Жестокий ангел - Шэрон Кендрик

Дэвид, вздохнув с облегчением, улыбнулся.

– Это было бы здорово!

Крессида сердито посмотрела на мужа. В мастерстве манипуляции ему не откажешь! Он владел им, как и прежде. Стефано в ответ посмотрел на нее. Его темные глаза сверкали холодным дьявольским огнем.

– Беги скорее, – он говорил будто с глупышкой, – и надень свое самое красивое платье. А мы с Дэвидом подождем тебя здесь.

Оказывать ему неповиновение не стоило. Она хорошо это знала. Гораздо лучше – ублажить его и точно выяснить, почему он вновь, и столь неожиданно, вошел в ее жизнь. Она помчалась в спальню, чувствуя на себе взгляд Стефано.

Сняв халат, Крессида бросила его на кровать. Она была раздражена и не в лучшем виде. «Самое красивое платье»! Как же! Вот уж чего она не станет делать, так это выбирать платье.

Наоборот, Крессида сознательно достала белые облегающие джинсы и мягкую белую хлопчатобумажную водолазку. Белые кроссовки дополнили ее наряд. Она расчесала свои густые волосы и заплела их в косу, потом, наложив на лицо минимум косметики, с удовлетворением оглядела себя. Холодная современная женщина, полная противоположность той, кого хотел увидеть Стефано. Но, выйдя из спальни, она растерялась: на красивом лице Стефано читалось явное удовлетворение.

Дэвид, рассказывавший Стефано о своем стремлении когда-нибудь заиметь свой собственный театр, увидев Крессиду, остановился на середине фразы.

– А, ты уже готова, – сказал он, вставая. – Можно мне воспользоваться ванной?

– Конечно, – нехотя ответила Крессида.

Вот если бы Дэвид отпустил экстравагантный комплимент, обнял бы ее за талию, а Стефано просто послал бы куда следует, вместо того чтобы ему поддакивать…

Когда Дэвид вышел из комнаты, Стефано приблизился к ней.

– Ты очень красива, cara, – сказал он приглушенным голосом. – Очень красива.

– Вот как? Странно это слышать. Ведь тебе не нравится, когда я в брюках, правда? Ты не выносишь, когда я закрываю свои ноги. Брюки для мужчин, а не для женщин – очередное проявление смехотворного пристрастия к стереотипам. Да, Стефано?

Но на лице у него Крессида не увидела ожидаемого раздражения. Триумф, триумфальная улыбка – вот что было на нем. Стефано будто играл с ней в какую-то игру, на ходу придумывая правила и всякий раз опережая ее.

– И ты их надела, чтобы досадить мне? – предположил он.

Она наклонила голову и пожала плечами.

– Не совсем, – солгала она. – Меня не волнует, считаешь ли ты что-либо удобным и уместным или нет.

Стефано рассмеялся, что привело ее в ярость.

– О, Крессида, – пробормотал он. – Ты уже не так послушна. Научилась отвечать.

Она отвернулась. Щеки ее стала заливать краска. Она поняла, что он имел в виду – отвечать логично, а не взрывом эмоций. Если бы она научилась этому раньше. Если бы она не была так запугана его семьей, его друзьями, им самим. Возможно…

Подойдя к буфету, она, стараясь не показывать, что рука ее дрожит, взяла бутылку содовой и налила немного в стакан. Вода была теплой и безвкусной, но тем не менее освежила ее пересохший рот. Эти несколько секунд, пока Крессида пила воду, позволили ей восстановить свое прежнее состояние. Когда она поставила стакан и повернулась к Стефано, следы замешательства полностью исчезли с ее лица. Щеки вновь были бледны, как молоко, а зеленые глаза спокойны.

Стефано недоуменно прищурил свои темные глаза.

– Сейчас ты была где-то далеко отсюда, – тихо сказал он. – Где?

Голос ее был тверд. Воспоминания об ужасном одиночестве во время замужества придавали ей силу.

– Я вспоминала… нашу супружескую жизнь. Припомнила, как… – и тут ее прервал звук закрывающегося крана.

Из ванной вышел Дэвид. Он улыбался, видимо предвкушая удовольствие от предстоящего ужина.

Крессида могла бы предсказать, что вечер будет неудачным, и началось все с езды на машине Стефано. Дэвид, будучи ярым защитником окружающей среды, приехал на автобусе, поэтому ему пришлось садиться в машину Стефано. Однако в черной блестящей машине итальянца было лишь подобие заднего сиденья.

– Смешно, – язвительно сказала Крессида. – Здесь даже карлик не поместится.

– Машина рассчитана на двоих, – спокойно сказал Стефано. – Дэвиду придется поджать ноги.

– Я сяду сзади, – сказала Крессида.

– Нет. Дэвид – мужчина, не так ли?

В голосе Стефано Крессиде послышалось некоторое сомнение. Она со злостью захлопнула дверцу. Должно быть, она сошла с ума, согласившись на ужин втроем. Она молила Бога, чтобы Стефано оставил Дэвида в покое, понимая, что эти двое мужчин находятся в разных «весовых категориях», и не изводил его целый вечер.

Но спустя всего несколько минут после того, как их усадили за один из лучших столиков в красивом итальянском ресторане, выбранном Стефано, Крессида поняла, что он чересчур умен, чтобы открыто выказывать свою неприязнь к ее другу. Наоборот, Стефано проявлял большой интерес к работе Дэвида, позволив себе лишь чуть улыбнуться, когда драматург принялся разводить лирику, рассказывая об одном из своих героев-политиков. С огорчением Крессида обнаружила, что сравнивает этих двух мужчин. Почему те черты характера Дэвида, которыми она когда-то восторгалась, теперь, в сопоставлении с холодным очарованием Стефано, раздражают ее? Все женщины в ресторане разглядывали Стефано жадными глазами, и любой официант был готов к его услугам.

– Что ты будешь, Крессида? – любезно осведомился Стефано. – Или хочешь, я закажу для тебя?

– Нет, спасибо, – ответила она ласковым голосом и, повернувшись к официанту, сделала заказ по-итальянски, чем поразила Стефано. Удивление, появившееся у него на лице, озадачило ее.

– Я не знал, что ты умеешь говорить по-итальянски! – с восхищением сказал Дэвид.

– Я и не умею, – сказала она неуверенно, избегая взгляда Стефано. – Так, чуть-чуть.

Итальянский Крессида пыталась выучить ради Стефано. Думала что знание родного языка Стефано соединит их, поможет навести мосты над пропастью, разделявшей их, отделявшей ее от его прошлой жизни. Поэтому она сидела над учебниками, моля Бога о том, чтобы ее старания помогли спасти их распадающийся брак. Но, увы, его ничто не спасло. Впервые она попыталась заговорить по-итальянски, делая покупки, во время их регулярных поездок в Италию на уик-энд. Но продавцы, в недоумении смотревшие на жену синьора ди Камиллы, которая сама пришла в магазин за овощами вместо того, чтобы послать служанку, намеренно отказывались понимать ее. Она вспомнила, как они неожиданно уходили с вечеринок, потому что Стефано не выдерживал ее неуверенных попыток овладеть странным новым языком. Спустя несколько месяцев она бросила свою затею и вернулась к своему родному языку, вновь оказавшись в странной роли стороннего наблюдателя.