Габриэла, корица и гвоздика - Жоржи Амаду

Габриэла вышла на улицу, заперла наружную дверь, а ключ взяла с собой. На улице Сапо, которая шла по обеим сторонам железной дороги, она никогда не бывала. Она спустилась на набережную. В баре было очень много народу, почти все столики были заняты, и многие посетители стояли. Насиб расхаживал между столиками, иногда подсаживался к кому-нибудь. На площади Руя Барбозы она свернула в сторону и пошла к площади Сеабра. Еще попадались прохожие, некоторые посматривали на Габриэлу с любопытством, некоторые здоровались. Это были знакомые Насиба — посетители бара. Но они были так захвачены событиями дня, что эта странная встреча их не удивляла. Габриэла добралась до железнодорожных путей и вышла к убогим домишкам окраинных уличек. Мимо нее шли проститутки самого низкого пошиба, некоторые удивленно оборачивались. Одна схватила ее за руку:

— Э, да ты, кажется, новенькая, я тебя никогда раньше не видела… Откуда ты взялась?

— Из сертана, — ответила Габриэла машинально. — Где тут улица Сапо?

— Немного дальше. А зачем тебе туда? Ты к Мэ?

— Нет. В «Бате-Фундо».

— Так, значит, вот куда ты идешь? Ты храбрая девка. Я, например, туда не хожу. А сегодня там особенно опасно, там черт знает что творится. Возьми вправо — и выйдешь прямо к «Бате-Фундо».

Габриэла свернула за угол. Ее остановил какой-то негр:

— Куда топаешь, красотка? — Он заглянул ей в лицо, и она ему понравилась, он сильно ущипнул Габриэлу за щеку. — Где ты живешь?

— Далеко.

— Это неважно. Пойдем позабавимся.

— Сейчас не могу. Я тороплюсь.

— Боишься, что я тебя надую? Смотри… — Он сунул руку в карман и вытащил несколько мелких кредиток.

— Я не боюсь, я тороплюсь.

— Мне тоже не терпится, потому я и вышел на улицу.

— Но я тороплюсь по другому делу. Пусти меня. Я скоро вернусь.

— Вернешься?

— Честное слово.

— Я тебя буду ждать.

— Хорошо, жди здесь.

Габриэла быстро ушла. Совсем рядом с «Бате-Фундо», откуда доносились грохот бубнов и звон гитары, какой-то пьяный, качнувшись, попытался ее обнять.

Габриэла оттолкнула его локтем, он потерял равновесие и схватился за фонарь. Из двери «Батё-Фундо», находившегося на плохо освещенной улице, слышался гул голосов, громкие раскаты смеха и крики. Габриэла вошла. Кто-то сейчас же окликнул ее:

— Эй, смуглянка, иди сюда, выпей с нами глоточек.

Старик играл на гитаре, девчонка била в бубен.

Здесь было много увядших женщин, грубо накрашенных и пьяных. Но встречались и совсем молоденькие.

Одной из них, с распущенными волосами и худым лицом, не было, должно быть, и пятнадцати лет. Какой-то мужчина пристал к Габриэле, чтобы она подсела к нему. Женщины, старухи и девчонки подозрительно поглядывали на нее. Откуда взялась эта красивая и привлекательная соперница? Потом Габриэлу подозвал другой мужчина. Хозяин бара, одноногий мулат, стуча по полу деревянной ногой, подошел к ней. Какой-то матрос, очевидно с одного из пароходов компании «Баияна», обнял Габриэлу за талию и шепнул:

— Ты свободна, моя крошка? Я пойду с тобой…

— Нет, я занята…

Она улыбнулась ему, это был симпатичный парень, и от него пахло морем. Матрос сказал «жалко!», прижал Габриэлу к груди и направился в глубину зала искать другую. Одноногий мулат остановился перед Габриэлей.

— Где я тебя видел? Наверняка мы где-то встречались. Но где?

Пока он вспоминал, Габриэла спросила?

— Здесь есть парень по прозвищу Блондинчик? Мне нужно с ним поговорить. У меня к нему срочное дело.

Одна из женщин услышала вопрос Габриэлы и крикнула:

— Эдит! Мадаме нужен Блондинчик!

В зале раздался дружный хохот. Пятнадцатилетняя девчонка в платье выше колен вскочила:

— Что нужно этой корове от моего Блондинчика? — Она пошла на Габриэлу, подбоченившись с вызывающим видом.

— Сегодня ты его не найдешь, — засмеялся какой-то мужчина.

Девчонка стала против Габриэлы:

— Так зачем тебе, навозная куча, понадобился мой парень?

— Мне надо с ним поговорить…

— Поговорить… — Девчонка сплюнула. — Знаю я вас, грязных шлюх. Просто ты в него втюрилась. Все бабы к нему лезут. Все коровы.

Ей было не больше пятнадцати, и Габриэла, сама не зная почему, вспомнила дядю. Какая-то пожилая женщина вмешалась в разговор:

— Брось, Эдит. Он все равно на тебя не обращает внимания.

— Пусти! Я проучу эту корову…

Она протянула свои детские руки к лицу Габриэлы, но та была настороже, схватила девчонку за худые запястья и опустила ее руки. «Корова!» закричала Эдит и рванулась вперед. Все, кто был в зале, вскочили — не было зрелища интереснее, чем драка между женщинами. Но тут вмешался одноногий и разнял их, оттолкнув девчонку в сторону:

— Убирайся отсюда, не то я набью тебе морду! — Он взял Габриэлу за руку и вышел с ней за дверь. — Послушай, ты не жена сеньора Насиба из бара?

Габриэла кивнула.

— Так что же ты, черт возьми, тут делаешь? Крутишь любовь с Блондинчиком?

— Я его не знаю. Но мне нужно с ним поговорить. Очень важное дело.

Одноногий подумал, внимательно посмотрел в глаза Габриэле:

— Какое-то поручение? Насчет сегодняшнего?

— Да.

— Пойдем со мной. Только молчи, говорить буду я…

— Хорошо. Пошли скорее, нельзя терять ни минуты.

Они миновали одну улицу, потом другую и вошли в темный переулок. Одноногий, шагавший впереди, остановился, поджидая Габриэлу у какого-то дома. Он постучал в полуоткрытую дверь, как бы предупреждая о своем приходе.

— Иди за мной…

Появилась растрепанная девица в одной рубашке:

— Кто это с тобой, Деревянная Нога? Новенькая?

— Где Теодора?

— У себя в комнате, не хочет никого видеть.

— Скажи ей, что мне нужно с ней поговорить.

Девица смерила Габриэлу взглядом с головы до ног и вышла, сказав:

— Они уже сюда приходили.

— Полиция?

— Наемники. Искали сам знаешь кого.

Через несколько минут, пошептавшись с кем-то за дверью одной из комнат, она вернулась в сопровождении какой-то женщины, у которой волосы были обесцвечены перекисью водорода.

— Что тебе нужно? — спросила женщина.

Девица смотрела на Габриэлу и внимательно прислушивалась к разговору. Но одноногий подошел к Теодоре, прижал ее к стене и зашептал ей что-то на ухо; при этом оба косились на Габриэлу.