Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Именем императора Священной Римской империи, – провозгласил Фердинанд фон Габсбург, – и именем короны Богемии, носителем которой Мы являемся, а также именем святой католической церкви заявляю: этот человек арестован.

Он с нарочитой театральностью указал на кардинала Хлесля.

В церкви стало так тихо, что можно было услышать, как шелестит одежда. Оглушенная этим заявлением, Агнесс по-прежнему приседала в книксене. У нее было такое чувство, будто теперь она окончательно оказалась в кошмарном сне. Кто-то просунул руку под ее плечо и поднял ее. Она неуклюже, как старуха, выпрямилась. Андрей по-прежнему стоял рядом с ней и крепко держал ее за руку. Агнесс хотела сказать, что может стоять сама, без поддержки, но губы не повиновались, ей. Краем глаза она заметила присутствие еще одного человека, по другую руку от себя, почувствовала запах духов, щедро распределенных по немытым частям тела. Конечно, она узнала круглое лицо, по которому снова блуждала лживая сострадательная улыбка. Она с огромным удовольствием ударила бы Себастьяна, но у нее совершенно не осталось сил. – Король Фердинанд выпятил нижнюю челюсть и сверкнул глазами на толпу. В церкви по-прежнему царило молчание. – Этот человек, – произнес король в тишине, – вредит всей империи и нашему любимому императору. Он противится всем усилиям способствовать изгнанию протестантской ереси, в том числе и силой. Он угрожает жизни императора Маттиаса, но при этом не вмешивается в процесс вербовки солдат, который организован в протестантских землях Богемии. Он мешает вооружению императорской армии, удерживая денежные средства, в которых нуждается император, чтобы самому набирать солдат. – Никто из присутствующих не издал и звука одобрения. Король был бледен от ярости. Если Фердинанд ожидал поддержки, то он ее не получил и был разочарован. Агнесс напрасно пыталась понять, в чем Габсбург упрекает кардинала, так как все его высказывания соответствовали действительности, – только вот она и люди, которых она знала, одобряли стратегию Мельхиора, поскольку его действия предотвращали войну. То, что король Фердинанд теперь порицал кардинала за эту стратегию, было настолько очевидно, что присутствующие невольно начинали думать, что неверно поняли его высказывания. Что же касается денежных средств, которые якобы удерживал Мельхиор, то, вообще-то, это были его собственные средства. Не император Маттиас, а король Фердинанд и эрцгерцог Максимилиан неоднократно брали у него в долг, и все деньги словно уходили в песок.

– Этот человек, – провозгласил король в конце концов, – обвиняется в государственной измене!

Двери церкви распахнулись, и снова раздался звук шагов; Агнесс услышала еще более громкий топот – это был топот тяжелых солдатских сапог. Она покачнулась и увидела, что к ним приближаются два офицера. Прежде чем двери снова закрылись, снаружи блеснула сталь вооруженного маленького отряда ландскнехтов. Себастьян воспользовался моментом и взял ее под свободную руку. Его прикосновение показалось ей прикосновением раскаленного тавро.

– Сдайте одежду священника и следуйте за господами Дампьером и Коллальто, – отрывисто приказал король.

– Я заявляю протест, – спокойно произнес кардинал Мельхиор, но его было слышно вплоть до последнего ряда скамей в церкви. – Именем императора и Папы…

– Закрой пасть! – прошипел полковник, к которому король обратился как к Дампьеру. Агнесс вздрогнула, как от удара. – Если вы еще раз откроете рот в присутствии короля, подлый змей, то мы выведем вас пинками из этой церкви, которую вы пачкаете своим присутствием. – Он бросил на алтарь что-то темное. – Наденьте это! – Тяжелый солдатский плащ опрокинул чашу с вином и блюдо для облаток. Вино потекло по синему сукну на алтаре, облатки попадали, рассыпавшись на грязном полу. Кардинал Хлесль неожиданно оказался в одиночестве за столом с дарами – дьяконы и причетники отшатнулись от него, как от прокаженного.

