Джентльмены чужих писем не читают - Олег Горяйнов

– На донышке, – басом отозвался большой полковник.

– Ну и наливай нам с Володей на двоих. Тебе уже хватит – тебе ещё машину вести.

Во Франкфурте Бурлака и Клесмета уже дожидались два билета до Сан-Хосе. Было бы странно, если бы Ноговицын отпустил Бурлака в Латинскую Америку одного без присмотра. Всё равно что поймать карасика для приманки и бросить его в пруд, забыв надеть на крючок. Сиди потом жди эту щуку хоть до скончания веков. Сам же Ноговицын отбывал туда, куда они все изначально и направлялись: в город-герой Москву. В Маньяна-сити им удалось незаметно вернуть бывшего военного атташе обратно в посольство, а спустя час они выехали в аэропорт на двух посольских “мерседесах”, уже ничуть не скрываясь. Пасли их только до аэропорта. Билеты в Коста-Рику Ноговицын заказал уже с борта самолёта.

Перед тем как пройти к билетной стойке, где их дожидались заказанные билеты, трое полковников завернули в один из бесчисленных аэропортовских баров. В “боинге” над Атлантикой они слегка проспались, но башка гудела у всех троих, даром что перед посадкой успели вмазать граммов по сто пятьдесят. По залам пятиконечного аэропорта сновала густая разноязыкая толпа, однако сам бар был пуст. Араб за стойкой немедля угадал в них русских братьев и, не спрашивая ни о чём, поставил на блестящую пластмассу три больших стакана и бутылку Столичной. Ноговицын положил на стойку десять долларов, взял бутылку и закуску, и полковники отошли к круглому стоячему столику. Столик напоминал столик в какой-нибудь советской привокзальной забегаловке, тем самым создавая определённый уют. Пьянка, начатая в таинственном доме на окраине Маньяна-сити, продолжилась на противоположной стороне планеты Земля. На неметчине тоже стояла глубокая ночь, даром что прошло каких-то часов пятнадцать.

– А что, Саша, – спросил Бурлак, выпив водки и закусив фисташкой. – Кабы я не послал сучонка разведать, кто и за что нашего Ивана и вашего Орезу мочканул – не догадались бы вы, что я вёл свою игру?..

– Помилуй бог, – отвечал Ноговицын, опять обсасывая какой-то хрящ, неизвестно откуда взявшийся в стерильном немецком баре. – Нет, то есть, ну, мы знали, натурально, что какой-то мудак харит дочку нашего агента – но идетсфри… тицыровать… тьфу ты!.. его с нашим же агентом!.. Это надо натурально иметь больное воображение.

– Так ведь на Хорошевке-то прекрасно известны его имя и фамилия!

– Ну, натурально, его идрефи… в общем, опознали, когда доклад Мещерякова в Центр пришел…

– Какой доклад? – сразу сделал стойку Бурлак.

– Тот самый, какой еще.

– Который в единственном экземпляре?..

– Ага.

– Который ты мне отдал?..

– Ну да.

– Как же… Ты же говорил…

– А, ты про это, – рассмеялся Ноговицын. – Да его же мне принесли, Володь.

– Вот как, – сказал Бурлак. – Обложили, значит. Подставили…

– Так ведь как в учебнике, – весело глянул на него гад Сашка. – Помнишь? Моделирование тупиковой ситуации плюс отождествление…

– Какое на хер моделирование! – возмутился Бурлак. – Не моделирование, а создание!..

– Филолог, бля! – восхитился Игорь Клесмет.

– Ладно, ладно, чего старое ворошить, – воскликнул Ноговицын. – Главное, с этого момента мы вместе работаем. О чем бишь я говорил?..

– Доклад Мещерякова, – мрачно произнес Бурлак.

– Да. Доклад этот, конечно, сразу внимание привлёк к твоему региону. Тогда его и вычислили, твоего военно-полового агента. А до того… Да кому же в голову придет данные на всякого мудака отправлять в Большой Компьютер, Володя! Мы проверили его по Америкам, Северной и Южной – нету. Не шпион, не террорист. Просто какой-то трахальщик неорганизованный. И мы успокоились. Кому нужен хоть и советник президента по нацбезу, но – в отставке? Да никому!..

– А вам он зачем нужен был до последнего времени?.. – спросил Бурлак. – Этот советник по нацбезу в отставке? Ну, пока его не убили за ненадобностью?..

Клесмет настороженно оглянулся по сторонам, а Ноговицын вынул изо рта недососанный хрящ.

– Э-э-э… ты вот что, Володя…

Он не договорил, потому что Игорь Клесмет сильно толкнул его под локоть. Ноговицын оглянулся. К ним неспешно приближались двое полицейских с короткоствольными автоматами на груди. Один был ростом с Клесмета и морду имел не менее красную, а может, даже и более. Другой был худощав и вылитый азербайджанец: даже усы под носом носил чёрные и густые.

– Entschuldigen Sie bitte! – сказал он, тем не менее, вполне на местном наречии. – Kommen Sie bitte mit[78].

Вот те раз, подумал Бурлак. Вот те влипли. Как это называлось в прежние времена?.. “Распитие напитков с повышенным содержанием алкоголя в общественных местах”?.. Или просто алкогольных напитков?.. Но где же ещё их распивать, если не в баре?.. Тогда причём тут мы?.. Хотя мы, конечно, изрядно наклюкамшись. Неужто у них в Германии до сих пор за это на цугундер ставят?..

А если это маскарад, ожгло его. Если это никакие не полицейские, а родина-мать на мной конвой выслала, не надеясь на лояльность Сашки и Игоря?.. То-то этот – вылитый азербайджанец, и зовут его – Махмуд-оглы. А второго и вовсе – прапорщик Приходько…

Ноговицын улыбнулся и сказал:

– Y’ve got a mistake, sir. We are russian citisens, transit passengers. You have no any reasons to take us in charge[79]!

Закончив, он икнул, как бы ставя восклицательный знак. На полицейского эта речь ни малейшего впечатления не произвела, равно как и восклицательный знак в конце предложения. Ровным голосом он повторил:

– Kommen Sie bitte mit, Herren.

Ноговицын вздохнул, засопел и сказал:

– Пошли, ребята. Они тут запуганы русской мафией, вот и бросаются на каждого русского. Ну, я им устрою, блядь. Сто раз пожалеет, козёл, что к нам доебался…

Эвакуаторы и эвакуируемый проследовали за полицейскими, причем Клесмет захватил с собой недопитую бутылку. Красномордый автоматчик открыл какую-то неприметную дверь и пропустил задержанных в служебный коридор. Они шли ровно, только Ноговицын всё спотыкался о ковролин и бормотал под нос что-то очень угрожающее.

По лестнице они спустились на этаж, затем прошли через ещё одни двери и наконец оказались в пустой комнате, где только и было мебели, что четыре стула, да ещё подоконник, на который тут же уселся их красномордый страж.

– И что?.. – пробасил Клесмет, оглядевшись.

– Nemen Sie bitte Platz[80], – сказал усатый полицейский, вежливый, как сукин сын.