До конца времен - Даниэла Стил

Но как бы ни тревожила Роберта перспектива в решающий момент остаться без редактора, он не мог не признать, что провести выходной день с Лили ему было очень приятно. Они отдохнули, развеялись и готовы были работать дальше. Во всяком случае, когда Роберт доставил гостью в отель, она выглядела посвежевшей и бодрой, а прогулкой осталась очень довольна.

По пути домой Роберт снова думал о Лили и вдруг поймал себя на том, что не представляет, как он будет жить после ее отъезда. Ему очень нравилось быть с ней рядом, разговаривать, шутить, беседовать о книгах, о жизни, о происходящем вокруг, просто смотреть на нее… Казалось, сам того не понимая, он всю свою жизнь искал такого друга и теперь торопился наверстать упущенное. Увы, Роберт был не в силах остановить время, как бы ему этого ни хотелось; уже совсем скоро Лили вернется домой, и… что он будет делать тогда? Разумеется, Роберт мог бы навестить ее в Пенсильвании, но лишь для того, чтобы увидеть издалека. Он знал, что даже поговорить с ним Лили вряд ли позволят. Рассчитывать на что-то большее Роберт не осмеливался – насколько он успел заметить, Лиллибет вполне свыклась с принятым у ее единоверцев образом жизни и ничего в нем менять не собиралась. С тем же успехом он мог бы мечтать о женщине с другой планеты: от Нью-Йорка до Пенсильвании было несколько сот миль, а казалось – тысячи световых лет. И как ему преодолеть эту пропасть, Роберт понятия не имел.

Он переживал бы еще сильнее, если бы знал, как сильно Лиллибет скучает по отцу и братьям. К утру понедельника прошло ровно три дня, как она уехала из дома, и все это время Лили не видела родных и не разговаривала с ними. Она не могла им даже позвонить, сообщить, что с ней все в порядке, рассказать, что она видела и чем занималась. Лили скучала даже по Маргарет, поэтому, когда в понедельник они с Мэри вновь засели за работу, она казалась задумчивой и немного печальной. Мэри, впрочем, тоже выглядела не лучшим образом. Накануне ей так и не удалось полностью восстановить силы, и вид у нее был больной и усталый. Тем не менее они корпели полный рабочий день, прервавшись только на обед, и добились впечатляющего прогресса. Роберту, который время от времени заходил к ним узнать, как идут дела, Мэри сказала, что завтра они, пожалуй, закончат, и он был очень доволен.

Вечером Роберт снова отправил Мэри домой на такси, а сам повез Лили на бейсбольный матч. Встречались профессиональные команды: «Бостон ред сокс» и «Нью-Йорк янкиз», поэтому игра получилась напряженной и захватывающей, а Лили очень понравилась. Хозяева победили, и она призналась Роберту, что ей не терпится рассказать об увиденном братьям. Уилл и близнецы обожали бейсбол (это был единственный «английский» вид спорта, разрешенный у аманитов) и часто играли в него с друзьями. Кроме того, сидя на трибуне, Лиллибет впервые в жизни попробовала попкорн. Кукурузу они выращивали и дома, из нее у Лили получалось около десятка различных блюд, но попкорн, приготовленный в специальной машине меньше чем за минуту, вызвал у нее неподдельный восторг. Ей вообще было очень приятно проводить время с Робертом: каждый новый день в его обществе оказывался лучше и интереснее, чем предыдущий. Он был порядочным и добрым человеком, к тому же Лили видела, как Роберт старается, чтобы она чувствовала себя спокойно и ни в чем не нуждалась, – и ее действительно не покидало ощущение уюта и комфорта. Порой Лиллибет даже начинало казаться, что она знает его сто лет – до того близким и понятным он был.

Вечером, когда они уже возвращались в отель, она застенчиво сказала:

– Знаете, мистер Белладжо, мне еще ни с кем не было так хорошо и спокойно. Вы… вы как будто мой старший брат или близкий друг, с которым я могу разговаривать обо всем. И еще мне кажется, будто я давно вас знаю…

– У меня такое же ощущение, Лили, – серьезно ответил он. – И я… я просто не представляю, что буду делать, когда вы уедете. Как я буду без вас?!

