Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

Я глубоко вздохнула, и страшные слова сорвались наконец с моих уст:

– У меня рак в груди!

Роберт ошалело уставился на меня.

– Это правда, любовь моя? Ты уверена, что это рак, а не гнойник, или фурункул, или еще какое-нибудь воспаление? Ты ведь такая впечатлительная, так легко можешь встревожиться, всегда думаешь о самом худшем.

– Да, я уверена, – кивнула я, – это рак, Роберт, я точно знаю! Если бы это был гнойник, он бы давно уже вскрылся. У тетушки Пирто был такой, мы перепробовали с ней все, что только можно, но ничто мне не помогает. Опухоль лишь увеличилась, мне больно, Роберт… А еще она начала сочиться, и иногда из нее даже идет кровь.

– Понятно, – мрачно протянул он. – Я пришлю тебе лучшего лекаря из Лондона, дорогая моя, – посулил мой супруг таким обыденным тоном, как будто обещал выслать мне новое платье для очередного придворного бала. – Я хочу, чтобы мою лютиковую невесту окружили любовью и заботой! Я немедленно договорюсь обо всем, – сказал он, поцеловал меня в лоб и направился к выходу.

– Роберт, умоляю! – В отчаянье я снова схватила его за руку. – Не отсылай меня обратно в Комптон-Верни, это страшное место! Мне нет там покоя! Мою еду травят, я до смерти боюсь, что Ричард Верни убьет меня! Пожалуйста, Роберт, ради нашей былой любви, найди мне другое пристанище!

– Уже все готово для твоего отъезда, – ответил Роберт, оборачиваясь и гладя меня по волосам с такой нежностью, что я задрожала от ужаса: мне не верилось, что он искренне беспокоится обо мне, уж больно резкой была эта перемена.

Роберт тем временем продолжал:

– Ричард рассказал мне, что тебе неспокойно под крышей его дома. Кстати, переполохи, которые ты устраивала, лишили покоя всю его челядь. Некоторые слуги даже считают тебя сумасшедшей и отказываются оставаться с тобой наедине. Так что я уже принял от твоего имени приглашение своего казначея, Энтони Форстера. Он любезно предложил тебе пожить вместе с его женой и детьми в Камнор-Плейс, где он временно снимает дом. Я приеду к тебе в ноябре, до того как при дворе начнутся предрождественские празднества – тогда у меня не останется времени даже на сон. Камнор-Плейс находится недалеко от Оксфорда, всего в одном дне пути от Лондона, даже ближе – в зависимости от того, из какого дворца я выеду. Так что мне будет гораздо удобнее навещать тебя. Тебе отведут целое крыло дома, окна будут выходить на центральный дворик с одной стороны и на чудесный тенистый парк с цветами и прудом – с другой. Дети мистрис Форстер обожают этот парк, мне рассказывали, что они частенько ловят в пруду лягушек. Их выходки тебя изрядно позабавят. В твоем распоряжении будет несколько комнат, но в другом крыле тоже будут жить леди, так что ты сможешь насладиться их компанией, если вдруг тебе станет одиноко. Видишь, милый мой Лютик, – сказал он, целуя меня в губы, – твой муж все продумал! А сейчас я займусь поиском лекаря, который непременно исцелит мою дорогую женушку!

И он уехал.

