Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу

Сали подумала, что зря тратит силы. Здесь собрались земледельцы, лудильщики, плотники — измученные, забитые, сорванные с места… вчерашние беженцы, сегодняшние слуги, у которых не осталось ничего. Их не поддерживала жажда мести; вряд ли Сали сумела бы пробудить в слушателях боевой дух. Они пришли сюда, страстно желая надежды и утешения. Они хотели услышать, что у них есть будущее.

Даэвон, пытаясь спасти положение, подошел к ней.

— Все мы понесли много потерь. Мы…

Сали подняла руку.

— Позволь мне продолжить.

Она собралась с мыслями.

Что она тут делала? Зачем пришла сюда? Зачем Мали ее позвала? И чего сама Сали хотела от этой встречи? Ответ был ясен. Она сделала глубокий вдох и внимательно взглянула на слушателей. На сей раз она заговорила от души:

— Я не стану лгать вам. Я приехала в Цзяи, чтобы найти и освободить сестру. Мне казалось, Незра погребена в глубинах Травяного моря. Я страшно обрадовалась, когда наконец нашла Малиндэ, и разгневалась, когда она отказалась оставить вас и бежать со мной. — Сали кивком указала на Веточку. — Когда я спросила почему, Малиндэ сказала, что она и так уже дома. До сих пор я не понимала, как это может быть. Незра покоится на дне Травяного моря, светящиеся купола и коконы, вырезанные из стволов тысячелетних деревьев, разрушены, но люди живы. Жив дух Незры. Пока мы помним о ней, она живет в наших сердцах.

Некоторые слушатели кивали. Большинство непонимающе смотрели на Сали.

Та продолжала:

— Я хочу отвезти Малиндэ не просто в Травяное море, а в Незру. Возрожденную Незру. Для этого я должна воскресить дух нашего любимого города, а значит, мне придется забрать с собой всех вас. Это будет нелегко. Многие погибнут. Готовы ли вы сражаться ради того, чтобы отстроить Незру заново? Что скажете, названые братья и сестры? Вы пойдете со мной?

Сали ожидала большего воодушевления, но ответом ей вновь были молчание и смущенное ерзанье. Никто не кричал, не хлопал в ладоши, даже не улыбался. Но, по крайней мере, люди перестали смотреть на нее, как на конокрада.

— Как же ты нас уведешь? — спросил какой-то старик.

— Хороший вопрос…

Сали жалела, что не подготовилась как следует. Она вообще не хотела сюда идти!

— Первое, что нужно сделать, — всех освободить. Одновременно здесь и в Катуанском квартале.

Какая-то женщина сказала:

— Мы можем приходить и уходить когда вздумается. Нас даже выпускают за ворота, если надо.

— Каждый день много людей работает на полях! — крикнул кто-то.

— А я не далее чем сегодня утром навещал своего двоюродного брата в Шитане, — добавил третий голос.

Мали подошла к сестре и негромко произнесла:

— Слуги не рабы. Мы можем перемещаться по большинству городских кварталов без всяких ограничений.

Сали растерялась.

— Тогда что же держит вас здесь? Почему вы не уйдете и не вернетесь в Травяное море?

— Потому что, — ответил до тех пор молчавший, но очень знакомый голос в глубине толпы, — если слуга отсутствует дольше одного дня, по пятам за ним пойдут княжеские солдаты. За беглых слуг положена большая награда, а виновных сурово наказывают. Ты бы это знала, будь ты одной из нас.

Только этого не хватало.

— Ариун!

Бывший начальник обороны вышел из толпы и откинул капюшон. Его одежду покрывали грязь и сажа, на щеке виднелось темно-красное пятно. Вероятно, на территорию поместья он прибыл так же, как Сали. В остальном Ариун казался таким же сытым и преуспевающим, как при последней встрече. Он не сводил с Сали внимательного пронизывающего взгляда.

— До нас дошел слух, что ты намерена побывать здесь, Бросок Гадюки. Я счел благоразумным прийти сюда как представитель Совета Незры. Мы живем в Цзяи, потому что шаманы подписали с чжунцами мирный договор. Его цена — наша служба. Нарушить договор — значит навлечь на себя гнев Просвещенных государств.

— Никто из присутствующих ничего не подписывал, — возразила Сали. — С какой стати Незра должна платить дороже всех? Остальные города только раз в год являются на работу, а Шакра вообще ничего не платит!

— Весы фортуны вечно колеблются. Вождь нашего клана, Фаалан, твой дядя, мой названый брат, предпочел пожертвовать своим городом, чтобы спасти тело Хана. Никто из присутствующих и в тот день не имел права голоса. Если люди, которые даже не участвовали в битве, отнесутся без уважения к нашей общей жертве — это оскорбление.

— Шаманы должны были сделать все, что в их власти, лишь бы освободить нас, — сказала Сали. — Если они отказались защищать свой народ, мы будем защищаться сами.

Ариун двинулся к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки. Сали с особой остротой сознавала это: ей приходилось сдерживаться, чтобы не схватить его за горло.

Он повернулся и обратился к толпе:

— Чжунцы посылают солдат за всеми, кто бежит от уплаты долга. Они разыщут вас и принесут ваши головы в Цзяи, чтобы преподать урок другим слугам. Кто готов рискнуть? Мы наконец обрели мир. Год выдался тяжелый, но мы выжили и устроились по мере сил. Да, мы разгромлены, но такова теперь наша судьба, и Цзяи — наш дом. Кто готов поставить на кон все, чего мы достигли, чтобы вернуться в Травяное море? И зачем? Даже если мы ускользнем от солдат и преодолеем горы, что тогда? Города у нас больше нет. Один раз мы уже все потеряли. Откажемся ли мы от тех крох, которые приобрели, и последуем ли за этой женщиной?

Толпа вновь заворчала. Сали поняла, что проигрывает.

— Оседлые, возможно, называют это службой. Они требуют возмещения убытков и уплаты долгов. Возможно, они даже правы. Но это не свобода. Не наш дом, не наша земля. Над нашей головой — не те звезды, на которые смотрели наши предки. Наши дети не карабкаются на высокие стебли и не прыгают среди крон Травяного моря. Если вы примете условия чжунцев, ваши дети никогда не будут этого делать, и дети ваших детей тоже. Я предлагаю вам вернуть себе наследие предков, выстроить новый город и обрести новое будущее. Если мы будем едины, Незра вновь поднимется.

В комнате настала тишина, лишь иногда прерываемая кашлем. Женщина, сидевшая на полу, проговорила:

— А если я не хочу идти с тобой? — Она поднялась на ноги. — Я потеряла шестерых детей и троих внуков, когда Незра пала. Травяное море опустело для меня. Я стара и несчастна. Я устала. Все, кто мне еще дорог, живут здесь, в этом проклятом городе. И здесь я умру.

Большинство, казалось, были с ней согласны.

— Можешь остаться, — сказала Сали. — Ты не утратишь чести.

Даэвон прервал их, прежде чем успели прозвучать опасные слова:

— Спасибо тебе, уважаемая Сальминдэ, и тебе, почтенный начальник обороны. Нам о многом нужно подумать. К сожалению, скоро прозвучит вечерний гонг. Нужно вернуться к нашим занятиям, пока нас не хватились.