Он уже идет - Яков Шехтер

надолго замолкал, приподняв голову и устремив взгляд на горы. Я терпеливо ждал, наблюдая, как в его глазах отражаются проплывающие над нами облака.

– О чем ты думаешь? – спросил я однажды.

– Я так долго живу, – ответил Айдын, – что пережил даже свои желания. Мое сердце опустело, словно горы зимой. В нем не осталось ни друзей, ни врагов. Ни любви, ни ненависти – голые склоны, покрытые снегом.

– Избавиться от злобы, простить врагов – это большое достижение, – сказал я.

– Никого я не прощал, – усмехнулся Айдын. – Я их просто пережил.

– О чем же думает человек с пустым сердцем? – спросил я.

– О смерти, – ответил Айдын. – Я думаю о смерти.

– О ней думают все, – сказал я. – Тем более люди твоего возраста.

– Думают, но не так, – произнес он после долгой паузы. – Большинство людей думает, будто смерть начинается в старости, когда тело стареет и не может бороться с болезнями. Лекарства перестают помогать, врачи разводят руками, и человек решает, что смерть заключила его в свои объятия.

– Разве они не правы? – делано удивился я, желая узнать, что думает об этом Айдын.

– Почти все люди мечтают спастись от смерти. Очень неразумное, детское желание. Тому, кто родился, предстоит умереть. По-другому и быть не может, так заведено. То, что началось, обязано завершиться. Если ты хочешь спастись от конца, ты обязан избежать начала.

– Что ты такое говоришь? – уже по-настоящему удивился я. – Объясни подробнее.

– Я не мастак беседовать на такие темы, – вздохнув, ответил Айдын. – Поговори с муллой, он тебе все подробно растолкует. Если сочтет тебя готовым.

Я побежал к мулле. Внутри у меня все дрожало от возбуждения. Впервые за годы поисков я напал на серьезный след.

– Зачем ты хочешь знать о смерти? – спросил мулла. – Тебе это знание ничего не даст.

– Но почему не даст? – удивился я.

– Потому, что ты не один из нас, – многозначительно произнес мулла и замолк. Мое сердце забилось, словно после долгого бега.

– Ну да, я еврей, а вы мусульмане. Но вы же, уважаемый мулла, и раньше об этом знали.

– Не о том речь, – сказал мулла. – Ты подступил к истинному знанию, и я обязан тебя предупредить.

– О чем?

– О том, что ты обязан молчать. И о том, что, узнав, ты переступаешь порог и становишься одним из нас. А это навсегда. Вот и подумай, готов ли ты.

– Готов, готов! – чуть не закричал я.

– Я знаю, что готов, – ласково ответил мулла. – Ты ведь не случайно оказался среди нас, не случайно остался в Кушкее, не зря стал моим помощником. Ты услышал зов Владыки гор и пришел.

– Кого-кого? – переспросил я.

– Владыки гор, настоящего хозяина мира.

– Но как же так, это ведь не совпадает с шариатом?

Мулла улыбнулся.

– А мы не мусульмане. Мечеть, Коран и все прочее лишь для вида, чтобы не приставали. Наша вера очень древняя, как эти горы, мы живем здесь со дня Потопа. Ковчег с первыми людьми пристал совсем недалеко от нас, на склонах Арарата. Вот с тех пор мы тут, и веру нашу исповедуем.

– И в кого же вы верите?

– Я же уже сказал тебе: во Владыку гор. Ему поклоняемся, с ним живем. Самая правильная, веками проверенная вера. Что нам какой-то Мухаммед?

Я молчал, втайне радуясь своему решению поселиться в Кушкее.

– Итак, ты прикоснулся к истине, узнал главную тайну. Сейчас я могу ответить тебе на вопросы о смерти. Спрашивай.

Это был совсем не тот туповатый мулла, с которым я виделся каждый день на протяжении целого года. Передо мной сидел сбросивший личину, уверенный в своей мудрости человек.

– Я бы хотел узнать как можно больше о смерти.

– Хорошо, – начал мулла. – Молчи и слушай.

Он помедлил несколько мгновений, показавшихся мне длинными, будто субботняя молитва, и начал.

– Все в этом мире умирают, но почти никто не умирает правильно. Достойная смерть – самый главный поступок в жизни, и к нему надо готовиться с самого рождения. Смерть не менее важна, чем жизнь. Иными словами, жизнь – не что иное, как подготовка к правильной смерти.

– А как нужно готовиться? – не выдержал я.

– Смерть – это проверка, испытание. Если ты правильно жил, то сумеешь и правильно умереть. Разве может быть правильной смерть у того, чья жизнь была пустой растратой?

– Но что делать, как правильно жить? – вскричал я.

– О! – улыбнулся мулла. – Наконец ты заговорил по существу. Умение жить состоит в том, чтобы пройти по жизни успешно. Научиться в ней всему, чему учат жестокие испытания и огонь пожирающих человека страстей. Если он сумел извлечь из всего этого необходимые уроки, перед ним открывают дверь в высший класс. Это значит, что он больше не будет вынужден проходить через муки рождения и смерти.

Ты хочешь спросить, как это сделать? Ответ прост: никогда не действуй в поспешной неосознанности. Не позволяй ничему в твоей жизни случаться самому по себе. Ты ее единственный владелец, и тебе решать, что приводить в действие, а что нет. Смотри на любое самое мелкое событие дня с твердостью, действуй осторожно и с мудростью.

Мулла замолк, многозначительно глядя на меня. «Ну что, теперь ты понял? – было написано на его лице. – Понял, к каким глубинам мудрости прикоснулся, над какой тайной для тебя приоткрылся занавес?»

Честно говоря, я с трудом заставил себя удержаться от ответа. Все эти мудрые словеса были не более чем пустой болтовней, рассчитанной на неграмотных горцев, в жизни своей не державших в руках серьезных книг. Я мог бы с легкостью сделать из этой околесицы фарш, но вовремя сдержался и продолжил расспросы.

– Досточтимый мулла, – изображая трепет неофита, произнес я взволнованным голосом. – Вы говорили о тайне жизни, но я ведь спрашивал о смысле смерти.

– Смерть – это процесс, – важно пояснил мулла. – Человек начинает умирать с момента зачатия, каждый день мало-помалу приближаясь к смерти. Она – конец процесса умирания. Вернее, конец начал, ведь самое интересное начинается после того, как человек отворит эту дверь. Незавершенные, ненасыщенные желания будут требовать нового воплощения, то есть еще одного рождения и еще одной смерти. Но если человек достойно прошел по одной жизни, уразумев, что желания и страсти – пустой звук и суета сует, он спасется от следующего рождения, то есть избежит смерти. И когда наступит его последний миг, он не будет плакать, точно ребенок, у которого отбирают любимую игрушку. Он встретит ее с улыбкой и скажет: «Добро пожаловать. Я готов».

Мулла снова сделал многозначительную паузу, глядя на меня. Но я молчал, ожидая, что будет дальше.

– Я рассказал тебе более чем достаточно, – важно произнес