Непокорная - Ини Лоренц

Кара-Мустафа скептически посмотрел на него и рассмеялся:

– С каких это пор крымский хан превратился в хнычущего младенца, который боится даже ветра, дующего в шатер?

– Я согласен с ханом Мурадом Гераем! – возбужденно воскликнул Ибрагим-паша. – Если придет армия христиан, мы должны быть к этому готовы.

– И что же это за армия? – насмешливо спросил Кара-Мустафа.

– Эмир Максимилиан Эмануэль выступил из Баварии и объединился с франконцами, – сказал Мурад Герай. – В общей сложности их войско должно составлять более пятнадцати тысяч человек.

Кара-Мустафа недоверчиво покачал головой:

– Пятнадцать тысяч против почти ста пятидесяти, которых мы здесь собрали?

– Вы забыли про эмира саксонцев, который тоже обещал помочь императору! – продолжал Мурад Герай.

– И сколько людей приведет саксонец? Не больше пяти тысяч! Одного нашего авангарда будет достаточно, чтобы разбить эту жалкую армию.

Кара-Мустафа был не готов согласиться с аргументами Мурада Герая. По мнению великого визиря, он все просчитал и был уверен, что сможет вовремя отразить нападение гяуров. Для него было важно как можно быстрее покорить город, лишив тем самым деблокирующую армию необходимости продвигаться к Вене. Курфюрсты Баварии и Саксонии не посмели бы атаковать его войско, если бы оно стояло гарнизоном за крепостными стенами и бастионами.

Мурад Герай снова прервал размышления Кара-Мустафы:

– Вы забыли про поляков, о могущественный!

– Про поляков? – Великий визирь снова засмеялся. – Кто тебе сказал, что они вообще придут? Их король болен и не в состоянии скакать на коне, не говоря уже о том, чтобы вести войско. Кто сделает это вместо него? Неужто Яблоновский, которому прекрасно известно, что бóльшая часть польской армии за ним не последует?

– И все же мы должны быть готовы к появлению поляков, – раздраженно сказал Мурад Герай. – Я знаю Яна Собеского! Он жаждет победить нас и вернуть Польше Подолье и Дикое поле.

– Этот королек не посмеет меня разозлить, ведь ему известно, что я в любой момент могу включить его паршивую маленькую страну в состав империи султана.

Несмотря на нежелание великого визиря прислушиваться к его доводам, Мурад Герай не сдавался:

– У деблокирующей армии христиан есть три подходных пути. Они могут спуститься по Дунаю на кораблях, но тогда мы атакуем их при высадке и загоним обратно в воду. Значит, скорее всего, они высадятся на берег выше по течению. Дальше они могут обогнуть Венский лес и появиться с юга. Но на юге ровная местность, и там наша армия сможет использовать свое численное превосходство и сровнять их с землей.

– И каков же третий путь? – с сарказмом спросил Кара-Мустафа.

Указательный палец Мурада Герая остановился на северной части Венского леса:

– Он проходит здесь! Это самый короткий маршрут, при условии что они высадятся на берег выше по течению Дуная. Христиане выберут этот путь, ведь им нужно торопиться.

– Через холмы Венского леса? – Великий визирь опять засмеялся. – Ты хотя бы видел их, татарин? У них крутые, покрытые лесом гребни. Ни одна армия не сможет подняться на них и атаковать нас оттуда.

– И тем не менее христиане попытаются это сделать! – раздраженно воскликнул Мурад Герай. – Мы должны занять Каленберг и соседние холмы и…

– Солдаты нужны мне здесь! – прервал его Кара-Мустафа. – Кроме того, я приказал установить на холмах наблюдательный пункт. Нас предупредят, если гяуры действительно осмелятся там показаться.

– Тогда давайте хотя бы укрепим лагерь на Каленберге, – ответил Мурад Герай, но великий визирь покачал головой:

– Принятых мер вполне достаточно. Военный совет окончен! Он оказался бесполезным, потому что вокруг меня одни лишь трусы и глупцы!

От этого оскорбления многим присутствующим кровь ударила в голову. На мгновение даже показалось, что Мурад Герай собирается обнажить свою саблю и приблизиться к великому визирю, поэтому Кара-Мустафу тут же окружила толпа телохранителей. Хан убрал руку с рукояти сабли, развернулся и хотел выйти из шатра не попрощавшись. В этот момент позади него прозвучал голос великого визиря:

– Татарин, ты со своими людьми отправишься вверх по Дунаю и помешаешь гяурам приблизиться к Вене. Если, конечно, они вообще придут!

Мурад Герай фыркнул и повернулся к Исмаил-бею, последовавшему за ним:

– Единственный глупец, которого я видел в шатре Кара-Мустафы, это он сам. Неразумно оставлять лагерь неукрепленным, если существует угроза наступления деблокирующей армии. Точно так же неразумно посылать моих татар ее остановить. Вместе со своими людьми я мог бы истощать постоянными атаками армию императора, а затем окончательно разгромить ее, даже если бы она была вдвое больше нашей, ведь она на три четверти состоит из пехотинцев. Однако с польской кавалерией так не получится. Гусары разбили бы мою армию одной атакой. Чтобы остановить их на подходе, Кара-Мустафе следовало бы отправить свою тяжелую кавалерию, сипахи. Но кавалеристы слоняются без дела по лагерю, в то время как моим людям приходится бродить по окрестностям, добывая себе пропитание.

Слушая хана, Исмаил-бей украдкой улыбнулся. Татары были больше заинтересованы в грабежах, нежели в том, чтобы раздобыть продовольствие для армии. Тем не менее было нецелесообразно отправлять такое большое количество татарских всадников вверх по Дунаю, поскольку до сих пор они успешно выполняли функции разведчиков для армии султана.

– Ты поедешь со мной, – продолжил Мурад Герай.

– Господин, я… – начал Исмаил-бей, но татарин тут же прервал его:

– Сегодня ты никто, но когда-то ты был Исмаил-пашой и одним из доверенных лиц султана, пока Кара-Мустафа не добился твоего изгнания. Ты должен увидеть, что великий визирь ошибается.

Исмаил-бей понял: Мурад Герай надеялся на то, что он доложит султану об ошибках Кара-Мустафы. Однако Мехмед Четвертый ясно дал ему понять: он больше не пользуется благосклонностью. «Но если великий визирь потерпит неудачу под Веной, все снова может измениться», – подумал Исмаил-бей. Тем не менее ему предстояло решить еще одну задачу.

– О хан, если я поеду с вами, моей дочери придется остаться здесь, в лагере, в обществе одной лишь рабыни!

– Твоя дочь будет в безопасности под защитой людей, которых я оставлю, – пообещал Мурад Герай.

Теперь отказаться было невозможно. У Исмаил-бея уже был один враг в лагере в лице великого визиря. Сделать своим противником еще и Мурада Герая было бы безумством. Поэтому Исмаил-бей кивнул:

– Слушаю и повинуюсь, мой хан. Когда вы выступите со своими воинами, я поеду вместе с вами.

Мунджа с нетерпением ждала отца. После ночной неудачи великий визирь наверняка был очень возбужден, и вполне могло случиться, что Мустафа-паша нашел жертву для выхода своего гнева. Поэтому девушка вздохнула с облегчением, когда Исмаил-бей вошел в палатку.