Делу конец - сроку начало - Евгений Сухов

В нескольких шагах от нее в темно-синем облегающем костюме, держась рукой за косяк, стояла Ольга.

— Как ты вошла сюда? — едва пошевелила она одеревеневшим языком.

— Похоже, что ты мне не рада, подруга, — лицо Ольги было почти оскорбленным. — А помнится, мы с тобой жили и работали вместе. Ведь так?

— Так, — тихо произнесла Надежда.

Она неплохо знала свою подругу и прекрасно понимала, что заявилась Ольга в квартиру совсем не для того, чтобы предаваться воспоминаниям.

— А вошла я сюда очень просто, через дверь. Странно, что ты ничего не заметила.

Крачковская уверенно прошла в комнату, взяла со шкафа флакончик духов и, понюхав, с отвращением отшвырнула в сторону, вовсе не озаботившись тем, что пузатый пузырек, отрикошетив от стола, угодил в фарфоровую вазу, расколотив ее на несколько огромных кусков.

Надежда посмотрела на черепки и, старательно скрывая обреченность, произнесла:

— Дверь была заперта.

— Ну и что, — безразлично пожала плечами Ольга, — разве мне это может помешать, если я очень захочу увидеть свою лучшую подругу? К тому же замки у тебя несерьезные, я бы посоветовала укрепить их, а еще изнутри закрываться на засов. Тогда это уже кое-что. Что-то ты совсем загрустила, Наденька, у меня такое впечатление, что я тебя расстроила своим визитом.

— Нет, что ты, — попыталась выдавить из себя улыбку Надежда, — просто это как-то неожиданно. Если бы ты мне сообщила, я бы тебя сумела принять. Что-нибудь организовала бы…

Ольга представляла собой живое воплощение добродетели. Всплеснув руками, она протянула извиняющимся тоном:

— Ты же знаешь, я такая рассеянная. И потом, я всегда предпочитала сюрпризы.

Надежда внутренне поежилась, заметив улыбку Ольги. Подруга изменилась до неузнаваемости, по крайней мере внешне. Трудно сказать, куда исчезла прежняя закомплексованная простушка, но та, что расхаживала в ее комнате, как в своей собственной, была умна, расчетлива и очень холодна. От нее веяло опасностью, как от заряженного пистолета. Пистолет… В верхнем ящике стола у Надежды лежал бельгийский малогабаритный пистолет «колибри», даже для женской ладошки он был мал, но пуля, калибром немногим более двух с половиной миллиметров, могла причинить немалые неприятности даже Гулливеру. Надежда поправила ладонью волосы. Как бы невзначай ее рука оказалась на ручке ящика. Еще один рывок — и маленькая огнедышащая игрушка будет в ее пальцах.

— Ай-я-яй, как нехорошо, Надежда, — с чувством укорила Ольга, — ты совсем не меняешься. Если дернешься, я прострелю тебе башку.

В руках Крачковская сжимала пистолет, причем делала это уверенно, словно регулярно упражнялась в тире.

— Ольга, ты меня не так поняла, — предприняла хозяйка робкую попытку оправдаться.

— Я тебя поняла правильно, сучка ты эдакая, — с ядовитой лаской протянула гостья. — Что же ты там такое прячешь? — Ольга, не опуская ствол, сделала два уверенных, но коротеньких шага и потянула ящик за эбонитовую ручку.

Пистолет лежал среди множества дамских пустячков — кремы, губная помада, разваленная косметичка, все вперемешку! — и выглядел невиннее, чем коробок спичек.

— Это зажигалка, — натянуто улыбнулась Надежда, пытаясь выдержать немигающий взгляд зеленых глаз.

— Давай мы это проверим, — Ольга подняла пистолет, совсем игрушечный. — Я приставлю тебе его ко лбу, если будет выстрел, считай, что тебе просто не повезло.

Во рту у Надежды сделалось сухо. Крачковская превратилась в сущую психопатку. Язык едва умещался во рту и напоминал бревно. Она почувствовала на горячей коже холодное прикосновение стали.

— Не надо, — едва выдохнула она. — Это настоящий. Мне его подарил… друг. Ты не думай, что я хотела в тебя…

Ольга уверенно сунула пистолет в карман брюк. Мелкое, обтекаемое, без малейших угловатых выступов оружие провалилось словно пятак и затерялось в складках материи.

— Ладно, не будем о пустяках, — отмахнулась Ольга, продолжая сжимать свой пистолет, только в этот раз ствол был направлен в левую половину туловища. — Помнишь наших последних клиентов?

— Признаюсь, не очень, — побледнела Надежда.

— Я тебе напомню… Это были шесть кавказцев, которые обещали нам по пятьсот долларов… за удовольствие.

— Что-то припоминаю, — едва пошевелились губы Надежды.

— Так вот, деньги они дали тебе, а потом ты ушла раньше времени, оставив общаться с ними меня. Я бы хотела получить свои честно заработанные деньги.

В среднем ящике стола лежало двенадцать тысяч долларов, перетянутых тоненькой резиночкой. Вряд ли кто знал об этой заначке. Можно было сделать вид, будто у нее нет таких денег, но Крачковская все равно не поверит.

— Хорошо, — чуть отодвинула ящик Надежда.

— Но предупреждаю, я не люблю сюрпризов и пальну в тебя из твоего же малюсенького пистолета, а потом еще вложу тебе его в ладонь. Выйдет все очень натурально.

Надежда поморщилась.

— Такие ухищрения тебе не понадобятся, я сделаю все как нужно.

Она выдвинула ящик. В глубине, спрятанная под листом плотной бумаги, лежала пачка денег. Откинув бумагу, Надежда выудила ее. Вытащив резинку, она уверенно отсчитала пять сотен и протянула Ольге.

Крачковская взяла деньги почти с брезгливостью и небрежно сунула в тот же карман, куда несколькими минутами раньше отправился пистолет.

— Наденька, дорогая моя, а ты не подумала о том, что с того дня прошло очень много времени? Набежали проценты. А моральная травма… Сама понимаешь. Сколько здесь? — кивнула она на пачку в руках Надежды.

— Одиннадцать с половиной, — глухо отозвалась та.

— Не беспокойся, меня это устраивает, — уверенно вытянула деньги из ее ладоней Ольга и продолжила: — Я ведь тебе не успела рассказать о том, как непросто мне пришлось. Сама представь, хрупкая девочка и полдюжины кавказцев, которые имели меня как хотели. А потом подошли еще два их приятеля и тоже мимоходом, как бы между прочим, поимели меня.

— Это ужасно! — всплеснула руками провинившаяся.

— Я решила тебе помочь в полной мере прочувствовать всю эту неприятную процедуру. — Ольга неожиданно повернулась к двери и произнесла: — Гиви, заходи, дорогой!

На зов Крачковской, явно стесняясь своего огромного роста и веса почти в полтора центнера, в комнату шагнул сумрачный кавказец. У него из-за спины, привстав на цыпочки, выглядывали еще двое детей гор.

— Ты уж извини, что их не восемь, но даже этих троих джигитов тебе хватит сполна, чтобы ощутить все прелести группового совокупления. Чего же ты ждешь? — ласково проговорила Крачковская, убирая ствол в кожаную дамскую сумочку. — Раздевайся. Раздвигай ноги. Неужели ты сторонница насилия и хочешь, чтобы грубые мужские руки срывали с тебя одежду?