Десять десятилетий - Борис Ефимов

Итак, я отправил Лоу письмо следующего содержания:

«Дорогой мистер Лоу! Передо мной лежат свежие номера газет с Вашими замечательными рисунками, и мне хочется в связи с этим написать несколько слов. Позвольте прежде всего сказать Вам, мистер Лоу, с каким неизменным интересом я, как и другие советские художники, следил и слежу за Вашими великолепными работами, законно оправдывавшими славу лучшего карикатуриста мира. Мы ценим Ваше исключительное мастерство также и потому, что оно насквозь проникнуто лучшими и типичными чертами английского творческого гения — сдержанностью, здравым смыслом, умным юмором, тонким сарказмом.

Ваш приезд в Москву в 1932 году доставил мне приятную возможность личного знакомства с Вами. С тех пор подаренный Вами альбом карикатур с Вашим любезным автографом занимает почетное место в моей домашней библиотеке. С того времени немало событий, больших и малых, радостных и печальных, пронеслось над нашими головами. Немало было достижений и успехов, немало сделано ошибок. Как говорят по-русски — «немало воды утекло». Но никогда до сих пор так остро не стояли вопросы, решающие судьбу нашего и последующих поколений. Никогда мир не переживал столь грозных дней. Весы истории колеблются. На одной чаше — свет, прогресс, демократия, жизнь. На другой — мрак, гниение, варварство, смерть, иными словами — гитлеризм. Я рад, дорогой мистер Лоу, что в это решающее время нахожусь с Вами — большим мастером, творчество которого я люблю и ценю, в одном лагере свободных людей, противостоящих растленным ордам современного Аттилы. Я рад, дорогой м-р Лоу, что тем же оружием, что и Вы — карандашом карикатуриста — атакую нашего общего врага. Моя страна представляет собой вооруженный лагерь. Каждый стоит на своем посту. Боевое место в общем строю занимают и советские сатирики. Нашему народу очень трудно, ибо он один сражается не на жизнь, а на смерть, против целой своры остервенелых и вооруженных до зубов врагов. Но мы полны воли к победе и верим в мощь и активность антигитлеровской коалиции.

Мы с радостью воспринимаем все проявления дружбы, симпатии и поддержки со стороны Вашего народа, но с удесятеренной радостью встретили бы первые решительные удары доброго англо-саксонского меча по общему смертельному врагу, который только тогда по-настоящему почувствует на своей шкуре, что такое союз народов, защищающих свою жизнь, свободу и честь.

Я уверен, что в достижении этого желанного часа сыграет свою роль и блестящее искусство Дэвида Лоу. Искренне ваш Бор. Ефимов.

P.S. Я позволяю себе приложить к этому письму, лично для Вас, одну из своих работ».

Кстати, о нашей встрече в 1932 году есть любопытная запись в объемистой автобиографии Лоу, вышедшей в 1956 году:

«…Я встретился с Борисом Ефимовым, политическим карикатуристом московской газеты «Известия», который вместе с Дени из «Правды» пользуется наибольшей популярностью в русской карикатуре. Он получает 6 тысяч рублей в месяц в контрасте с 1500 рублей, которые получает Сталин.

— Каковы условия вашей работы? — спросил я его.

— Я рисую то, что мне нравится, — сказал Ефимов.

— А вы когда-нибудь критикуете режим?

— А вот это немыслимо, — ответил Ефимов сумрачно.

Возможно, его стесняло то, что нашим переводчиком был представитель Главной советской цензуры».

Такая беседа, действительно, помнится мне, имела место, хотя не пойму, почему уважаемому Лoy почудилась столь фантастическая цифра моей зарплаты.

Вернусь, однако, в 1942 год. Ответ Лоу последовал примерно через месяц. Я узнал о нем из «Вестника иностранной служебной информации» ТАСС, почему-то под грифом «Секретно».

«Лондон, 17 сентября (ТАСС). “Манчестер гардиан” помещает карикатуру, присланную Ефимовым английскому карикатуристу Лоу. На карикатуре изображен Дамоклов меч Второго фронта, висящий над головой Гитлера. Меч удерживает веревка, протянутая через Ла-Манш. У другого конца веревки англичане сидят и спорят.

В сопроводительном письме Лоу, поблагодарив Ефимова и выразив восхищение английского народа Красной армией, в частности, пишет:

“Британская империя сильна, но в 1939 году ее военная мощь была только потенциальной. Мы вступили в войну неподготовленными духовном материально. И нам приходится организовывать все с самого фундамента под огнем противника. Нам пришлось вести арьергардные бои, отступать и терпеть унижения, готовясь ко дню, когда вместе с вами и Соединенными Штатами мы сможем перейти в наступление с полной уверенностью в том, что поразим гитлеризм и покончим с войной. Противник все это хорошо знал и соответственно строил свои расчеты. Отсюда его ожесточенные усилия против нас. Но вместе с нашим мощным союзником Соединенными Штатами мы тоже способны осуществить наши расчеты. Многие ваши друзья здесь от всего сердца хотели бы, чтобы время больших действий уже пришло”».

Я ни минуты не сомневался в искренних чувствах Лоу, в его глубокой симпатии к советским людям, в том, что он от всего сердца желал открытия Второго фронта в Европе, желал победы над ненавистным ему фашизмом. И в то же время он отлично понимал, что данный вопрос должен быть решен специалистами. В этом отношении характерен его рисунок «Второй фронт». Глядя на него, трудно определить, на чьей стороне художник — на стороне ли «простых англичан», которые написали лозунг «Второй фронт — немедленно», или на стороне Черчилля, который зачеркнул слово «немедленно» и вместо него написал: «В надлежащий момент».

Мне вспоминается и другой рисунок Лоу, о котором он сказан, что рисовал его с большой горечью. Он относится к 1939 году и называется «Рандеву». На рисунке — дружеская встреча двух тиранов. Гитлер, вежливо приподнимая фуражку, приветствует Сталина со словами: «Ужас всего мира, я полагаю?» На что Сталин, также приподняв фуражку, любезно отвечает: «Кровавый убийца рабочих, если не ошибаюсь?» Между обоими диктаторами — распростертое тело поверженного польского солдата.

Еще по поводу Второго фронта. Отражая общие настроения, я нарисовал карикатуру под названием «Совещание военных экспертов», где изобразил тех самых пресловутых «военных специалистов», на мнение которых рассчитывали и Лоу и другие англичане, в образе толстозадых военных деятелей, обозначенных так: генерал Какбычегоневышло, генерал Авдругпобьют, генерал Стоитлирисковать, генерал Ненадоспешить, генерал Давайтеподождем. Поразмыслив, я счел необходимым изобразить по другую сторону стола двух молодых, стройных военных, обозначенных, как генерал Смелость и генерал Решимость. На стене висит календарь с датой — 1942 год, октябрь.

Возможно, я очень много места уделяю личности Дэвида Лоу, но мне представляется, что в нем как бы сосредоточены самые характерные черты «среднего англичанина» — никогда не изменяющее чувство юмора, предельная сдержанность в проявлении внутренних эмоций, некоторый иронический скептицизм и приверженность к традициям. Эти черты видны и в его высказываниях, касающихся нашей с ним общей профессии и меня лично.

Как я уже говорил, в Англии в 1943 году вышел мой альбом «Гитлер и его свора». Думаю, что он был издан там по инициативе Лоу, который написал к нему вступительную статью. Приведу отрывки из нее.