Длинные руки нейтралитета - Михаил Иванов

Удары в трюме стихли. Зябков уже прихватил железную заплатку в четырёх углах и теперь приваривал все кромки.

– Подмога идёт! – Командир с неприкрытой радостью продемонстрировал пластинку с синим кристаллом. Огонёк чуть заметно светился.

Старший помощник тоже обрадовался, но всё же критически заметил:

– По такому волнению – дистанция миль двадцать. Им ещё более часа идти, ручаюсь.

– Всё равно молодец Руднев. Минут через пятнадцать стоит попробовать вызывать его по механизму связи. А пока, Михал Григорьич, дай знать команде, что скоро будем не одни.

Мешков, конечно, поспешил выполнить распоряжение.

– Иван Григорьевич, хотите, Пресвятой Богородицей поклянусь, что мы уж не так далеко. Гляньте на доказательство… вот… мигает красный огонёк.

Второй помощник на «Херсонесе», сам того не зная, сделал важное открытие в практической магии. Взрывы производили настолько сильное (хотя и кратковременное) возмущение в потоках воды, что давали сигнал куда более мощный, чем от винта или гребных колёс, не говоря уже о сигнале от парусного судна. Бросок интенсивности магополей можно было уловить на весьма большом расстоянии: чуть ли в не полтора раза больше, чем сигнал от вёсел или гребных колёс.

– Степан Леонидович, помилосердствуйте, коль битва и вправду была бы на такой дистанции, то уж верно мы с вами должны были услыхать канонаду. Коль ушам своим не верите, так попробуйте вызвать по связи.

– Иван Григорьевич, механизм сей на сравнительно небольшое расстояние достаёт, в пределах прямой видимости. А при такой погоде мы бы и мачты неприятельские заметили.

– А это ваше помигивание? Ведь говорили же нам с вами: в хорошую погоду за двадцать миль даст сигнал. Мы бы точно заслышали орудийные… О, кажется…

– Тишина на палубе!!! – рявкнул Ячменёв.

– А ведь и вправду слышно.

– Наши это. У гранатомётов звук громче.

Голос командира стал полностью официальным:

– Степан Леонидович, через полчаса начинайте вызывать по механизму связи. Семаков должен знать, что мы уже недалеко.

– Слушаюсь.

– Владимир Николаевич, а ведь строй прикрытия изрядно поредел. Может, прорвёмся?

– И думать забудьте, Михаил Григорьевич. Дело вполне возможное, даже, может, и без повреждений, но что дальше? А дальше они ж нас в два огня поставят, у броненосцев один борт бездельничает. Зажмут они нас, как бог свят, зажмут, и обратно прорываться придётся, да с потерями.

Никто из российских офицеров не знал, что орудия плавучих батарей расположены на рельсах, и по необходимости огонь всей наличной артиллерии может быть сосредоточен с одного борта.

– Так что, хотите прикрытие с фланга попробовать на зуб?

– Вовсе нет. Хочу ограничить возможности того парохода, что так лихо маневрирует без парусов.

– Поджечь тот, что справа?

– Угадали, Михаил Григорьевич, именно его.

Наскок, казалось бы, удался. Ещё один неприятель получил на палубе изрядный пожар, а «Морской дракон» выскочил из атаки без единого попадания.

Однако начарт про себя отметил скрытое недовольство на лице командира. Задавать вопросы было неудобно, но Семаков заговорил сам:

– На этот раз они промахнулись, но ведь удача с переменчивым нравом. Вот что, Михаил Григорьевич: если примете командование вместо меня, то первым делом выбивайте слабейших. По количеству орудий они опасны, зато более других подвержены действию наших гранат. А как подойдёт «Херсонес», пусть свяжет боем прикрытие… точнее, то, что от него останется. Сами же атакуйте броненосцы, и уж тут бейте из двух гранатомётов. Малые гранаты палубную броню вряд ли пробьют насквозь, но смущение среди вражеских артиллеристов наверняка посеют, а вот большие, с божьей помощью, могут проломить. Не с одной, так с нескольких гранат…

Командир не успел завершить распоряжение. Заговорил механизм связи. Слышалось не особо отчётливо, но понять было можно.

– «Морской дракон», ответьте. Вызывает «Херсонес». «Морской дракон», ответьте…

– Есть!!! Михал Григорьич, отвечайте.

Мешков схватил механизм.

– На связи начарт Мешков. Иван Григорьевич, слышимость удовлетворительная. Ведём бой. Владимир Николаевич у штурвала, отвечать не может.

– Канонаду слышу отменно. Вижу верхушки мачт неприятельских кораблей. Держитесь. Иду к вам самым полным.

Сказать правду, последняя фраза была совершенно излишней. Вся команда «Морского дракона» и так была уверена, что товарищи с «Херсонеса» спешат на помощь изо всех сил.

Через десять минут донёсся крик сигнальщика:

– Вижу «Херсонес»!

Трюмные услышать это не могли, но в горловину люка заряжающий гаркнул:

– К нам идёт подмога! Уже видна!

На этот раз атака вышла более успешной. Возможно, сказалось то, что атаке подвергся корабль, на котором уже полыхала палуба. Это был парусник; механической помпы на нём, понятно, быть не могло, да и брезентовые шланги то ли отсутствовали, то ли были повреждены. Цепочка матросов выстроилась для передачи вёдер. Первые гранаты грохнули высоко в воздухе, но четвертая взорвалась как раз на палубе между бушпритом и фок-мачтой. Последствия были ужасающими. С палубы «Морского дракона» этого видно не было, но, судя по результатам обстрела, «Байяр» полыхнул вторым пожарищем: доски палубного настила не выдержали и посыпались на батарейную палубу, которая, в свою очередь, загорелась. И не просто так, а вместе с тем запасом пороха, что содержался рядом с орудиями. Это было началом конца. Горящий корабль уже никто не обстреливал, но через пять минут всем на «Морском драконе» стало ясно, что противник на данное время совершенно небоеспособен, а ещё через столько же одной боевой единицей в эскадре стало меньше: команда стала покидать то, что спасти уже не представлялось возможным.

И снова «Морской дракон» ушёл, не получив ни единого попадания. Но Семаков не поддался всеобщей эйфории и трезво думал, что везение долго продолжаться не может. И оказался прав: в следующей атаке попадание всё же случилось. Хотя ядро лишь скользнуло по обшивке, когда «Морской дракон» уже развернулся кормой и щедро угощал противника малыми гранатами, но это был очередной звоночек.

Семаков успел заметить, что манёвры противостоящих кораблей совершались быстрее. Ветер стал более благоприятным для них – других объяснений не было. Значит, предстояло продумать другой тактический ход.

Быстрый взгляд на ост подтвердил: «Херсонес» уже недалеко. И командир решился чуть потянуть время: провести атаку без особого риска, дабы в следующую выйти уже вдвоём.

На этот раз комендору Патрушеву сильно повезло. Возможно, сработал всё тот же закон больших чисел. Как бы то ни было, шесть гранат взорвались, попав в воду, и одна из них, похоже, повредила руль или даже ахтерштевень. Это заметили не сразу. Правда, атакованный фрегат поднял флажный сигнал, но с дистанции двадцать пять кабельтовых, если не больше, даже глаза Мягонького разобрать его не смогли. Но когда француз явно стал выходить из линии, всем офицерам стало ясно, что какие-то повреждения корпуса неприятельский корабль получил.