Грешная женщина - Анатолий Афанасьев

Он поставил Алеше условие: банк против убийц Плаховой. Алеша согласился. Но времени на розыск ушло больше, чем он предполагал.

— Извините, Евгений Петрович, — сказал Миша Губин. — Если хотите, не отвечайте. Вам доводилось убивать человека?

— Пока Бог миловал.

— А вот Пятакову доводилось. И не раз.

— Я понимаю, спасибо.

Больше они не разговаривали. Вдовкин, прорубаясь через гремящие потоки, размышлял, что из себя представляет Губин. С виду интеллигентный, приличный молодой человек, даже с налетом приятной, дорежимной архаики. Во всяком случае, никакой патологии. Ни торчащих клыков, ни садистских ухваток. Но по мнению Насти, а она никогда не ошибалась в людях, это был один из самых опасных и грозных боевиков в Москве. Может быть, самый опасный, номер один. Кто он такой? Что им руководит в жизни? Вдовкин думал об этом и одновременно удивлялся своему совершенно неуместному сейчас любопытству.

В очередной раз избежав гибели под колесами промчавшегося по встречной полосе «КрАЗа», въехали на узенькую улочку Валентиновки. Как по заказу, тучи укатили за горизонт, гроза истончилась, и на голубое небо взошло холодное оранжевое, осеннее солнце. Дачный поселок открылся взору, как пряничная панорама на японском слайде. Пустынные дворы, блестящая лаком дорога, пронзительная желтизна листвы — все чутко дышало покоем. Метров через двести свернули на грунтовый проселок, где образовался бурлящий, пузырящийся, стремительный водосток, машина сразу забуксовала, зафыркала, и Вдовкин выключил зажигание.

— Ну и хорошо, — сказал Губин. — Дальше пешочком.

Еще два раза сворачивали в проулки. Губин вел уверенно, точно бывал здесь раньше. У одного из высоких дощатых заборов остановились.

— Придется перелезать. Через ворота засекут. Вы как?

Сквозь щели забора был виден густой, неухоженный сад, где яблони росли вперемешку с березами.

— Перелезу, — сказал Вдовкин. Губин нагнулся и подставил спину, обтянутую нейлоновой курточкой. На нее Вдовкин взобрался, как на камень, но спрыгивая с двухметровой высоты, все же занозил себе ладонь. Губин слетел сверху мягко, как кошка. Отряхнулся, снял кроссовки и натянул на пальцы левой руки какие-то железные колечки. Он неуловимо изменился за эти мгновения. Теперь это был не тот благодушный, неторопливый, подчеркнуто любезный человек, который ехал с Вдовкиным в машине. Зрачки заледенели, из глаз исчезло всякое выражение. Движения были аккуратны, вкрадчивы. Беспощадный зверь на охотничьей тропе — вот кто скользил босиком рядом с Вдовкиным по мокрому саду.

К дому они вышли с фасада и остановились под нависшим над кустами сирени деревянным балконом.

— Готов? — спросил Губин, странно улыбаясь. Вдовкин молча кивнул. Губин подпрыгнул, уцепился руками за карниз и элегантным рывком перенес себя через балюстраду. В ту же секунду перегнулся вниз и протянул руку Вдовкину. Евгений Петрович почувствовал, как его кисть защемило точно в капкане и, охнув от головокружительного полета, ощутил себя уже стоящим на балконе.

Губин осторожно заглянул в окно: в комнате никого не было. Он просунул руку в открытую форточку, отодвинул задвижку и потянул раму. Они очутились в маленькой, по-дачному обставленной спаленке. Подойдя к двери, Губин приоткрыл ее на дюйм и начал прислушиваться. Прислушивался он долго, замерев в позе вопросительного знака. Потом они выскользнули в коридор. Здесь было еще три двери и деревянная лестница с резными перилами, уходящая вниз. Там, внизу, на всю мощность клокотал телевизор, и сквозь дикую рекламную какофонию еле пробивались ленивые мужские голоса. Слов нельзя было разобрать. Еще два шага — и огромный холл открылся перед ними как на ладони. За журнальным столиком спиной к ним перед экраном сидели двое мужчин. На столике пивные и водочные бутылки, закуска. На экране была теперь не реклама, а тягучая цветная порнуха, текущая из видака. При желании Вдовкин и Губин могли вместе с хозяевами прямо со второго этажа вдоволь насладиться пикантным зрелищем.

— Пятакова нет, шепнул Губин. — Это Гамаюнов и Петух, его клевреты. Ничего серьезного.

Он поочередно толкнул двери, расположенные в коридоре, все три были заперты.

— Жди здесь, позову.

Губин перемахнул перильца и спрыгнул вниз, на темно-коричневый палас. На звук прыжка Гамаюнов успел обернуться, а его товарищ нет. С ними обоими произошла неприятность, особенно с Гамаюновым. От удара губинской пятки он взвился в воздух, подобно петарде, и врубился черепом в светящийся экран, где как раз мускулистый негр прилаживал поудобнее пышнотелую блондинку. Петух с утробным писком ткнулся носом в столешницу и затих, широко раскинув руки, словно собирался плыть богатырским баттерфляем.

— Спускайся, — негромко позвал Губин. Евгений Петрович солидно сошел с лестницы, а Губин тем временем растворился в сенцах. Не успел Вдовкин сообразить, что делать дальше, как почувствовал, что в холле, кроме поверженных собутыльников, есть еще кто-то. Он резко оглянулся и увидел Пятакова, который возник из узкого прохода под лестницей. В опущенной к полу руке он сжимал пистолет. Каменное лицо его было невозмутимо.

— Здорово, орелик! — приветствовал он Вдовкина. — Ну и сколько вас?

— Я пришел поговорить, — сказал Вдовкин.

— Это я вижу. Сюда пришел, отсюда вынесут. Сколько вас, гнида?! Секунду на ответ.

Темный ствол поднялся на уровень глаз Вдовкина.

— На тебя хватит, — сказал он и оказался прав. За спиной Пятакова возникла тень, пистолет взмыл к потолку, а сам он нелепым, акробатическим кувырком переместился к окну. Но на ногах устоял, лишь коротко, придушенно рыкнул. Потом он увидел, кто на него напал, и с его лицом произошла удивительная метаморфоза. Из приятного бледно-розового оно стало белым и как бы сузилось, точно с двух сторон его голову сдавило в невидимых тисках.

— Ты — Губин?! Чем обязан?

Миша задумчиво смотрел на него, застыв посреди комнаты. На экране негр все еще не мог как следует управиться с блондинкой, хотя перегнул ее уже пополам. Видно, задумал какую-то немыслимую эротическую новинку.

— Условия такие, — сказал Губин, морщась. — Вы с ним, — ткнул перстом во Вдовкина, — выясняете отношения. Ножом, или руками, или пушкой — все равно. Как решите. Но по-честному. Это все, — помедлил и добавил: — Пока.

Краска постепенно вернулась на щеки Пятакова, но он был в полном недоумении.

— Драться, что ли? С ним?

— Да, с ним. А я пригляжу.

Наконец до Пятакова дошло, и он недоверчиво хмыкнул. Потом вдруг начал смеяться. Смех был нервный, но искренний.

— Губа, ты шутишь? А если я его невзначай зашибу?

— Значит, повезет. Но это вряд ли.

Пятаков обратил благосклонный взор на Вдовкина.

— Да ты романтик, мой милый. Прямо дуэль затеял.

— Именно дуэль, — сказал Вдовкин, — но не совсем такую, как ты думаешь. Не смешную.