Глубокая разведка - Владимир Добряков

Мы невольно обнажаем головы, отдавая должное мужеству и профессиональному долгу этих солдат. Я внимательно всматриваюсь в приборы, вмонтированные в центральный пульт, Мне кажется, что они еще работают. Точно. Стрелки трех из них не на нулях. Подхожу ближе и вижу, что это дозиметры. Разбираюсь со шкалами и прихожу к выводу, что они показывают не такой уж высокий уровень радиоактивности. Только вот откуда они получают эту информацию? Оглядываюсь и замечаю над центральным пультом что-то вроде перископа. Понятно. Это пункт наблюдения за обстановкой вне убежища. Забираюсь на пульт и берусь за ручки перископа. Он неожиданно легко идет вниз. Я спрыгиваю и приникаю к окулярам.

Безжизненная, покрытая серым снегом пустыня. Свинцовое небо без единого просвета. Ни строений, ни развалин, ни малейших следов живых существ. Все ясно: здесь последняя стадия Ядерной Зимы.

Передаю перископ другим, чтобы они могли полюбоваться этим редкостным, незабываемым зрелищем последствий человеческого безумия. А Лена выдвигает один за другим ящики стола. Там ничего нет, кроме трухи. Но ее упорные поиски все-таки увенчиваются успехом. В одном из ящиков она находит пять журналов с пластиковыми страницами. Они пронумерованы и заполнены от руки. Судя по всему, это вахтенные журналы, заполняемые дежурным. Язык напоминает французский. Можно разобрать. Читаю вслух, сразу переводя на русский.

«12 ноября 1864 года, в 8.00, я, полковник Дюваль, принял командование над противоатомным убежищем № 116/24.

15.11.1864, в 12.30 убежище заполнено до нормы. Двери закрыты. Убежище № 116/24 переведено на автономный режим.

16.11.1864, в 5.15 по Клинсбергу нанесен термоядерный удар. Мощность взрыва 750 Km. Город уничтожен. Обстановка в убежище нормальная, уровень радиации в пределах допустимого фона. Связь с внешним миром и другими убежищами отсутствует».

Дальше идут однообразные записи о радиационной обстановке снаружи и внутри убежища, о расходовании продовольствия. По этим записям я устанавливаю, что первоначально в убежище находилось примерно миллион двести тысяч человек. Идут записи о болезнях, смертях. Снаружи наблюдаются интенсивные пожары и сильное задымление. Внутри убежища ничего чрезвычайного не происходит. Так проходит около трех месяцев.

«8.2.1865. 6.30. Зафиксировано повышение радиационного фона внутри убежища. В 9.00 при осмотре выявлено повреждение воздушных фильтров: прогрызены крысами или мышами. Фильтры заменены. 21.00 радиационный фон в убежище в пределах нормы.»

24.3.1865; 12.4.1865; 18.4.1865 и 23.4.1865 вновь и вновь крысы прогрызают фильтры. Полковник Дюваль отмечает, что отверстия становятся все крупнее. Дальше фильтры начинают выходить из строя все чаще. Фиксируются случаи лучевой болезни и смерти от нее. Но все это, как отмечает в журнале полковник, в пределах нормы. Его беспокоит другое.

«18.8.1865; 9.00. Уровень радиоактивности на поверхности снизился в 4 раза. Отмечается неестественно темный фон неба и необычное для этого времени года понижение температуры. 3-й день температура воздуха на поверхности не превышает 60 °C».

В октябре запас штатных фильтров кончается. Инженер службы безопасности предлагает заменить их блоками из пористого камня, в обилии имеющегося в недостроенных галереях четырнадцатого яруса. Разрушения фильтров крысами прекращаются, но появляется другая опасность.

«16.12.1865; 10.00. Уровень радиации на поверхности снизился в 6 раз. Температура воздуха — 42 °C. Небо полностью черное. Патруль службы безопасности докладывает о высокой концентрации радона от 8 яруса и ниже. Отдал приказ: населению ярусов с 7 по 13 переселиться наверх».

