Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин

Перипетии российско-белорусского сближения требуют отдельного исследования, поэтому ограничусь краткой констатацией.

Договор о Союзе Беларуси и России на самом деле был подписан президентами обеих республик, и произошло это 28 марта 1997 г. в Москве после завершения встречи глав государств — участников СНГ.

Вначале текст договора затребовал и, прочитав, подписал А.Г. Лукашенко, сразу после этого улетев в Минск. Когда об этом доложили Б.Н. Ельцину, он тоже приказал принести документ, молча его прочитал и так же молча подписал.

Конечно, протокол растерялся. Нестандартность ситуации (под договором стояла дата 2 апреля) прикрыли словами о «парафировании» текста главами государств. 31 марта официальная копия договора по поручению Президента России была представлена его помощником Д.Б. Рюриковым в Федеральное Собрание. Подписи президентов были корректно убраны, остались лишь визы М.В. Мясниковича и В.М. Серова.

Занимаясь подготовкой назначенного на 1 апреля 1997 г. заседания Парламентского Собрания Сообщества Беларуси и России, я специально позвонил 31 марта Д.Б. Рюрикову, спросив, не повторится ли история 1996 г. с «трансформацией» текста договора, и получил соответствующие заверения, что не повторится.

Увы, утром 1 апреля «чудеса» начались (Д.Б. Рюриков был отставлен через два дня). Договор в прежнем его виде исчез, появился вобравший в себя основное содержание проект Устава будущего Союза, Договор протокольного характера и вспомогательный Меморандум.

Для убеждения в необходимости все это по новой подписать, в Минск отправили И.П. Рыбкина. Предлагали вначале лететь В.С. Черномырдину или А.Б. Чубайсу, но первый отказался, сославшись, что ничего в этом не понимает, а второго А.Г. Лукашенко на дух не переносил. И.П. Рыбкин несколько часов сидел в аэропорту Внуково-2, ожидая, пока выправленные документы ему привезет Б.А. Березовский, а потом в Минске долго пробивался к Лукашенко. Как и чем он убедил белорусского лидера история умалчивает. С трудом, но тот согласился вновь прилететь в Москву.

Новые российско-белорусские документы 2 апреля 1997 г. в Кремле были подписаны, началось «всенародное» обсуждение проекта Устава. В своем заявлении от 14 мая 1997 г. Государственная Дума России выразила сожаление о том, что воссоединение двух братских народов в рамках единого государства не обозначено в Договоре и проекте Устава как важнейшая цель интеграции.

Окончательный вариант текста Устава был 23 мая подписан президентами (внесенные изменения не носили принципиального характера), 6 июня ратифицирован Государственной Думой России, 10 июня — одобрен Советом Федерации. Уже 11 июня состоялся обмен ратификационными грамотами, а 12 июня в Бресте состоялось первое после вступления в силу Устава Союза заседание Парламентского Собрания.

Наиболее важными чертами нового уровня интеграции следует полагать преобразование Сообщества России и Белоруссии в Союз, пусть и с сохранением за каждым государством-участником государственного суверенитета и территориальной целостности, всех атрибутов государственности, а также установление института гражданства Союза (ст. 2 Устава).

Примечательно, что по настоянию белорусской стороны из текста документов было исключено понятие территории Союза, но при этом сохранилось упоминание о границах Союза (п. «ж» ст. 20 Устава). В своих рамочных параметрах Союз России и Белоруссии практически не вышел за пределы концепции Евразийского Союза Н. Назарбаева. В этой связи важно отметить, что Устав не стал итогом российско-белорусской интеграции. На высшем законодательном уровне удалось лишь закрепить тот уровень объединения, к которому оказались готовы Белоруссия и Россия, их правящие элиты.

1998 год прошел при традиционной в российско-белорусских делах активности регионов и бездеятельности центра. Под самый конец года общественность России и Белоруссии была радостно изумлена подписанной президентами двух государств 25 декабря 1998 года Декларацией о дальнейшем единении России и Беларуси. Признавая необходимость выхода на новый этап интеграции, придания нового качества процессу единения, Президенты России и Беларуси заявили о решимости продолжить поэтапное движение к добровольному объединению в Союзное государство при сохранении национального суверенитета государств-участников Союза.

Впервые официально была провозглашена цель всех усилий по ускорению интеграции. Более того, сказано, что в XX! век Россия и Белоруссия должны войти как Союзное государство. И уходило на второй план то, что заведомо нереально звучали в декларации слова о том, что уже к концу первой половины 1999 года «будет создана единая для всех субъектов хозяйствования правовая среда, сформировано единое таможенное пространство, унифицированы гражданское и налоговое законодательство, валютное регулирование и денежно-кредитная система.

Завершатся объединение энергетической и транспортной систем, создание единого научно-технического и информационного пространства. Будет осуществлен переход к единой валюте». Авторы и их советники, очевидно, и не планировали исполнить заявленное. А после подписания декларации не пытались, это точно.

Что касается проекта договора о Союзном государстве, то на подготовке именно его и сосредоточились основные усилия и команды президентов, и нашей парламентской Комиссии по формированию Союзного государства. Я был избран ее председателем, с белорусской стороны мне энергично помогал Ю.Г. Малумов.

И вот 8 декабря 1999 года, день в день, но через 8 лет после подписания Беловежских соглашений, Президенты Б.Н. Ельцин и А.Г. Лукашенко подписали Договор о создании Союзного государства и Программу действий по реализации его положений. Договор был ратифицирован Государственной Думой 13 декабря 1999 года.

Жалею о двух моментах. Что не смог настоять на том, чтобы название договора было без слова «создании», но его именно потому и вставили в последний момент, чтобы объявить процесс начатым, но отнюдь не завершенным. Вот и понимает каждый по-своему, то ли Союзное государство уже есть, то ли оно только планируется.

И второе — ради юридической чистоты я не согласился с Г.И. Тихоновым, требовавшим записать в тексте договора, что первые выборы Союзного парламента пройдут осенью 2000 года. Действительно, чисто технически российский и белорусский парламенты могли весной 2000 года принять национальные законы о выборах союзных депутатов, а осенью можно было провести выборы. Все участники подготовки текста договора с этим согласились, но мы записали, что выборы в Палату Представителей Парламента Союзного государства первого созыва проводятся не позднее 6 месяцев после принятия парламентами государств-участников соответствующих законодательных актов (ст. 64 Договора). Этот срок и планировался — октябрь-ноябрь 2000 года, — совмещаясь с выборами парламента Белоруссии, что меня и склонило не фиксировать конкретной даты.

К сожалению, изменились настроения высшей исполнительной власти обоих государств. По итогам российских парламентских выборов 1999 года я лишился возможности дальше влиять на процесс российско-белорусской реинтеграции, соответствующие национальные законы оказались в 2000 году не приняты, а затем и сам процесс воссоединения стал топтаться на месте. На формально законном основании депутаты Парламента Союзного государства так и остались до сих пор не избранными, соответственно, не завершилось формирование и остальных союзных органов власти.