Африканский ветер - Кристина Арноти

— Тебе стало лучше? — спросила Энни.

Энни? Она была совершенно нормальной женщиной, которая нуждалась в приятеле менее занудливом, чем я. По меньшей мере более добром.

— Спасибо, и все это благодаря тебе.

Я сделал небольшую паузу и заговорил профессорским тоном:

— Ты слышала о масаях?

— О чем?

— О масаях.

— Что это такое, масаи?

— Ты что, не читала брошюру?

— Нет.

Я вздохнул:

— Это кочевой народ, который часто возвращается в этот район. Взгляни направо, вот этот высокий человек в красной накидке… Это мужчина племени масаи.

— Ага? Какой он живописный, просто прелесть!

В горле у меня стоял ком, я закашлялся, как больной туберкулезом.

— Скоро мы должны приехать в гостиницу «Амбозели Серена».

— Ты каркаешь, как ворона, — сказала она, — но это пройдет, увидишь. Гам мы помоемся, а то мы покрылись красной пылью! Видишь… Какой ужас, представляешь, что мы глотаем?

Я выпил воды из бутылки, голос немного восстановился.

— В Лас-Вегасе пыль приносится из пустыни, в Лос-Анджелесе глаза щиплет от загрязнения, весь мир такой грязный…

Она обиженно произнесла:

— Ну, снова начинается. Ты все время хочешь оставить за собой последнее слово. Вот что я тебе скажу: мы больше привыкли к загрязнению в Лос-Анджелесе, чем к этой пыли. Тамошние вирусы уже хорошо известны…

Она была одновременно и по-детски наивна, и гениальна, как все женщины, говорящие об очевидных вещах. Мы уже подъехали к какому-то порталу посреди равнины. На щите были вывешены правила поведения. Первым требованием было не фотографировать масаев.

— Это зачем? У нас даже нет фотоаппарата, — сказала Энни.

Я каркнул:

— Мы не единственные посетители этого района. Если у нас нет фотоаппарата, то у других-то есть…

— Хорошо, хорошо, — сказала она — Успокойся!

Водитель засуетился перед окошком. Он предъявил охраннику различные разрешения, тот неспешно записывал каждый документ в огромную книгу учета посетителей. И в этой стране я хотел «потерять» жену? Возможно, заблудившись в пригороде Найроби или Момбасы, какой-нибудь чернокожий и мог бы исчезнуть среди себе подобных или какой-нибудь белый, более тупой, чем другие, мог потеряться среди чернокожих. Но если он был под опекой этой организации, такого произойти просто не могло. Каждого клиента, как на счетах, бесконечно считали и пересчитывали.

Водитель перестал отвечать на наши вопросы. Не обращая внимания на мою настойчивость, он не сказал, сколько нам еще ехать. Я мысленно обозвал его всякими словами, и это принесло мне облегчение.

— О чем ты думаешь? — спросила чуть позже Энни.

— Какая разница?

— Мне интересно, — ответила она.

— Жаль тебя разочаровывать, но ни о чем.

Водитель остановился перед прилавками. Это была вынужденная остановка, здесь была организована продажа сувениров для туристов. Масаи предлагали купить вырезанные из дерева статуэтки. Я попросил водителя ехать дальше. Мы ему ужасно надоели, это чувство было взаимным. Проехав мимо окруженной автобусами бензоколонки, мы, покрытые пылью, с воспаленными глазами, подъехали наконец к воротам гостиницы «Амбозели Серена».

— Что за идиотское путешествие! — воскликнула Энни. — Уехать из «Дайане Риф» ради этого? И это еще не все, взгляни! Мы приехали на стройку.

Она указала рукой на кран и работавших вокруг него рабочих. Водитель посмотрел на нас насмешливо:

— Слишком много туристов. Что вы хотите, для того, чтобы всех разместить, не хватает гостиниц…

Чемоданы забрал носильщик, он поставил их на тележку, где уже лежали дорожные сумки. Водитель назначил нам встречу на четыре часа пополудни.

— Поедем на небольшое сафари, — сказал он с надеждой, что мы устали и пошлем его куда подальше с этой поездкой.

Я с исключительной любезностью ответил ему, что встретимся, как обычно, у выхода.

У меня были талоны, выданные очаровательной Цвинке из отеля «Дайане Риф». Я попытался сориентироваться в холле, наполненном путешественниками, как парижское метро в час окончания рабочего дня. Перед ресепшеном стояла очередь из японцев. Сидевшие за стойкой абсолютно спокойные две женщины и мужчина выдавали ключи от номеров клиентам, чьи фамилии называл руководитель очередной группы.

Все здесь было великолепно: шикарный холл, ресторан, терраса, которую мы заметили издали. Через стекла балконных дверей на заднем плане безукоризненного газона простиралась саванна. Колонны этого внушительного по размерам холла были увиты искусственными лианами из пластика. Не хватало только плюшевых обезьян… На меня напало мрачное веселье, я чувствовал себя больным и решил, что умереть в таком шикарном и редком месте было элегантным, даже роскошным поступком, достойным вдовца Энджи Фергюсон. Я был вдовцом но собственной инициативе. А является ли вдовцом человек, который сам убил свою жену? Можно ли назвать вдовцом того, кто стоит в очереди на электрический стул?

Почувствовав позывы, я отправился на поиски туалета. Там царила швейцарская чистота. Я очень долго держался, водитель не захотел останавливаться под предлогом того, что однажды он отправился помочиться в кусты и расстегнул ширинку перед укрывшимся в листве львом. Он запретил нам справлять малую нужду, ссылаясь на полный запрет, действовавший по всему маршруту поездки по заповедникам. Я долго мыл руки, долго сушил их под струей горячего воздуха, словно собирался идти к кому-то в гости. С Энни мы встретились, когда она выходила из двери женского туалета. Мы впервые обменялись с ней заговорщическими подмигиваниями и направились в столовую. Там метрдотель в красной расшитой галунами куртке спросил наши фамилии и номер комнаты. Для мистера и миссис Ландлер был зарезервирован изысканно накрытый столик, стоявший у окна со сверкающими чистотой стеклами. Узнав, что мы хотели бы выпить, он предложил нам пройти к передвижным столикам, которые ломились от обильной пищи. Жареные ломтики говядины, горки кусков курятины, всевозможные салаты, горячие и холодные, подогреваемые котлы со спагетти, с горками риса, украшенными маслинами, десерты, клубничные и лимонные муссы, всяческие сласти. Это было еще шикарней, чем в предыдущих гостиницах. Все было великолепно, так великолепно, что можно было умереть от обжорства!

Когда мы вернулись к столу с полными тарелками и сели, у меня снова заболело горло. Я не мог ничего проглотить. Я промыл горло водой. А вдруг у меня был рак, который развивается с неслыханной быстротой?

— Посмотри! — сказала Энни.

Мимо окна шел мужчина масаи в красной накидке с несколькими рядами бус на шее. Мочки его ушей отвисли до плеч под тяжестью серег. Волосы были собраны в тутой пучок, он медленно, но уверенно стучал палкой по искусственным и живым лианам, прогоняя обезьян. Этого масаи мы увидели потом в зале приема напитков, где, отдыхая от работы, он пил кофе и курил сигарету, оставляя ее время от времени приклеенной к нижней губе, как поступает парижанин со своим окурком. В руке у него был транзисторный радиоприемник, он слушал новости на английском языке.