Шура. Париж 1924 – 1926 - Нермин Безмен

Завершив уборку, они с Ниной вышли из дома так же тихо и незаметно, как и вошли. Предполагая, что они могут задержаться, Екатерина Николаевна попросила Катю после школы встретиться с ними на работе у Ольги Баркасовой, в библиотеке. Когда они дошли до нужного здания, Катя была уже там, они сидела за столом и делала уроки. Екатерина Николаевна обняла и поцеловала девочку и, оставив с ней Нину, пошла к Ольге.

– Тетя Екатерина! – радостно прошептала Ольга. – Добро пожаловать! Пойдем, я угощу вас чашечкой чая.

– Оля, дорогая, прошу тебя, не нужно. Ты и так нам сегодня сильно помогла.

– Да что вы, тетя! Я просто присмотрела за Катей. Проходите, отдохните.

– Спасибо, Оленька. Но нам нужно поскорее вернуться домой и собрать вещи. Завтра нужно отстоять очереди за дровами и чаем, а сегодня – успеть зайти к Татьяне Петровне. Так что лучше я отвезу девочек домой и пойду к ней.

– Это так мило с вашей стороны. Не каждый человек согласится заботиться о немощном старом друге.

– Ты ведь знаешь, дорогая, твоя мать точь-в-точь такая же. Мы, старшее поколение, немного отличаемся от вас.

– Дело не в вашем поколении, это вы такая, тетя Екатерина. Вы сущий ангел!

– Не оставляй свою работу. – Екатерина Николаевна ласково погладила Ольгу по спине. – Мы забираем Катю и уходим.

– Я провожу вас, – сказала Ольга, поднимаясь из-за рабочего стола.

Екатерина Николаевна заметила, что Ольга хочет что-то ей сказать, но настаивать не стала. Махнув девочкам, они направились к выходу, и, пока Катя собирала вещи, Ольга усадила свою тетю за один из свободных столов.

– Я должна вам это сказать, – быстро прошептала девушка. – Но, пожалуйста, не падайте в обморок. – Увидев выражение лица своей собеседницы, она спешно прибавила: – Пожалуйста, успокойтесь.

– Дорогая Ольга, если ты не скажешь мне все прямо сейчас, мое сердце остановится. Что случилось?

– Пришел ответ на письмо, которое матушка написала Тиночке.

Женщина прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Она попыталась успокоиться, но эмоции были сильнее нее. Слезы навернулись на глаза, и Екатерина Николаевна достала из сумочки платок.

– Ты уверена, Ольга, дорогая? Это точно?

– Уверена. Конечно, письмо было вскрыто и прошло проверку, но это точно оно.

Увидев, как Нина и Катя приближаются к ним, Екатерина Николаевна поспешно вытерла слезы и попыталась собраться, но волнение все еще мешало ее дыханию вернуться в нормальное русло.

– Моя мама не могла написать ей ваш адрес, но думаю, что вы уже можете с ней связаться.

– Как же они пропустили письмо? Я просто не могу в это поверить.

– Я думаю, что они спокойно относятся к вскрытым письмам. Детали мы с вами обсудим позже.

– Как там моя Тинуся? С ней все в порядке? Есть новости о ее братьях и сестрах?

– Мама написала вам все в деталях и ждала ваш адрес, чтобы отправить письмо. Я завтра же ей все передам.

Затем она вытащила из внутреннего кармана пиджака листок бумаги и сунула его в ладонь Екатерины Николаевны.

– Прочитайте, когда будете дома. Там адрес Тины. Она знает адреса остальных.

Ах, если бы Екатерина Николаевна могла задержаться в библиотеке чуть дольше! Она бы непременно расспросила Олю обо всем. Но все, что она могла сделать, – это вернуться домой и немедленно написать письма всем своим детям.

– Дорогая Ольга, спасибо тебе за эти чудесные новости, и пусть Господь пошлет тебе такие же.

– К слову, я должна сообщить вам о том, что Тина вышла замуж во второй раз.

– Тиночка? За кого?

– За Александра Александровича Таскина, бывшего инженера.

Ольга, заметив растерянный взгляд Екатерины Николаевны, прибавила:

– Не переживайте, тетя Екатерина. Мы с мамой очень рады за нее, ведь Костя погиб. Бедная Тина… она так настрадалась и заслужила свое счастье.

Екатерина Николаевна, не сдержавшись, обняла Ольгу. Сестра ее бывшего зятя, о жестоком убийстве которого они все старались как можно скорее позабыть, с таким удовольствием рассказывала о новом браке Тины. Должно быть, ее дочь и вправду счастлива.

На обратном пути она думала только об одном: ей хотелось поскорее добраться до дома, собрать вещи и написать письмо каждому из своих детей. Сколько же всего ей нужно было рассказать и передать! Хватит ли у нее времени? Даже если она не ляжет до утра, и этого будет мало. О чем-то она и вовсе не могла им рассказать, чтобы их не тревожить и не навлечь на себя гнев нового режима. Ведь дорогие дети, разъехавшиеся по далеким уголкам планеты, все равно не могли ей помочь. Впрочем, они все равно будут переживать за здоровье своей матушки, оставшейся в холодной России. И она не собиралась усугублять эти переживания. Сердце Екатерины Николаевны, ее любящее материнское сердце, металось в грудной клетке, не находя выхода.

А завтра они переезжают на новую квартиру.

Мысли о письмах все не покидали ее. Екатерина Николаевна уже давно жила вдали от детей и не знала, как подступиться к деликатным темам и неудобным вопросам. Ее тоска по ним была настолько глубока, что трудно было найти слова, которыми она сможет описать свои чувства. Что бы она ни собиралась написать, все звучало бессмысленно. Женщина не решилась начать писать на листе бумаги, вырванном из Катиной тетради. Она понимала, что не раз перепишет письма, и ей было жаль попусту переводить бумагу. Поразмыслив еще немного, Екатерина Николаевна решила заняться