Эпидемия. Начало конца - Стив Альтен

Размахнувшись, итальянец послал резиновый плот подальше от северного берега водохранилища. Вода казалась черной как смола, но по сравнению с морозным ночным воздухом была значительно теплее, поэтому над водохранилищем клубился густой туман.

Постепенно берег скрылся из вида, скрылось из виду и звездное небо.

Паоло продолжал грести, но вскоре потерял ориентир.

— Плохо дело, — сказал он. — Так я могу кружиться до бесконечности.

Вирджил поднял руку и произнес:

— Слышите?

Издали донеслось хоровое пение.

— Плывите на звук, Паоло, — сказал старик. — Он приведет нас к южному берегу водохранилища.

Изменив курс, итальянец начал грести в направлении хорового пения. В морозном воздухе декабрьской ночи звук казался необыкновенно отчетливым, а туман густел с каждым ударом весла.

Первым их настиг запах, напоминающий зловоние канализации.

Нос плота ударился о какой-то предмет… потом еще раз…

Паоло резко выдернул весло из воды. Взяв у Франчески масляную лампу, он с третьей попытки зажег ее. Мужчина высоко поднял лампу над головой и посмотрел за борт. Свет рассеял туман и тьму, и человек увидел то, что плавало на поверхности водохранилища.

— Пресвятая Богородица!

Тысячи и тысячи человеческих трупов качались на водной глади, словно жертвы кораблекрушения. Некоторые лежали на воде лицом вниз, но большинство смотрели на Паоло покрасневшими мертвыми глазами. Их покрытая пятнами кожа поражала необыкновенной белизной. Погруженные в воду шеи разбухли от темно-красных бубонов и от воды. Мужчины и женщины. Молодые и старые. Чума и вода до такой степени исказили черты их лиц, что теперь с трудом удалось бы определить их расовую принадлежность. Дородные оказались наиболее плавучими — они качались на поверхности водохранилища. Худые и мускулистые вместе с младенцами и детьми не плавали, а постепенно тонули, погружаясь все глубже и глубже.

Паоло зажал рукой рот жены, не давая ей закричать.

— Закрой глаза, дорогая, отвернись. Если ты закричишь, солдаты нас найдут.

Вирджил вытер холодные слезы.

— Паоло! Потуши свет и работай веслом, — сказал он. — Переправь нас через реку смерти.

— Река смерти… Стикс…

Слова из «Божественной комедии» распахнули дверь, ведущую в воспоминания Патрика Шеперда:

Окраска их была багрово-черной;

И мы, в соседстве этих мрачных вод,

Сошли по диким тропам с кручи горной.

Угрюмый ключ стихает и растет

В Стигийское болото, ниспадая

К подножью серокаменных высот.

И я увидел, долгий взгляд вперяя,

Людей, погрязших в омуте реки;

Была свирепа их толпа нагая.

Зрачки глаз Шепа расширились, когда вызванная вакциной галлюцинация овладела его разумом.

Плавающие на поверхности воды трупы вдруг ожили, задвигались… Руки и ноги беспорядочно били по воде, наносили удары другим мертвецам, срывая с них одежды… Ожившие мертвецы, становясь все более неистовыми, хватали и таскали за волосы своих товарищей, старались выцарапать им пальцами глаза… Несколько злобных мертвецов подняли свои жуткие головы из ледяной воды и вонзили пожелтевшие зубы в гниющую плоть находящихся рядом мертвецов, таких же жертв оспы, как и они. Казалось, что они превратились в зомби.

Патрик с ужасом взирал на странный голубоватый свет, который, то усиливаясь, то бледнея, разгорался где-то в глубинах резервуара. С каждой вспышкой ветеран замечал все новые и новые тысячи оживших мертвецов — те, отпихивая друг друга, устремлялись к поверхности. Целая подводная армия.

Внезапно Патрик увидел перед собой море лиц. Это были иракцы. Они осуждающе смотрели на ветерана. Их молчание ошеломило Шепа.

— Не обращайте на них внимания, Шеперд. Они — никто, просто безбожные язычники.

Патрик посмотрел вниз и к своему глубочайшему изумлению увидел подполковника Филиппа Ардженти. Капеллан плавал на спине. Течение прибило к плоту его труп в длинной черной сутане.

— Война — это ад, Шеперд. Для достижения поставленной цели приходится идти на определенные жертвы. Мы сделали все, что от нас требовалось.

— Требовалось… кем и для кого? — задал вопрос Патрик.

— Свобода не достается бесплатно.

— И кто должен расплачиваться? От наших рук гибли целые семьи… Мы разрушали деревни… Эти люди не просили, чтобы мы их бомбили или вторгались в их страну.

— Кто эти люди, Патрик? Они — мусульмане, кара Господня. Эти безбожные арабы хотят уничтожить западное общество.

— Вы ошибаетесь. Большинство из них просто хотят жить в мире и спокойствии.

— Никто не спрашивает вашего мнения, сержант, — сказал подполковник Ардженти. — Вас учили защищать Америку от тех, кто хочет разрушить наш способ жизни. Вместо этого вы струсили и дезертировали, тем самым покрыли позором вашу семью, вашу форму… Но!.. Самое страшное — это то, что вы предали нашего Господа и Спасителя, предали Иисуса Христа.

— Христос проповедовал мир. Он никогда не выступая за насилие.

— Проснитесь, сержант! Америка — это христианская страна, живущая по заповедям Господним.

— С каких пор Америка стала исключительно христианской страной? Когда Бог начал проповедовать ведение священных войн? Прикрываться именем Господа — бессмысленно. Война не станет от этого праведным делом. Аль-Каида тоже объявила священную войну джихад. Посмотрите на них, подполковник. Этих людей убили во имя Господа. О них придумывали разные гадости только для того, чтобы бомбить их города, убивая ни в чем не повинных детей…

— Замолчи, предатель! — вскричал Ардженти. — Ты что, хочешь позволить этим исламским экстремистам еще раз напасть на нас? Что ты за американец?

— Я не хочу быть послушным инструментом в ваших руках. В терактах одиннадцатого сентября виноват Саддам… Оружие массового уничтожения… Демократия на марше… Все это оказалось сплошной ложью. Все, что хотели ты и тебе подобные, — это заполучить контроль над иракской нефтью. Война — это дойная корова для военно-промышленного комплекса. Она приносит многомиллиардные прибыли. Кто будет следующим? Иран? Венесуэла? И это часть Господнего предначертания?

— Кто ты такой, чтобы мне проповедовать? Мы оба знаем, почему ты подался в Ирак. Ты искал кого-нибудь, на ком можно выместить свою злость. Ты хотел взять врага на прицел и вышибить из него мозги. Мы помогли тебе удовлетворить твою жажду мести, сержант, но ты оказался неблагодарной свиньей.