Четыре ветра - Кристин Ханна

– Что?

– Я подумал… оно того не стоит. – Он смотрел на нее. – Вы вывели меня из равновесия, Элса.

Элса чувствовала связь с ним, но не знала, что с этим делать, не знала, как потянуться к нему, не унизив себя.

– И я рядом с вами сама не своя, – вот и все, что она смогла придумать.

Он взял ее за руку.

Тишина стала неловкой. Он будто ждал, что она что-то скажет, но что?

– У вас на лице и на волосах кровь. Может, вы хотите сначала помыться? А потом уже я отвезу вас домой. Чтобы дети не видели вас вот так.

Он помог ей встать с кровати и довел до маленькой ванной. Включил воду и оставил ее одну.

Элса разделась и залезла в ванну. Со вздохом погрузилась в горячую воду.

Она расслабилась так, как уже давно не могла расслабиться. Вымыла голову и тело и точно омолодилась.

И все это время она думала о Джеке.

Знаете, какая вы красивая? Такие слова не забудешь, а теперь он сказал, что она вывела его из равновесия. Она-то уж точно сама не своя.

Элса вылезла из ванны, вытерлась, завернулась в полотенце и потянулась к старенькому платью.

И остановилась.

Надев платье, она снова станет Элсой.

А ей этого не хотелось. По крайней мере, ей не хотелось становиться Элсой, которая хранит молчание, согласна на малость и считает, что так ей и положено. Лучше получить отказ в любви, чем даже не просить о ней.

Она медленно повернула ручку.

Даже открывая дверь, она не до конца верила, что делает это. Больше десяти лет она до боли мечтала о ласке мужа, но не решалась потянуться к нему, а теперь выходит из ванной в одном полотенце.

Это, похоже, самый смелый поступок в ее жизни. Она открыла дверь и ступила в комнату.

Джек стоял у стены, скрестив руки. Увидев ее, он опустил руки и шагнул к ней.

Она скинула полотенце, стараясь не стесняться своего костлявого тела.

Он остановился, потом сделал еще шаг навстречу, нежно произнес ее имя.

Элса не могла поверить тому, что видела в его глазах, но сомнений не оставалось. Желание. Он ее хочет.

– Ты уверена? – спросил он, откинув прядь волос с ее обнаженного плеча.

– Уверена.

Он взял ее за руку и подвел к кровати. Она потянулась к лампе, чтобы выключить ее. Он остановил ее.

– Не надо, – сказал он хрипло. – Я хочу видеть тебя, Элса.

Потом швырнул в сторону рубашку и майку, сбросил штаны и обнял ее.

– Скажи мне, чего ты хочешь, – прошептал он, прижимаясь губами к ее губам.

Он просил от нее слов, которых она не знала, ответов, которых у нее не было.

– Может, хочешь, чтобы я поцеловал тебя сюда? Или вот сюда?

– О господи, – сказала она, и он засмеялся и продолжил целовать.

Его прикосновения пробуждали в ней голод, который она не могла ни контролировать, ни игнорировать, и ей отчаянно хотелось еще и еще.

Его руки трогали ее повсюду с такой откровенностью, какой она и вообразить себе не могла. Весь мир исчез, сузился до ее желания, ее голода. Никто никогда не знал ее такой, Джек показал ей силу ее тела, красоту ее желания. С ним она осмелилась совершить все то, о чем всегда мечтала. Удовлетворение окатывало волнами, она чувствовала себя бесплотной, будто стала одним целым с воздухом в комнате. Будто парила. Когда Элса наконец пришла в себя – и вернее тут слова не подобрать, ведь она на время обратилась в бесплотное желание, а затем вернулась в свое тело, – она открыла глаза.

Джек лежал на боку, глядя на нее.

Элса смело подалась к нему, поцеловала в губы, в висок. И вдруг поняла, что плачет.

– Не плачь, любимая, – прошептал он и обнял ее, прижал к себе. – Будет еще много хорошего. Обещаю тебе. Это только начало.

Любимая.

– Ты так тропинку в полу протопчешь, – сказала Наталья, выдыхая дым.

Лореда прекратила расхаживать по комнате.

– Уже два часа прошло. Может, она умерла.

Энт вскинулся:

– Думаешь, она умерла?

Лореда покачала головой. Дурачок.

– Нет, Энтси. Я так не думаю.

– Она вернется, – спокойно сказала Наталья. – Джек об этом позаботится.

Лореда услышала шаги снаружи.

– Энт, иди сюда.

Он метнулся к ней, прижался к ее бедру. Лореда положила руку на плечо брата.

Наталья встала перед ними, и тут открылась дверь.

В дом вошли Джек и Элса.

– Мама! – Энт бросился к Элсе.

– Потише, дружочек, – сказала та. – Со мной все в порядке.

Она наклонилась и поцеловала его в макушку.

Джек сказал:

– Ей нужно просто поспать.

Он помог Элсе устроиться в кровати.

Энт немедленно свернулся у нее в ногах, как щенок.

Лореда, Наталья и Джек вышли за дверь.

– С ней и правда все в порядке? – спросила Лореда.

– Да, – ответил Джек. – Ее сильно ударили по затылку, но этим вашу маму не остановишь. Она настоящая воительница.

– Это опасно, – сказала Лореда, впервые осознав истинность этих слов. Мама часто повторяла их, но до сегодняшнего вечера Лореда по-настоящему не понимала опасности. Ради забастовки они рискнули всем. Не только работой. Дело может кончиться по-настоящему плохо.

– Теперь вы видите, – сказал Джек, – что в такой борьбе нет ничего романтичного. Я был в Сан-Франциско, когда Национальная гвардия пошла на забастовщиков со штыками.

– Тогда были погибшие, – сказала Наталья. – Забастовщики. Этот день назвали Кровавым четвергом.

– Но мы должны бороться, – сказала Лореда. – Доступными нам средствами. Как мама, когда она пошла в больницу с бейсбольной битой добывать аспирин для Джин.

– Да, – мрачно сказал Джек. – Ты права.

Утром шестого октября, перед самым рассветом, Элса с детьми забрались в один из поджидавших сборщиков хлопка грузовиков Уэлти.

Люди сидели подавленные, старались не встречаться взглядами. Элса не понимала, что это значит: то ли они за забастовку, то ли против нее, но было очевидно, что все в грузовике про забастовку знают. Разговоры об этом велись повсюду. Говорили осторожно, вполголоса. И все, кто работал в долине, знали и то, что забастовка назначена на шестое октября. И хозяевам об этом тоже наверняка известно.

– Вы с Энтом будьте все время у меня на виду, – сказала Элса, когда грузовик остановился перед хлопковым полем.