Неприкасаемый - Сэм Мариано

— Если ты занималась с ним сексом, когда он был буквально без сознания, это не измена. Это уголовное преступление, и тебя за это должны посадить.

Она пристально смотрит на меня в течение самого долгого момента, но, наконец, вырывается из этого состояния и качает головой. — Я никого не насиловала, псих. Я думаю, твоя сексуальная жизнь с Картером и моя сильно перепутались, если это первое, о чем ты думаешь, маленькая уродка. Продолжай смотреть. Он просыпается.

Отступив от нее на шаг, я качаю головой. — Я не хочу это смотреть. Это заставляет меня чувствовать себя некомфортно, и не так, как ты хотела. Я собираюсь рассказать Картеру об этой записи. Ты можешь показать ему это, и он решит, что с тобой делать.

— Ты ведешь себя нелепо, — заявляет она, следуя за мной. — Я сделала много прыжков в свое время, пытаясь защитить его задницу, но это? Ты сумасшедшая. С тобой что-то не так.

— Я не та, кто навязала себя бывшему без сознания, потому что он не хочет меня, когда бодрствует, — говорю я ей.

— Ты чертова идиотка. — Она хватает меня за руку, дергая меня назад. — Смотри видео. Это не то, что ты думаешь.

Я не хочу смотреть на телефон. Положительный исход невозможен. Либо она показывает мне что-то ужасное, подтверждающее, что она изнасиловала моего парня, либо показывает мне что-то ужасное, что показывает, что это превращается во что-то другое. Что-то, что Картер категорически отрицал.

Однако агония от размышлений о том, что это, может быть хуже, поэтому я заставляю свой взгляд вернуться к экрану. Она останавливает его, и я пытаюсь контролировать гнев, пульсирующий во мне.

“— Мм, я буду хорошо о тебе заботиться, детка, — бормочет Эрика в видео. Я пропустила переход, но теперь она сидит на Картере, оседлав его. Она откидывается назад, хватается за подол своей рубашки и стягивает ее через голову. Бросив его обратно на пол, она наклоняется, чтобы снова поцеловать его.

Его руки двигаются, останавливаясь на ее боках. Теперь он явно проснулся, потому что… целует ее в ответ. Это продолжается, кажется, бесконечное количество времени, затем Эрика трет бедрами, и Картер стонет.”

Меня сейчас стошнит. Мое сердце не может нормально биться, а желудок так скрутило, что меня тошнит.

“Наконец они разрывают поцелуй, и я жду, мое ноющее сердце надеется на что-то от Картера, что уменьшит эту боль. Он скажет ей слезть с него, перестать, что он еще в полусне и не понял…

Вместо этого он одной рукой обхватывает ее за талию, другой опирается на кровать и переворачивает ее на спину, чтобы оказаться сверху. Он залезает ей между ног и наклоняется так близко, что прижимает ее обнаженные груди к своей. Эрика хихикает и обхватывает его бедра ногой. Она наклоняет голову, и я вижу, как он наклоняется, чтобы поцеловать ее в шею, как она это сделала минуту назад.

Из-за движения Картера телефон соскальзывает и падает. Теперь все, что я вижу, это дерево верхней полки. Но она права, я все еще слышу ее. Я до сих пор слышу стоны Эрики, когда мой парень целует ее в шею.”

Звенит звонок, предупреждая меня, что я опаздываю на урок. Я вырываюсь из видео, но не могу стряхнуть груз боли. Отвратительное ощущение полного и абсолютного разочарования.

Мои конечности трясутся и не в состоянии ходить на занятия. Я все еще чувствую, что меня сейчас вырвет. Мне действительно нужно бежать в уборную, но Эрика могла бы последовать за мной туда. Последнее, что я собираюсь подарить ей, — это удовольствие стоять возле уборной и слушать, как я выворачиваю свои кишки.

Проглотив гнев, боль и желчь, поднимающиеся во мне, я ухожу от Эрики, не сказав ни слова. Что ж, я намерена уйти, не сказав ни слова, но сейчас я чувствую себя слишком незащищенной, чтобы сдерживать свой гнев.

— Не хочешь посмотреть остальное? — кричит она невинно.

— Отвали, Эрика.

Я так зла, что слышу это. Кровь бурлит в моих венах, дискомфорт просачивается, когда моя голова кажется близкой к воспламенению. Я прокручиваю в уме дерьмовые слова Картера, его настойчивость в том, что между ним и Эрикой ничего не было, что она все выдумала, говоря вещи, которые, как она знала, заставят меня усомниться в нем.

Я поверила ему. Я боролась с этим, но в конце концов решила дать ему презумпцию невиновности. Я решила довериться ему, а не ей.

И он, черт возьми, солгал мне.

Как только я свернула за угол, чтобы Эрика меня больше не видела, я вытащила свой мобильный телефон. Мои руки дрожат, а пальцы трясутся, из-за чего мне трудно ориентироваться, куда я хочу. Разочарование нарастает из-за задержки, из-за того, что мне трудно нажать чертову кнопку, потому что я так расстроена, но, наконец, я получаю свою цепочку сообщений Картером.

— Где ты? — Я печатаю не задумываясь.

Я смотрю на экран, приближаясь к своему классу. Я не знаю, как я смогу сосредоточиться на учебе, когда я так расстроена. Я не знаю, как разговор с Картером изменит ситуацию, но все эти чувства застряли внутри меня, и я чувствую, что взорвусь, если не найду для них выхода.

Наконец, по экрану движутся три маленьких серых пузыря, и Картер отвечает: — Что? Я в классе. Где ты?

Теперь, когда он у меня есть, я не знаю, что сказать. Я думаю, мы не можем вести этот разговор по смс, и у нас нет свободного времени до обеда.

Как мне сегодня сидеть с ним в классе?

Как я могу снова смотреть на него и не хотеть кричать на него за то, что он такой жалкий лжец?

Я не знаю. Я не могу ясно мыслить. Вместо того, чтобы послать необдуманный и поспешный ответ, я засовываю сотовый телефон в карман джинсов и направляюсь в класс. Я позволила ему испортить достаточно моей жизни. Я должна попытаться очистить голову, чтобы сосредоточиться.

Я разберусь с Картером позже.

37

Утро проходит в туманной дымке. Случайные атаки воспоминаний поражали меня в странные моменты — мы с Картером запутались в темноте, его кожа прижалась к моей в ту ночь, когда он лишил меня девственности. Как я спала у него дома в эти выходные, как я проснулась рядом с его теплым телом. То, как он удерживал меня