Радон постепенно заполняет убежище вплоть до четвертого яруса. Лучевая болезнь становится обычным явлением. Смертность резко возрастает. На поверхности устанавливается Ядерная Зима.

«26.5.1866; 8.00. Уровень радиации на поверхности снизился до безопасного уровня. Но покидать убежище нельзя. Температура воздуха — 62 °C. Концентрация радона не повышается, но и не снижается. За прошедший день отмечено 68 случаев смерти от лучевой болезни. Связь с другими убежищами по-прежнему отсутствует».

Еще через два месяца появляется следующая запись:

«21.7.1866; 10.00. Патруль докладывает, что на 4 ярусе замечены крысы необычайно большого размера. Патрульные открыли огонь, и крысы скрылись на нижние ярусы, заполненные радоном. Два крысиных трупа доставлены на КП. Это действительно огромные звери. Длина тела (без хвоста) 62 см».

Крысы появляются все чаще. Стаи их становятся все больше. Они ведут себя все агрессивнее.

«28.9.1866; 8.00. Этой ночью большая стая крыс атаковала госпиталь. 8 больных загрызено насмерть».

Крысы увеличиваются в размерах и достигают в длину уже до метра. Они начинают нападать и на здоровых людей.

«4.1.1867; 8.00. Я установил круглосуточное дежурство в разделительных камерах. При появлении крысиных стай двери камер должны перекрываться, невзирая на то, остались снаружи люди или нет».

И еще одна весьма настораживающая запись:

«12.6.1867; 8.00. Этой ночью из 12 блока на 3 ярусе бесследно исчезло 6 человек. Следов крыс не обнаружено. Причина исчезновения неизвестна. Дежурные ничего не видели и не слышали.

21.8.1867; 8.00. Ночной патруль не вернулся из выхода на 5 ярус. В 3.30 отмечалась интенсивная автоматная стрельба. В 3.35 она прекратилась. Взвод особого назначения обнаружил на 5 ярусе стреляные гильзы и 2 автомата. Людей не нашли. Следов крыс не обнаружено».

Случаи исчезновения людей учащаются. Немногие очевидцы дают противоречивые и несуразные показания. Кто-то говорит о гигантских пауках, кто-то — об осьминогах, кто-то — о каких-то ходячих на четвереньках человеческих скелетах.

Людей косит лучевая болезнь, они становятся жертвами набегов крыс-мутантов. По ночам их похищают невидимые монстры. Продовольствие кончается. А наружу выйти невозможно, там свирепствует Ядерная Зима.

«2.2.1868; 10.00 Уровень радиации на поверхности в пределах нормы. Температура воздуха — 66 °C. В убежище осталось в живых 846 человек. Все больны лучевой болезнью в разной стадии. Здоровых нет. Я поселил всех людей в 1 блоке на 1 ярусе. За прошедшие сутки отбито 4 атаки крысиных стай. Погибло 14 человек. За ночь исчезло 37 человек. Связи с внешним миром и другими убежищами нет. Если это испытание ниспослано нам свыше, то мы уже искупили грехи не только своих предков, но и еще не родившихся поколений.

10.30. Только что умерли двое дежурных на КП. Не знаю, сколько еще протянут остальные и я сам. Как бы то ни было, свой долг коменданта убежища я выполню до конца. Полковник Дюваль».

Несколько минут мы смотрим на усохшую мумию того, кто был полковником Дювалем. Я поднимаю с пола пистолет. Он стоит на предохранителе. Полковник действительно выполнил свой долг до конца.

— Теперь все ясно, — говорю я. — Ни наши «затейники», ни ЧВП здесь свои руки не прикладывали. Эту Фазу погубили сами ее обитатели. Делать нам здесь нечего, надо идти дальше. В какую сторону идти, Толя?