Перс - Александр Иличевский

1

Остров Артем. Только здесь нам и надо было: мне — родиться, Хашемке — жить. Пир — Святилище, так звался остров в древние времена. Нежилой, он входил одним из зубьев в магический восьмиугольник, раскинувшийся на Апшероне, стране огней. Зороастрийцы собирались на Пире для празднований. Ислам попрал Заратуштру, стал называть остров Пираллахи — святилище Аллаха. Русские лоции XVIII века вихрастым курсивом поверх пунктира мелей выписывают: «О-в Святой». В 1922 году на острове развертывается новый эшелон нефтедобычи, вышки зачеркивают горизонт, и вскоре он переименовывается в остров Артема — согласно партийной кличке только что погибшего легендарного большевика Федора Сергеева, чья память также была увековечена улицей в Харькове и кубистическим исполинским памятником, установленным над долиной Северского Донца.

Сейчас не узнать, кто из личных товарищей Артема в наркомате нефтяной промышленности решил тогда запечатлеть на карте память о великом борце. Новое имя стоило старого. Не смыкание, а пробой, короткое замыкание, столкновение зороастрийского смысла безжалостной победы света над тьмой с идеей беспощадного переустройства мирового времени.

Одно лето мы бредили Артемом, он участвовал в наших играх. Это было лето нашего двенадцатилетия, нами впервые тогда стали осваиваться навыки бесчувствия. Покидая возраст невинности, одолеваемые гормональным штормом, мы суровели. Артем был наш герой: крестьянский сын, природный ум, красивое лицо, умные лукавые глаза, зачесанные назад волосы, аккуратные усы. Совсем молодой человек с седыми висками. Реальное училище, два курса Императорского Высшего Технического Училища, участие в революционном движении, арест, тюрьма, эмиграция во Францию. В Париже Артем скрывается в доме Ильи Мечникова, пионера науки о бессмертии, тот знакомит его с Луи Пастером (обстоятельство это в пятом классе примкнуло к тексту назубок: «Nous savons beaucoup des savants, les noms des quelles ont connu dans le monde entier et qui sont des bienfaiteurs de L'Humanite: par examples, Louis Pasteur…»[22]— декламировала Ираида, девица с умопомрачительной грудью, увенчанной пчелою в линзе янтаря, обучавшей нас науке несбыточности) и устраивает анонимным слушателем артиллерийской академии. В Харькове первооткрыватель фагоцитоза, приверженец ортобиоза и разумного анархизма приметил Артема на лекции Милюкова о гражданском мире. Там Хлястик (первая, еще не партийная кличка Артема) добился оваций, оппонируя с места светочу кадетов, твердя о примате мира классового. В двадцать два года Артем возглавляет Харьковскую большевистскую организацию, руководит вооруженным восстанием пятого года. Через год он наконец арестован, пожизненно сослан в Восточную Сибирь. Летом 1910 года беззвездной ночью он переплывает, обняв бревно, Амур. Год бродяжничает в Китае и Корее, отплывает в Австралию. В штате Квинсленд горбатится портовым грузчиком и на фермах батраком, в трудовом состязании выигрывает у исполинского ирландца право стать председателем союза землекопов. Копали могилу — два на метр на два: от движений ирландца ходил ходуном воздух, он хрипел, штык лопаты мучил глину; жилистый, сбитый Артем, скрывшись по брови в земле, проворней поворачивался в могиле, локти не мешали ему выбрасывать землю, и первым он выскочил, сунул в яму мерную рейку и спокойно отступил от края: товарищи закачали его высоко в опрокинутом белесом небе Австралии, над задранной веснушчатой, перекошенной проклятиями рожей ирландца.

Там, в Австралии, он зачинает и редактирует русскую социал-демократическую газету «Австралийское эхо». Сейчас я знаю, что уже тогда люди в Австралии строили города, заводы, корабли, что коммунистический интернационал не был пустым звуком, но в детстве эта часть жизни Артема мне и Хашемке представлялась более фантастической, чем робинзонада. Нам это было с руки: Австралия — край света — оказалась под стать нашей заброшенности на границе империи, в виду незримой райской Персии, — и потому мы жадно представляли себе Артема среди прерии, пламенеющим несбыточными речами у костра, в обществе почитающих его каторжан, угнетаемых аборигенов, почтальонов-кенгуру с умными бессмысленными глазами…

Мы отравляли воображение вычитанными приключениями Артема. Мы воссоединялись с духом Артема, жарили кенгурятину на вертеле (горбушку чурека на обшелушенном электроде, которую после натирали чесноком и вкушали вместе с помидором), слышали бульканье рома в гулкой глотке ирландца (бутыль с айраном передавали по кругу). Мы были отъявленные фантазеры, а что еще нам оставалось? Недостача реальности — лучший грунт для воображенья.

В пятом году в палатах харьковского сумасшедшего дома — знаменитой Сабуровой дачи — Артем прятался от охранки: под одеялом в койке, с угрожающе правдоподобной гримасой безумия на лице; там же в подвалах устраивал большевистские сходки, а из легких больных и медперсонала формировал боевые дружины. Артем вернулся в Россию в семнадцатом и возглавил большевистскую фракцию Харьковского совета, руководил в октябре вооруженным восстанием.

Герой гражданской войны, один из руководителей советской Украины, делегат Коминтерна, секретарь Московского комитета РКП(б), создатель Донецко-Криворожской республики, обвиненный в расколе Украины, революционный оратор, способный воспламенить толпу на четырех европейских языках, титан, которому уже не с чем было бороться, за исключением разве законов природы, — товарищ Артем погиб при испытаниях аэровагона, который по замыслу его должен был развозить скоростным образом деятелей партии по всей стране. Партийные управленцы, по представлению Артема, увлеченного по старой памяти инженерной мыслью, должны были находиться в хроническом движении, курсировать по всему СССР, создавая эффект непрерывного присутствия, магический эффект тотального контроля разума и дела: «Зрелище неорганизованных масс для меня невыносимо», — писал из Брисбена Артем соратникам.

В июле двадцать первого года инженер-самоучка Абаковский — механик гаража ВЧК, золотушный, сутулый, замученный мечтой человек с глубоко посаженными, сильно косящими глазами, носивший огромный картуз, — приладил к ж/д дрезине авиационный двигатель и пригласил для испытаний компанию партийных деятелей. Со скоростью сто сорок верст в час аэровагон промчался в Тулу, а на обратном пути, сковырнувшись на разбитых рельсах, слетел под откос, угробив всех испытателей вместе с изобретателем. Расследование выяснило, что путь был завален камнями. Дзержинский говорил жене Артема: «С этим следует разобраться, камни с неба не падают». Сталин заключил: «Если случайность имеет политические последствия, значит, у нее есть причина и потому она не случайность».

Ровно за год до катастрофы друг Велимира Хлебникова, моряк Борис Самородов поднял восстание на крейсере «Австралия». Возглавив ревком, он обезоружил офицеров и сдал их в комендатуру Красноводска. Не переносивший насилие ни в каком виде, Хлебников высоко ценил Бориса Самородова за бескровность переустройства мира. Именно Самородов рассказал В.Х. о каспийском острове Ашур-аде: решено было на нем устроить резиденцию Председателей Земного Шара. Младшая сестра Бориса Самородова — юная художница Юлия, гениальный подросток, — та самая Детуся, что сорвалась вслед за Велимиром с облака, это с ней он пил голубые ручьи чистоты.