Тень в Зеркале - Ян Ирвин

На этот раз члены Аркимского Совета совещались долго. Потом председательница встала и произнесла:

— Свидетель сказал не всю правду. Пусть он объяснит нам, как добился от Лиана упомянутых признаний.

— Для этого я использовал простой прием, — сказал Эммант, и в голосе у него впервые прозвучало что-то вроде гордости. — Я заговорил книгу так, чтобы прикоснувшийся к ней лишился воли и у него развязался язык.

Члены Аркимского Совета переглянулись.

— А что ты сделал во второй раз?

— Я использовал тот же заговор, но он подействовал хуже, и мне пришлось прибегнуть к другим методам.

— Ты чуть не задушил его!

— Глупости! — воскликнул Эммант, с презрительной усмешкой указывая на Лиана. — Посмотрите на это жалкое существо! Как он хил! Мой заговор не подействовал бы даже на грудного младенца аркимов. Вы говорите, я его душил, а вон он сидит живехонький-здоровехонький!

Члены Аркимского Совета опять погрузились в продолжительное обсуждение. Потом Селиала встала и объявила:

— Мы обдумали слова этого свидетеля и сочли, что он не лжет и говорит правду или то, что считает правдой, но, ввиду недопустимости использованных им методов, мы не принимаем его показаний.

На лице Эмманта отразилось крайнее изумление. Он просто не верил своим ушам, но промолчал и вернулся на свое место.

Настала очередь Лиана. Он рассказал свою историю, начиная с последнего разговора с Вистаном, и свои дальнейшие приключения по пути в Шазмак. Члены Совета подробно расспрашивали его о том, что говорила ему Карана о Зеркале, но она действительно почти не упоминала о нем, и скрывать Лиану было нечего. Селиала встала и объявила, что показания Лиана сочтены правдой и принимаются Советом.

— Карана из Баннадора, — сказал Тензор, — ты выслушала свидетелей обвинения. Что ты можешь сказать в свое оправдание? Говори, и пусть члены Совета вынесут тебе приговор!

Карана выпрямилась. На фоне огромной оранжевой луны, намалеванной на куполе, она казалась очень жалкой, одинокой и испуганной. Она медлила так долго, что члены Совета начали переглядываться.

«Ей нечего сказать! — подумал Лиан. — Сейчас они признают ее виновной, не дождавшись выступления!» Та же мысль была написана на расстроенном лице Раэля.

Наконец Карана заговорила. Сначала она рассказывала первое, что приходило ей в голову, бессвязно и путанно, понимая, что нельзя молчать, а лгать Аркимскому Совету невозможно. Она поведала о том, как Магрета разыскала ее в Готриме и потребовала от нее помощи, заставив поклясться памятью отца. Когда зрители услышали, что она принесла такую клятву, по которой она предаст память отца и сдержав ее, и нарушив, по залу пробежал ропот.

Потом Карана сбилась с мысли и начала перескакивать с событий в Готриме на события в Фиц Горго и в болотах Ориста, запинаясь, останавливаясь на полуслове, а иногда и выкрикивая во весь голос куски каких-то запомнившихся ей разговоров.

Карана пыталась отыскать в глубине своего сознания крошечный образ Лиана, который она с таким трудом создала у себя в голове накануне ночью, но была так смущена и испугана, что у нее ничего не получалось. Она потеряла амулет и не знала, как без него установить связь с Лианом.

Голос Караны звучал неуверенно, а речь ее становилась все более и более бессвязной. Члены Аркимского Совета начали перешептываться. Тензор наклонился к сидевшей напротив него женщине и с озабоченным видом что-то стал негромко ей говорить. Карана понимала, что они считают ее сумасшедшей. Еще немного, и они перестанут ее слушать и прибегнут к особым методам извлечения правды. Она поняла, что ей придется рискнуть и вступить с Лианом в прямой контакт.

Она замолчала, подняла голову и устремила глаза прямо на Лиана. Их взгляды встретились, и между ними проскочила невидимая искра. Лиан почувствовал у себя в затылке легкое жжение. Он ощутил беспокойство и вспомнил все свои страхи и горести. Беспокойство росло, превращаясь в слепой, бессмысленный ужас перед аркимами, страх за собственную участь. Вдруг страх исчез, Лиан успокоился, а еще через мгновение он уже стоял рядом с Караной и Магретой у стены Фиц Горго — неприступной крепости мансера Иггура.

Лиан грезил наяву.

Карана напряглась как струна, замерла и заговорила.

Лиан видел сон, посеянный ею в его сознании, воспринимая его как воспоминание о реальных событиях, а Карана, через связующее их с Лианом звено, излагала этот сон членам Аркимского Совета как чистую правду, делая это так живо, что они вместе с ней трепетали при мысли о мощи Иггура, поражались силе Магреты, ужасались жестокости вельмов. Они прятались вместе с Караной в зловонной жиже под причалом на озере Нейд, когда она передавала Зеркало в чужие руки, они старались вместе с ней сдвинуть с места примерзший валун, чтобы в кромешном мраке столкнуть его на голову Идлиса. Вместе с ней они поглощали среди развалин горькую маслянистую кашу. Члены Совета испытали вместе с Караной холод, голод и ужас ее отчаянного путешествия, приведшего ее на помост для подсудимых в Шазмаке. Когда девушка закончила свою речь, они рыдали вместе с ней, сопереживая ее позор и бесчестье, понимая, что она не ведала, что творит. Лиан рыдал вместе с ними.

Однако удивленно взиравшего на Карану Тензора было не так-то просто растрогать. Он ожидал, что она будет лгать, изворачиваться, не сомневался, что Аркимский Совет приговорит ее к особым методам извлечения правды. Он ожидал все, что угодно, только не этого душераздирающего повествования.

Члены Аркимского Совета приступили к совещанию, но Тензор попытался вмешаться и воскликнул:

— Тут что-то не так! Мы должны применить к обвиняемой особые методы извлечения правды. Если вы позволите, я сам займусь этим!

— Замолчи! — громовым голосом воскликнула Селиала. — Приговор выносит Совет. Ты знаешь это не хуже других!

Тензор насупился и сел на место. Совещание продолжалось. Наконец члены Совета пришли к единому мнению, и Селиала поднялась со стула.

— Карана Элинора Мелузельда Ферн!

Цеплявшаяся за перила, совершенно изможденная Карана с трудом выпрямилась. Она смотрела Селиале прямо в глаза, а Лиан смотрел на Карану, обхватив голову руками.

— Тебя обвиняют в измене. Тебе известно, что измена карается смертью. Готова ли ты выслушать приговор?

— Готова! — тихо произнесла Карана.

— Мы взвесили твои показания наравне с показаниями остальных свидетелей, — произнесла Селиала, глядя в пол. У Лиана потемнело в глазах. — Мы сочли, что ты сказала правду или то, что считаешь правдой. Обвинение считается недоказанным. Ты свободна.

Карана застонала и, закрыв лицо руками, опустилась на колени. Казалось, она вот-вот заплачет.

— Нет! — закричал Тензор. — Она лжет! Мы должны применить к ней особые методы извлечения правды!

— К чему это? — вступился один из членов Совета, с сочувствием глядя на Карану. — По-моему, она не лжет.