Властелин Сонхи - Ирина Коблова

Напали на том повороте, где от дороги отходит тропка, уводящая к болоту. Кустарник там удобный для засады. Двух сбежавших лошадок на другой день поймали крестьяне, а куда подевался торговец с помощниками – неизвестно. Скорее всего, кормят болотных пиявок, не то бы объявились. Вокруг фургона валялись разбитые ящики, механические игрушки и жалобно тренькающие шарманки: ясно, что грабители утащили самое ценное. Местные жители прибрали то, что могло сгодиться в хозяйстве, а на фургон пока не посягали, хотя планы насчет него строили.

Тем временем мастер Бруканнер, Тейзург и Хантре смотрели из рощи на свою цель. В бинокли можно было разглядеть отлитые из золота руны, вбитые в каменную облицовку заброшенной пирамиды.

– Зайдем туда с черного хода, – сказал Эдмар. – Он должен быть с противоположной стороны, планировка всех Накопителей одинакова.

– Выкладывайте все лишнее, чтоб не тащить балласта, – распорядился Бруканнер.

У каждого была увесистая заплечная котомка. Лишнего оказалось не так уж много: сложили в холщовую сумку и спрятали в зарослях шиповника.

– Погоди-ка, а это у тебя что – никак, пиво?! – услышал Хантре возмущенный возглас мастера.

В котомке у Эдмара, рядом с запакованной взрывчаткой, торчало горлышко завернутой в бумагу бутылки, кое-как туда втиснутой.

– Что вы, как можно! Это благородное флабрийское – Хантре, то самое, помнишь? Я достал его из кладовки, когда мы были в «прорехе». После того как Накопитель взлетит на воздух, отпразднуем победу самым изысканным образом. Если уцелеем…

– Да что вы, сударь, такое несете? – опять рассердился подрывник. – Я же объяснял вам, уже глотку надсадил объяснять! Чтоб этакая махина взлетела на воздух, понадобится столько взрывчатки, сколько нам на себе за раз не унести, целую восьмицу таскали бы, и то бы не хватило. Мы выведем из строя ключевой артефакт Накопителя, его «сердце» – этого достаточно, чтобы он перестал работать, наши спецы все рассчитали. И вы знаете об этом, а все равно нелепицу городите. Стыдно, сударь!

Судя по ухмылке Тейзурга, стыдно ему не было.

– Мы поняли, мастер, – отсутствующим тоном произнес Хантре.

Его мутило от близости Накопителя, натурально мутило, до тошноты, и ему не терпелось отправиться в путь, чтобы поскорее покончить с этим делом.

– А ты, парень, не лезь, куда не следует, – осадил его бартожец. – Сделает он то, чего профессионал не сумеет, как же, как же…

– Что, не вышло подлизаться к начальству? – поддел Тейзург, когда мастер, раздраженно фыркая, склонился над своей котомкой.

– В рожу получишь, – огрызнулся Хантре.

Ему казалось, что Накопитель издает низкий вибрирующий гул – почти неощутимый, на пределе восприятия – и в этот гул вплетаются обрывками, словно подхваченный ветром звуковой сор, проклятия и жалобы, мучительные стоны, хруст рассекаемых костей… Это всего лишь эхо. Всего этого уже нет.

– Идем, парни, – окликнул подрывник. – И накрепко запомните главное: вот эта здоровенная дура, которая торчит впереди – ничто против гения бартогской инженерной мысли!

Они пробирались перелесками и огородами, перешли по скрипучему мостику через речку, обогнули две деревни, большую ферму и виноградник. Со стороны их можно было принять за грязных обтрепанных попрошаек.

Накопитель окружала кирпичная стена с башенками, ворота были заперты. Гробовая тишина, и никаких признаков, чтобы внутри кто-то находился. Дома вокруг, в один-два этажа, с черепичными крышами, в недавнем прошлом ухоженные, тоже выглядели опустелыми: раньше здесь жили маги Ложи и прислуга, а теперь никого не осталось. Окна почти везде разбиты – мародеры тут уже побывали.

Тейзург забросил на стену веревку с воровским крюком, влез наверх, просигналил: никого. Хантре последовал его примеру. Подняли на крюках котомки, потом скинули веревочную лестницу для мастера. Они действовали быстро и слаженно – не раз выполняли все это на тренировках в Бартоге. Во двор спустились через башенку с винтовой лестницей. Никто не поднял тревогу, нигде никакого движения.

– Что скажешь? – Эдмар взглянул на Хантре.

– Людей здесь нет, но времени у нас в обрез. Скоро станет опасно.

– Так мы сюда не на лавочке рассиживать пришли, – проворчал Бруканнер. – Шевелитесь, парни!

Обогнув пирамиду по плитчатой дорожке, они оказались возле двери, на которой пиявкой извивалась единственная золотая руна. Предчувствие опасности усилилось, но Эдмар уже достал бартогскую отмычку. Хантре попытался определить, что им угрожает: как будто всё, что находится в поле зрения, и как будто спасаться бегством – опасней, чем зайти внутрь и выполнить задуманное. В первом случае у них никаких шансов выжить, во втором – два или даже три шанса из десяти. Похоже, влипли, но они с самого начала знали, на что идут. Надо прорваться, во что бы то ни стало… Только еще понять бы, что он должен для этого сделать?

Распахнув дверь, Эдмар изобразил галантный полупоклон, но мастер Бруканнер свирепо глянул на него уцелевшим глазом, и все трое без проволочек ввалились внутрь.

Широкий полутемный коридор с вереницей колонн, в глазах рябит от позолоты и переплетающихся лепных символов на капителях. Виски заныли, тошнота усилилась. Навалилась то ли усталость, то ли обессиливающая тяжесть, вдобавок его начало знобить. Так и тянуло сесть на пол, распластаться, не шевелиться… Тейзург тоже выглядел неважно, его рот слегка искривился, то ли в усмешке, то ли в болезненной гримасе. Лучше всех чувствовал себя Бруканнер: магом он не был, поэтому Накопитель не пытался его разжевать и переварить.

– Сюда! – позвал Эдмар. – Не наступай на руны – хуже станет. К мастеру это не относится, а ты смотри под ноги.

Боковой коридор вывел в громадный зал, опоясанный круговыми галереями в несколько ярусов. Гнетущий сумрак, на полу тускло сияют руны – словно разломы с ядовитой золотистой жижей, словно застывшие перед атакой золотые насекомые… У Хантре начало темнеть в глазах. Кажется, Тейзург его поддерживал. Стараясь не наступать на сверкающую пакость, они следом за мастером дошли до центра зала, сняли и расстегнули котомки.

– Давайте, парни, каждый выполняет свою работу, и больше ничего не трожь, – хриплой скороговоркой распорядился подрывник.

Они принялись освобождать от бумажных оберток и складывать «фундаментом» тяжелые липкие бруски, а Бруканнер тем временем собирал мину. Он действовал ловчее всех, хотя пальцев у него было меньше, чем у помощников. Готовое взрывное устройство выглядело, как башенка на четырех ножках-раструбах.

Прищурив здоровый глаз, мастер глянул наверх – туда, где сходились пирамидальные своды и мерцала, слепила, переливалась золотая пластина с неразличимыми символами. Острие башенки, установленной поверх «фундамента», было нацелено в эту пластину.

Бруканнер уже начал разматывать запальный шнур, когда на них обрушился удар: как будто каждый получил затрещину, мина свалилась со своего пьедестала, котомки раскидало. Упакованная в оберточную бумагу бутылка флабрийского покатилась по плитам, но чудом не разбилась.