Как только за ним закрылись двери, меня начала бить крупная дрожь, и согреться я смогла, лишь закутавшись в бархатный плащ Красного Джека. Отчего я не додумалась показать его Роберту? Он стал бы доказательством моей правоты. Я присела на скамейку у окна и выглянула во двор, вновь вспомнив увиденную там сегодня сцену. Я не сомневалась, что это был Красный Джек. И я слышала, как он обругал Ричарда Верни и бросил к его ногам кошель. Конечно же, то, что он устроил засаду именно в тот момент, когда ехала моя карета, – никакое не совпадение. Но зачем тогда Роберт отрицал все, настаивал на том, что с Верни ругался какой-то торговец специями? Говоря о своем прислужнике, он всякий раз представлял его неимоверным трусом и слабаком, однако мне Ричард Верни виделся совсем иным человеком. Несмотря на все, что наговорил о нем сегодня Роберт, сэр Верни вряд ли стал бы рыдать над телом мертвого пса или обмочил бы штаны, если бы столкнулся с ватагой разбойников. Совсем недавно во дворе он, напротив, казался очень решительным, кричал на Красного Джека, расправив плечи, и под его ногами не появилось никаких подозрительных луж. Я знала, что я видела на самом деле. Они не спорили о цене на специи, да и брошенный в пыль кошель с монетами, от которого отказался Джек, был весьма увесистым. Я свернулась клубочком под плащом Красного Джека и все гадала, что меня ждет. Я не верила Роберту, он был со мной таким милым, таким нежным, выспрашивая о моем здоровье, называя меня ласковыми прозвищами, каких я не слышала от него уже очень давно. Лучше бы я ничего ему не рассказывала. Моя жизнь превратилась в лабиринт, и я постоянно блуждала в нем, сворачивала не в ту сторону, заходила в тупики, совершала ошибки, понимая, что ошиблась, лишь когда было уже слишком поздно. Признавшись Роберту, что у меня рак, я совершила еще одну непоправимую ошибку, которая обречет меня на смерть даже вернее, чем мой роковой недуг.

– Господи, спаси меня! – взмолилась я, плотнее укутываясь красным плащом разбойника. – Пожалуйста! Избавь меня, Боже, от безумия, я до смерти этого боюсь!

Я думала, что скоро приедет лекарь, один из самых лучших и опытных врачевателей Лондона, он осмотрит меня и, возможно, выпишет мне лекарство, намного более действенное, чем все, что я уже успела испробовать. Однако Роберт вернулся один. Он уселся рядом со мной на кровать, взял меня за руку и сказал, что обсудил мое состояние с личным лекарем самой королевы и что тот решил не беспокоить меня, подвергая столь интимному осмотру. Он дал Роберту баночку с пилюлями из болиголова и посоветовал мне начать принимать их лишь после того, как я обустроюсь в Камноре, поскольку лекарство наверняка окажет побочное действие, с которым мне сложно будет справиться в пути. Роберт пообещал, что будет присылать ко мне доктора из Оксфорда с необходимыми мне снадобьями, в их числе будут и эти пилюли из болиголова. Самое главное, подчеркнул он, – это неукоснительно следовать советам лекаря и принимать все, что он скажет.

– Но учти, от этого лекарства ты будешь чувствовать себя очень, очень плохо, – предупредил меня Роберт, передавая мне баночку с зелеными пилюлями, – так уж они действуют – будут травить твой недуг до тех пор, пока он не умрет. Тебе будет казаться, что они могут убить и тебя саму, но ты должна все равно продолжать принимать их. И не прекращай, пока не выздоровеешь окончательно. Пообещай мне, Эми, что сделаешь все так, как я сказал.

Я слышала, что болиголов – это страшный яд. Моя рука задрожала, от чего пилюли затряслись в стеклянной баночке. Я же пристально посмотрела Роберту в глаза – неужели он решил убить меня, замаскировав это под лечение моего смертельного недуга? Однако на его лице не дрогнул ни один мускул. Должно быть, именно с таким каменным выражением лица и немигающим взглядом он играл в карты.

– Пообещай мне, Эми, – снова потребовал он, – что будешь принимать эти пилюли, даже если тебе будет казаться, что в этой баночке находится сама смерть. Поклянись, что будешь лечиться до тех пор, пока тебе не станет лучше, пока сам лекарь не позволит тебе перестать употреблять это снадобье.

– Обещаю, Роберт, – солгала я, просто чтобы закончить этот разговор. Разумеется, я и не собиралась принимать эти мерзкие, смертоносные зеленые таблетки.