил:

– Мне вдруг почудилось, что ты меня позвала. Господь всемогущий, мне показалось, словно ты стоишь рядом со мной. На солнце было, словно в печке, но у меня внутри все заледенело. Мне было холоднее, чем под тайбернским деревом. Тогда я отдал приказ развернуть корабль.

Он глубоко вздохнул и тихо рассмеялся.

– Думаю, мне придется построить не только верфь и дом, но еще и церковь.

– Ты можешь построить все что угодно, – ответила Элизабет, – если мы будем делать это вместе.

Анна со счастливым вздохом отложила письмо от Джорджа Эскью. Она прочла его трижды, но сердце все равно взволнованно стучало. Строки послания позволяли надеяться на скорую встречу. Шведы наконец назначили Эскью командующим флотом. Теперь он планировал совершить путешествие в Новый Свет, может, даже в следующем году. Анна с внутренней радостью смотрела на строки, в которых он уверял ее в нерушимой симпатии.

«Твой навеки», – так он писал. Навеки – это сильное слово, особенно по отношению к чувствам, которые часто зарождаются и меняются непредсказуемо. Скорее здесь уместны были бы такие слова, как терпение или выдержка. На этом острове Анне иногда казалось, что она обречена на бесконечное ожидание, как будто кто-то ее проклял. Пресловутая вечная дева…

И все же иногда она получала письма от своего английского адмирала, который теперь служил шведам. Его корреспонденция попадала в Саммер-хилл окольными путями. Эти послания бороздили моря и океаны совершенно загадочным образом, который напоминал Анне о ее собственном большом путешествии в прошлом году. С тех пор она научилась хранить терпение, понимать, что для некоторых вещей требуется время.

Анне удавалось отстраняться, позволять событиям идти своим чередом и довольствоваться тем, что уготовило небо. А небо уготовило ей очень много хорошего!

Чернокожая горничная налила Анне свежезаваренного чая, который девушка подсластила ложечкой сахара. Потом она взяла в руки второе письмо.