Обратная сторона города N. Дикая охота - Дарья Заровная

Сергей вместе с Антоном и Сашей занимался починкой сарая. Ребята как раз вышли на улицу за материалом, когда крыша обвалилась, скрыв под обломками Сергея. Всё обошлось лишь ушибами и порезами, но стресс испытали все. Нина вызвалась обработать раны на его теле, и Сергей долго не сдавался, но в итоге ему пришлось стянуть с себя порванную футболку. В этот момент Нина обомлела.

Она зависла над его рельефным телом, запоминая каждую мышцу, каждый шрам, который остался отпечатком его прошлого. Лишь с третьего раза она услышала, что он её зовёт, и тут же смутилась. Прикасаясь к нему, она чувствовала, как напрягалось его тело, как он вздрагивал и пытался сосредоточиться на её движениях, а не на чувствах, которые испытывал. Нину бросало в дрожь, внизу живота завязывался тугой узел, который приносил одновременно и удовольствие, и дискомфорт. Ей хотелось отбросить формальности и прижаться всем телом к Сергею. Почувствовать тепло его кожи, вдохнуть его аромат. Чтобы его руки сжимали её тело, исследовали самые потаённые зоны. Впервые в жизни Нина испытала искреннее желание по отношению к мужчине – и долго не могла в это поверить.

После подобных мыслей ей было стыдно смотреть ему в глаза, но Сергей делал всё, чтобы она с каждым днём всё больше и больше утопала в собственных чувствах. Нине хотелось овладеть им полностью, залезть глубоко в душу и поселиться там, но каждая её попытка терпела неудачу. А теперь она и вовсе потеряла надежду, оставив себе лишь воспоминания о самом прекрасном мужчине в её жизни.

– Ты в порядке? – вывел из мыслей голос Насти. – Ты уже минут десять смотришь в тарелку и не двигаешься.

– Всё хорошо, просто задумалась.

– Ты доедать-то будешь? А то всё остынет.

– Да, конечно.

Нина снова посмотрела на телефон. Курсор всё так же мигал, а мыслей в голове не прибавилось. Недолго думая, она написала: «Приезжай, надо поговорить», – и стала ждать ответа.

Прошёл час. Потеряв всякую надежду, Нина уже собиралась идти спать, как вдруг на телефон пришло сообщение.

***

Сергей сидел на капоте машины, напротив до боли знакомого подъезда. С неба большими хлопьями падали снежинки, залетая под распахнутую куртку. Они облепляли одежду и тут же таяли. Но он не отвлекался ни на красоту погоды, ни на дискомфорт из-за снега – смотрел на окна пятого этажа, где на кухне горел свет. Это была её квартира. И Сергей знал, что где-то там, в суматохе, она готовится к встрече с ним.

Каждый вечер он приезжал к аптеке и следил за ней, пока она не добиралась до дома. Приходилось скрываться, ведь Нина будто чувствовала, каждый раз оборачивалась, пыталась разглядеть его фигуру в каждом прохожем. Он видел в глазах проблески надежды, которые тут же угасали, как только она понимала, что в толпе его нет. И он тут же выдыхал спокойно, продолжая слежку. Он сходил на собрание её младшей сестры и, зная финансовое положение семьи, постарался оплатить все связанные со школой расходы. Он любил Нину, но не хотел вернуть, понимая, что их отношения заранее обречены.

Сергей прекрасно осознавал, когда влюбился в Нину. Все его девушки – как до Нины, так и после неё – были обычными и в какой-то степени ему неприятными. Большинство – клиентки, пытавшиеся найти дилера и парня в одном лице, но от таких дам Сергей предпочитал держаться подальше. На всё остальное – вызывающий внешний вид, грубую речь и поведение, из-за которого не у каждого парня повернётся язык назвать этих юных особ девушками, – Сергей не обращал внимания. Он не давал ложных обещаний и всегда ставил новую пассию перед фактом, в каких отношениях они будут состоять. Те всегда соглашались. Он неизменно задавался вопросом, почему они позволяли собой пользоваться как общественным туалетом, но лезть в душу не собирался.

С Ниной всё было по-другому. Эта была та самая любовь с первого взгляда, о которой говорят в фильмах. Она спустилась к нему, словно ангел с небес, когда в аптеке обрабатывала его раны. Он даже не мог предположить в тот момент, что такая девушка, как Нина, сможет найти общий язык с ним – гопником с тёмным прошлым. Её смех был сравним со звоном тысячи маленьких колокольчиков, воспроизводивших рождественскую мелодию. Даже её запах – елово-мандариновый – был наполнен праздником. От Нины всегда веяло теплом, и оно не обжигало, а обволакивало и согревало, как тёплый свитер, его грязную и еле живую душу.

В жизни преступника нет места для любви. Сергей осознавал это, как никто другой. У человека, который отнимал жизни, не может появиться то, что можно отнять. Он никогда не мог подумать, что сможет испытать такое хрупкое и в то же время сильное чувство. Для него все девушки были грязными и пошлыми, а любил он лишь один раз. Бабушка была для него всем на свете. После её смерти он и подумать не мог, что кто-то сможет её заменить. Два человека освещали его жизнь, но с каждым годом он всё сильнее себя боялся.

Он боялся запятнать эту чистоту собой, поэтому и держался как можно дальше. Но каждый день его душа – мерзкая и зловонная – требовала её, как некое подношение. А Нина, по какой-то неведомой причине, становилась всё ближе и ближе. Каждое её прикосновение било током, но от этих ударов он получал лишь удовольствие и требовал ещё, как заядлый извращенец. Он ревновал её даже к Антону и Саше, желая переломать первому руки за то, что смел прикасаться к его ангелу: сам Сергей этого сделать не мог. Но доля человечности, оставшаяся в нём, остужала горячий пыл. Он снова надевал маску безразличия и выходил на встречу к ней.

Сегодня, как и всегда, Сергей был спокоен снаружи, ожидая, когда спустится Нина, – наверняка придётся выслушать в свой адрес не самые лестные слова. Но внутри всё кипело и взрывалось. Он желал посмотреть в её глаза, скользнуть по её искусанным губам и остановиться на миг на её волосах, которые она постоянно перебирала, когда нервничала. Сергей давно мечтал зарыться пальцами в её волосы, чтобы притянуть к себе и почувствовать вкус соблазнительных губ. Снова почувствовать тепло её тела. Собирался с духом, чтобы наплевать на собственные запреты и воплотить все свои фантазии. И наконец-то открылась дверь.

Скомканное «привет», но в ответ он получил лишь тишину, а после – такое сухое, режущее по ещё не зажившим ранам: «Сколько я тебе должна?»