Наши павшие нас не оставят в беде. Со Второй Мировой – на Первую Звездную! - Юрий Стукалин

Подбираемся к заброшенной свалке. Большая территория, кругом горы ржавого металла, вповалку различная техника и контейнеры. У людей будущего ничего не пропадало, все шло на переработку. Наверное, и этими железяками должны были заняться, но не успели, помешало вторжение.

Настраиваю бинокль и оглядываю площадку. Чужаков здесь нет, но и наши катера не могу разглядеть, хотя на пластине они обозначены. Только через некоторое время, внимательно вглядевшись, наконец, обнаруживаю нашу эскадрилью среди металлического хлама. Надо отдать им должное, хорошо замаскировались. Место выбрано удачно, их с любой стороны не видно.

– Следим за периметром, – распоряжается Дронов. – У парней полчаса до взлета.

Мне отлично виден выход с улицы, незамеченным мимо меня никто не пройдет. Время течет медленно. Где-то вдалеке идет страшный бой. Тысячи кораблей схлестнулись в смертельной битве. Даже здесь слышны отзвуки, напоминающие далекие раскаты грома, предвестники предстоящей бури. Что ж, тут тоже скоро начнется страшная огненная буря, когда наши штурмовики начнут бомбить вражеские штабы и выжигать белесых ублюдков.

Вдруг тихонько пищит пластина. Оглядываю местность, но ничего подозрительного не вижу. На пластине появляется информация о приближении чужаков, судя по показаниям приборов, к нам движется тяжелая техника. Визуального контакта пока нет, но я все равно сообщаю информацию Дронову:

– С северо-запада идет колонна бронетехники чужаков. Направление – «четыре-двадцать».

– Понял тебя, – отвечает Дрын. – Ребята, готовимся, у нас гости. Все слышали?

Смотрю на радар, колонна движется прямо в сторону замаскированных штурмовиков. В конце улицы вижу, как поднимается пыль, и надеюсь, что среди техники чужаков нет летучих танков.

Колонна приближается.

– Занять позиции! – распоряжается Дрын. – Огонь по моей команде. Работаем по схеме.

Я уже вижу порядка двадцати бронированных машин, они выстроены в колонну по два и направляются прямо к складу.

– Гранатометы к бою! – командует Дронов. – Шульц и Кляйне, снимаете два первых транспорта, Поздняк и Лямке, берете замыкающие машины. Далее – на свой выбор. Остальные работают по живой силе.

Колонна сокрыта в пыли, и мне на минуту кажется, что по земле ползет гигантская гусеница. Ничего, сейчас мы ее порубим на кусочки. Проверяю заряды, емкость батареи и готовлюсь к стрельбе.

Едва первые два броневика окутывает пламя, раздается мощный взрыв позади колонны. По округе разлетаются металлические детали, колеса и куски обшивки. Колонна попадает в классическую ловушку, чужаки выскакивают, но тут же падают, сраженные нашими пулями.

Остальные броневики пытаются выбраться из устроенного нами ада, но машины мешают друг другу проехать, сталкиваются, огонь с разбитых перекидывается на целые. Вокруг все в дыму, твари живыми факелами бегают по округе и истошно воют. Минуты через три все заканчивается, колонна техники полностью уничтожена.

Бросаю взгляд на часы, штурмовикам пора подниматься в воздух. Ни один из них не пострадал, все катера боеспособны.

Слышу в наушниках голос Дрына:

– Привет, летуны!

– Дронов, спасибо за помощь! – раздается в наушниках голос пилота. Что-то знакомое! И тут вспоминаю – Егор, любопытный пилот, который транспортировал нас на «Хамелеоне».

– С тебя пузырь, – отвечает ему Дронов в своей грубоватой манере.

Катера взмывают в воздух и берут курс на центр Москвы. Мы смотрим, как они проносятся по небу, мысленно желая им удачи. От них сейчас зависит успех всей операции, судьба человечества.

Повсюду садятся грузовые корабли с пехотными подразделениями и бронетехникой, которые с ходу ввязываются в бой с чужаками. Впереди танки, бронетранспортеры, легкие машины, за ними от здания к зданию продвигается пехота, зачищая сектора. Чужаки ожесточенно отбиваются, потери у нас страшные.

При любой атаке потери наступающей стороны составляют три к одному. Это статистика. Звучит сухо – «три к одному». Подсчеты наверняка вели люди, которые никогда не были на войне, а, сидя в кабинетах, перекладывали бумажки, сортировали их, что-то прикидывали. Они понятия не имеют, что такое, когда друзья гибнут на твоих глазах и ты ничем не можешь им помочь. Лишь успеваешь осознать, что, пока ты жив, на тебя возложена конкретная задача и выполнить ее твой долг. Горевать и плакать ты будешь потом, когда все закончится. Если останешься в живых.

Ведение боевых действий в городских условиях – самое страшное, что может быть. Враги поджидают тебя повсюду, в каждом окне, в каждом дверном проеме. Они прячутся в развалинах, устраивая засады, их летучие танки крушат все вокруг, не щадя зарядов, превращая дома в пыль.

Мы с нетерпением ждем результатов от штурмовой группы, удалось ли им разрушить курганы чужаков и сжечь штабы. Судя по тому, как твари сражаются, понимаю, что еще нет. Где-то в центре города идет ужасающий воздушный бой. Я вижу в небе всполохи, слышу громовые удары. Парни отчаянно пытаются поразить основные цели. Молюсь, чтобы у них все получилось.

– Ты где витаешь, Чагин? – слышу в наушниках раздраженный голос Дронова. – На два часа чужаки!

Смотрю в оптику. За руинами пристроилось пятеро чужаков, которые серьезно мешают продвижению нашей пехоты. Место узкое, и они уже положили нескольких парней. Ловлю их в перекрестие прицела и нажимаю на спусковую кнопку. Четырех снимаю сам, а пятого укладывает Брюннер. В наушниках снова звучит голос Дронова:

– Леша! Спокойнее, без эмоций!

Ловлю себя на мысли, что нервы действительно сдают. При моей работе это недопустимо, стараюсь взять себя в руки. Перед глазами возникают лица погибших товарищей. Задерживаю дыхание, а потом медленно выдыхаю. Сердцебиение в норме, я снова становлюсь снайпером, хладнокровным убийцей, и ничто уже не сможет вывести меня из равновесия.

– Со мной все в норме, командир, – отвечаю я и меняю позицию. Переползаю к другому окну и вижу новую группу чужаков. Они подожгли наш броневик и теперь обстреливают второй. Снимаю двоих, но им на подмогу выруливает летучий танк. Плохо дело!

Докладываю обстановку Дронову, поднимаюсь и что есть духу бегу по лестнице вниз. Слышу, как ухает танк, вслед за этим раздается дикий грохот. Танк саданул точно в то место, где я находился. Сверху сыплются обломки и куски штукатурки, коридор заполняется дымом. Еще мгновение, и от меня бы ничего не осталось. Выскакиваю из подъезда, на ходу проверяя боезапас. Батарея почти полная. Одна мысль пульсирует в голове – только бы у штурмовиков все получилось! Они должны выжечь белесых, уничтожить, иначе все напрасно!

– Прикрой меня! – кричу Брюннеру.

– Давай! Дорога свободна!

Перебегаю до следующего дома и прячусь в подъезде. Танк с той стороны улицы, и он теперь меня не достанет. Я легко отделался! Бегу по лестнице наверх, спотыкаясь на ступенях. Последний этаж. Скидываю с плеча винтовку и тут же готовлюсь к стрельбе.