– Странно, что мы оба чувствуем одно и то же, – задумчиво произнесла она. – А ведь мы встречаемся всего несколько дней. Может быть, это моя мама как-то познакомила нас… ну, через книгу? – Лили улыбнулась, но на самом деле она нисколько не шутила. Роберт и правда казался ей очень близким… почти родным, и это ее даже немного пугало. Беспокоила, впрочем, новизна этого ощущения, а вовсе не оно само. Кроме того, – подобно самому Роберту, – Лили не представляла, как она будет жить без него дальше, а между тем в ее мире для него по-прежнему не было места. Быть может, когда-нибудь отец все-таки простит ее за книгу и позволит Роберту время от времени приезжать в гости, но на большее рассчитывать не приходилось. Аманиты сторонились чужаков, не делая исключений ни для кого. Чтобы видеться с ней чаще, Роберту пришлось бы перейти в их веру, но она считала – он вряд ли на это согласится.

– Мне будет очень вас не хватать, когда я вернусь, – промолвила она, чувствуя, как ее сердце разрывается пополам. Тоска по дому, по отцу и братьям с каждым днем становилась все сильнее, но Лиллибет очень не хотелось расставаться с Робертом, который за считаные дни превратился из делового партнера, издателя в близкого друга.

Роберт только вздохнул в ответ. Он старался относиться к ней с подчеркнутым уважением и ни разу не пересек черты, ни разу не допустил ничего такого, что выходило бы за рамки приличий. В отличие от Лили, он уже понял, что влюбился, однако не смел обнаружить свои чувства, боясь смутить и напугать девушку. На его взгляд, она была еще слишком молода и к тому же принадлежала к аманитской общине, где действовало слишком много архаичных, запутанных и весьма строгих правил. Роберт не смел ни поцеловать ее, ни даже просто обнять, хотя каждый раз, когда они прощались, ему очень хотелось прижать Лили к себе и сказать, как сильно он ее любит. Увы, поступить так означало бы выпустить джинна из бутылки – и кто знает, какие будут последствия? Сам Роберт этого тоже не знал, но уверился в одном: подобное признание разом все изменит и усложнит, так что ни он, ни она уже не смогут вернуться к простым и теплым отношениям, которые связывали их сейчас. Вот почему он предпочитал молчать и скрывать свои чувства, какими бы сильными они ни были. Признаться, означало бы заставить ее страдать, а Роберту меньше всего этого хотелось. Лиллибет была слишком невинна и уязвима; открывая вместе с ним большой мир, она восхищалась всем как ребенок, но Роберт слишком хорошо знал, что остаться с ним она не может. Сама Лиллибет наверняка это понимала – не могла не понимать, к тому же он вовсе не был уверен, что она сама захочет остаться. Один или два раза Лили уже обмолвилась, что скучает по дому, хотя из Пенсильвании она уехала неполных четыре дня назад. Правда, новый мир, который он старался для нее открыть, безусловно, произвел на нее сильнейшее впечатление (многое привело Лиллибет в самый настоящий восторг), однако даже в шутку она ни разу не сказала, что хотела бы навсегда перебраться в Нью-Йорк. Похоже, Лили твердо решила вернуться домой, к отцовскому очагу, к привычному патриархальному укладу аманитской общины, и Роберт не знал, что здесь можно поделать.

Как и обещала Мэри, согласование внесенной правки они закончили вечером во вторник – довольно поздно, так как редакторша специально задержалась, чтобы в среду можно было не приходить на работу. Когда последняя страница рукописи была перевернута, обе женщины вздохнули с облегчением, и Мэри перебросила отредактированный файл на компьютер Роберта. Выглядела она так, словно была не в силах не то что подняться, но просто пошевелиться, и ему пришлось самому провожать ее на улицу и сажать в такси.