Неприкасаемый - Сэм Мариано

Слабое пробуждение похоти должно быть лучше, чем печаль, преследующая меня повсюду, но вместо этого оно усиливает мою утрату. Нет больше этого. Его больше нет.

Я должна сделать сейчас. Я знаю, что Картеру нужны четкие границы, и если я скажу, что я не такая, как Эрика, но сделаю то же, что и она, он только продолжит причинять мне боль. Картер — хищник, и это то, что делают хищники. Я даже не уверена, что он может помочь, больше нет.

У него не было причин делать то, что он сделал. В любом случае, я не вижу причин. Ничего, кроме очевидного.

Я не имею для него большого значения. Он не боится меня потерять. Я для него всего лишь еще одна девушка, но это то, что ты понимаешь только задним числом, а не тогда, когда ты замешана в его лжи. Картер говорит правду только тогда, когда он устал от тебя и хочет, чтобы ты ушла, как он сделал с Эрикой. Я не думаю, что он пока хочет избавиться от меня, так что он, вероятно, будет больше лгать, и мне нужно быть готовой к этому. Я знаю, насколько убедительным он может быть. Я хорошо помню ту ночь, когда Эрика впервые рассказала мне об этом, как выглядел Картер, когда обещал мне, что между ними ничего не будет.

Я знала, что Картер был авантюрой, поэтому не должна так удивляться, что проиграла.

К тому времени, когда я добираюсь до урока истории, я истощена. Это был долгий, грустный, злой день, и я просто хочу пойти домой и свернуться калачиком в постели. Отдохнуть от разочарования. Отоспиться от чар Картера, чтобы вернуться к своей обычной жизни без Картера.

Я уже провела так много времени в этой новой реальности, что меня застает врасплох, когда Картер останавливается у моего стола с улыбкой на лице и мерцанием в глазах, как будто все в порядке. Потом я понимаю, что это для него. Мне пришлось жить с этой новой реальностью, а он даже не знает, что что-то изменилось. Я не ответила ему, как только опоздала на урок, и не написала ему после этого, потому что не хотела.

— Хей, ты, — говорит Картер, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

Я должна отстраниться или повернуть голову, но, поскольку я знаю, что это последний поцелуй, который я получу от него, я иду вперед и принимаю его. Закрыв глаза на кратчайшее мгновение, я целую его в ответ. Неожиданно от прикосновения его губ у меня на глазах выступили слезы. Кулак печали, кажется, ударил меня в живот. Я отстраняюсь и смотрю на свой стол, пытаясь сориентироваться.

Я не должна была этого делать. Я должна была допустить, чтобы тот поцелуй, который мы разделили, был последним. Неважно, что я не могу этого вспомнить. Даст Бог, когда-нибудь я его не вспомню.

Я знаю, что этого не произойдет. Я никогда не забуду Картера Махони. Он может не жить во мне как хорошее воспоминание, но он точно будет там.

Картер касается моей руки, чтобы привлечь внимание. Его темные брови нахмурены в замешательстве, и он хмурится. — Эй, ты в порядке?

Его присутствие сейчас невыносимо. Внезапно меня ошеломила идея поговорить с глазу на глаз. Может, мне стоит просто написать ему. Может быть, в встрече с ним нет храбрости, только больше боли. Только у него больше шансов забить мне голову ерундой. Самое умное, что можно сделать, это, наверное, перебить его, никогда больше не слушать ни слова, которое он скажет. Никогда больше не говорить ему ни слова.

— Тебе, наверное, следует сесть на свое место, — бормочу я, открывая блокнот на чистой странице. Я хватаю ручку и пишу дату в правом верхнем углу, изо всех сил стараясь не обращать внимания на Картера.

Вместо того чтобы сесть на свое место, он садится на корточки у моего стола и хмурится на меня еще более пристально.

— Зои, что случилось? Что-то случилось?

— Картер, пожалуйста, — говорю я, наконец встречаясь с ним взглядом. — Только…

— Что именно? — спрашивает он, совершенно потерянный.

Его замешательство вызывает у меня сочувствие, и это бесит. Он не заслуживает моего сочувствия. Он заслуживает пощечины, но я вижу в его глазах, что он искренне сбит с толку. Он хочет знать, что случилось, и он не понимает, почему я не говорю ему.

— Просто оставь меня в покое, — говорю я, качая головой. У меня сердце сжимается, когда я говорю это, поэтому я смотрю не на его лицо, а на пустой лист блокнота. Мне не нужен дополнительный материал для пыток; мое сердце уже становится настоящим придурком для меня.

Картер медленно поднимается, еще больше сбитый с толку. Я не поднимаю глаз, но чувствую, что он хочет остаться. Желая вытащить меня из этого кресла, вытащить в холл и потребовать объяснить, что случилось.

Однако учитель стоит прямо впереди. В общем, у Картера большая свобода действий, но этот конкретный учитель не дает Картеру такой длины поводка и уже посоветовал мне быть осторожнее с моими «новыми друзьями». Картер, должно быть, думает так же, потому что, немного подумав, он наконец поворачивается и медленно идет к своему столу через пару рядов от меня.

Я поднимаю глаза и смотрю, как он уходит, но как только он садится, я не смотрю на него до конца. На случай, если он смотрит в мою сторону, я не хочу попасться.

Этот урок истории одновременно самый длинный и самый короткий в моей жизни. Я отчаянно пытаюсь сосредоточиться, но не могу. Я так расстроена этим, но мой разум продолжает блуждать. Вдобавок к тому, что Картер Махони в обычный день сильно отвлекает, сегодня у меня в голове проносятся образы его в постели с Эрикой.

Может быть, это к лучшему. Картер запутал меня больше, чем Джейк. Даже несмотря на то, что раньше почти вся школа была против меня, я никогда не позволяла им добраться до меня. Я никогда не позволяла им трясти меня.

Теперь я потрясена.

Как и ожидалось, в тот момент, когда урок заканчивается, Картер встает со своего места и направляется ко мне. Я быстро собираю все свои вещи и мчусь к двери, но он идет за мной по пятам.

— Зои, — кричит он, хватая меня за руку и дергая назад, чтобы я не убежала. — Что, черт