Агнесс заметила, что сила вернулась к ней. Она поняла это по тому, что Андрею по одну руку и Себастьяну по другую приходилось крепко держать ее, чтобы не дать ей рвануться к алтарю и стать рядом со старым кардиналом.

– Пустите меня! – взбешенно прошептала она.

Андрей молча покачал головой. На лбу у него выступили капли пота. Агнесс поняла, что другой рукой он крепко держит плечо Александры. Александра вырывалась молча и стиснув зубы. Она хотела того же, что и Агнесс. Мать и дочь обменялись, взглядами. Разум вернулся к Агнесс. Александра открыла рот, чтобы выкрикнуть что-то, и глаза Агнесс вспыхнули. Александра снова закрыла рот.

– Пожалуйста… – сдавленно прошептал Андрей.

– Это для вашего же блага, – пробормотал Себастьян.

Кардинал Хлесль шел по нефу в сопровождении двух полковников. Он набросил плащ на плечи и казался маленьким и слабым в сравнении с военными. Дампьер и Коллальто бросали свирепые взгляды в скорбящую толпу. Король Фердинанд шествовал за своим пленником, высоко задрав подбородок. То тут то там некоторые падали на колени; многие из присутствующих действовали рефлекторно и сразу снова вставали на ноги, как только замечали, что делают. Молчание было каменным, как стена, а лица пришедших на мессу – бледными и полными ненависти. Шаг за шагом непробиваемая уверенность короля уменьшалась. Шедший перед ним Коллальто споткнулся когда Фердинанд пошел быстрее и наступил ему на пятки. В толпе нарастало жужжание, постепенно переросшее в нестройное пение, слова в котором звучали как угроза:

Diesirae, dies ilia…

Двери церкви распахнулись, дюжина солдат, громыхая сапогами, вошла внутрь и образовала цепь. Теперь уже и Дампьер с Коллальто пошли быстрее. Они тащили кардинала Хлесля, как куклу. Король почти бежал.

Неожиданно перед Агнесс возник Вацлав. Юноша обнял ее и безмолвно прижал к себе, а затем побежал следом за мужчинами. Двери церкви с грохотом захлопнулись.

Импровизированный хор участников отпевания умолк.

Агнесс прижалась к Андрею и стала оплакивать все, что было когда-то хорошо, а теперь оказалось потеряно.

Генрих обнаружил Диану на мосту, который вел к главной башне. Она окинула его ничего не выражающим взглядом.

– Почему вы так со мной поступаете? – выпалил он.

– Я никак с вами не поступаю.

– Вы даже не рассмотрели как следует копию библии дьявола. Чтобы завладеть ею, мне пришлось пролить кровь.

Ее рука поднялась и мягко коснулась того места на его плече, на котором пуля Андрея разорвала ткань и поцарапала кожу. Он перевязал рану; она была болезненна, но не опасна. Прикосновение облегчило ему боль. Затем она нажала сильнее – и рана снова начала болеть. Если это была проверка, то он намеревался ее выдержать. Внезапно она опустила руку, и Генрих с удивлением понял, что боль нашла похотливый отклик в его члене. Теперь он одновременно испытывал облегчение и разочарование, оттого что она не продолжила мучить его дальше.

– Кожаный переплет с обратной стороны прожжен в нескольких местах. Отметины выглядят как результат разбрызгивания едкой жидкости. На оригинале ничего подобного не обнаружено. Вероятно, у кайзера Рудольфа во время одного из его экспериментов какая-то жидкость закипела и перелилась через край сосуда. Металлическая окантовка копии дороже и тоньше, так как кайзер Фридрих II, заказавший в свое время копию, мог распоряжаться большей суммой, чем та, которая находилась в распоряжении монахов в Подлажице. В оригинале у изображенного дьявола руки замазаны черным – в надежде удалить его власть из книги простым прикосновением. Эта страница в копии почти не носит следов внешнего вмешательства, поскольку все, кто имел дело с копией, были слабы духом и сердцем. В остальном оба экземпляра идентичны, вплоть до недостающих страниц. Что еще?