Искусница - Елена Хаецкая

Моран поднял брови и звучно хрупнул рафинадом.

— Ходиков?

— Часиков с маятником и гирями, — пояснила Диана.

— Ну вот еще! — возмутился Моран. — Они ведь стучат.

— Стук таких часов только подчеркивает тишину.

— Глупости. Лучше слушать, как стучит собственное сердце, — Моран протянул руку, оказавшуюся непомерно длинной, и коснулся груди Дианы. — Тук, тук. Слышишь?

Она дернулась, отбрасывая его руку.

— Что вы себе позволяете?

— Ой, — Моран убрал руку. — Э. Извини, я забыл. У самок женщин прикосновение к грудной клетке означает интимную ласку. Поверь, Ковалева, я совершенно не имел такого намерения!

— Удивительно, — сказала Диана, — я почему-то уверена в том, что вы не врете.

— Конечно, не вру! — заверил Моран. — То есть вообще-то я вру, но в данном случае — нет. Самки женщин меня не привлекают.

— А самки троллей? — улыбнулась Диана. Разговор становился чуть-чуть опасным, но тишине это не мешало.

— Если бы ты видела троллих в пору их цветения, — сказал Моран, — у тебя отпали бы всякие сомнения. После троллихи никакая, прошу прощения, бесхвостая особа не может привлекать нормального здорового мужчину. Еще раз прошу прощения.

— Вы прощены, — сказала Диана, смеясь. — На вас невозможно злиться.

— Ты едва ли не единственная, кто так считает, — Моран горестно вздохнул.

— Разве? По-моему, вы милый.

— Ага. Скажи это тем, кто выгнал меня из родного дома.

— Вас выгнали? — поразилась Диана. — В жизни бы не поверила!

— А что я, по-твоему, здесь делаю? — огрызнулся Моран.

— Что?

— Живу в изгнании, вот что! Не можешь отличить изгнанника от аборигена? Куда катится мир!

— Куда надо, туда и катится… — Диане лень было спорить. — А где ваш дом?

— В Калимегдане.

— Это на Тибете?

Моран рассердился:

— Кому ни скажешь — все спрашивают про Тибет. Что это за место такое?

— Ну, оно считается родиной мудрости, что ли. Таинственное такое место. В горах, — объяснила Диана.

— Далеко? — насторожился Моран. — Я бы, может, съездил туда.

На миг несбыточная надежда охватила его. Быть может, Калимегдан, одинаковый в обоих мирах, существует и здесь. Остается только отыскать его…

Он испугался, что Диана угадает его мысли и начнет возражать.

И сумеет убедить его в том, что обратного пути не существует.

— Вообще-то Тибет довольно далеко, — сказала Диана.

— Вот и хорошо, — отрезал Моран. — Не слишком-то мне хотелось куда-то тащиться. Мне и здесь хорошо. Видала, какая у меня квартирка? Загляденье. Между прочим, когда-то принадлежала Алене Ивановне. Я тут все обсчитал и обмерил. Точно тебе говорю.

Он помолчал, наслаждаясь эффектом, который произвел на легковерную Диану это утверждение. Диана даже ахнула.

— Ну надо же!.. А ведь точно!.. Но неужели та самая квартира?

— Однозначно. Ты ведь на «канаве» живешь, для тебя эти места должны быть родными…

— В том-то все и дело, — призналась Диана. — Можно, оказывается, всю жизнь прожить в каком-то месте, и оно не будет для тебя ни родным, ни любимым, вообще никаким. Как будто в общежитии живешь или на съемной квартире. А можно зайти просто в гости, на минутку, к случайному знакомому…

— Между прочим, я — вовсе не случайный знакомый, — перебил Моран. — Это ты напрасно. Со мной никто случайно не знакомится. Если уж ты со мной познакомилась, стало быть, так предначертано и предназначено, и вообще так тому и надлежит быть.

— А со мной? — тихо спросила Диана.

— Что?

— Ну, со мной, — повторила девушка погромче, — со мной люди, по-вашему, как знакомятся, случайно или по велению судьбы?

— Люди? Да понятия не имею! Что ты ко мне привязалась со своими людьми! — возмутился Моран. — Я говорю сейчас о троллях.

Она надула губы.

Ей стало обидно.

Но даже обида эта была гармоничной и не разрушала внутренней тишины, установившейся во вселенной по имени Диана.

— Допила? — спросил вдруг Моран.

Диана подняла на него глаза.

— Ты допила чай? Хватит сидеть и кукситься в чашку, дело есть.

— Я буду пить, а вы рассказывайте. Я не люблю залпом хлебать, — объяснила Диана и потянула к себе коробочку, в которой лежало засохшее и очень мятое пирожное «корзиночка».

— А это будет прилично — когда один говорит, а второй жует? — обеспокоился Моран. — Учти, я забочусь о хороших манерах.

— А как это делают тролли? — улыбнулась Диана.

— Тролли? Да если бы ты видела, как трапезничают тролли, ты не задавала бы таких вопросов! Смотри.

И он вывалил перед ней гору тщательно разобранных и отчищенных ниток.

Диана ошеломленно смотрела то на пряжу, то на Морана. Джурич Моран заметно волновался. Он покусывал губу, порывался встать со стула, разглаживал нитки пальцами.

Наконец Диана выговорила:

— Что это?

— Не узнаешь? — вопросом на вопрос ответил Моран.

— Это пряжа, но…

— Та самая, — с нажимом подтвердил Моран. И опять замолчал, выжидательно глядя на Диану.

— Та самая? — Девушка пожала плечами. — Та, которую я выбросила… да?

Моран кивнул. Вид у него стал торжественный.

— Помнишь тот день? Мы тогда с тобой познакомились.

— Я поссорилась с мамой, — сказала Диана.

Моран разозлился.

Он даже стукнул кулаком по столу:

— При чем тут твоя невежественная мама! В этот день ты повстречала Джурича Морана. Вот что важно. И обычно это — самое важное событие в жизни многих и многих из людского племени. Но не в твоем случае. Ты — уникум, понимаешь? Ты выделяешься даже на общем фоне, потому что в тот день ты сделалась объектом притязаний сразу двух могущественнейших явлений природы. И второе — даже более могущественное, чем первое!

— А какое первое? — спросила Диана, откусывая кусочек от пирожного. Как ни странно, оно было вполне съедобным и даже вкусным, только подсохло.

— Первое — Джурич Моран собственной персоной, ты, глупая курица. А второе и злейшее — безумный дождь. Точнее — безумный снег. Такое случается раз в двести-триста лет. Неужели не заметила?

— У меня не было такой возможности, — фыркнула Диана. Она попыталась обидеться на «глупую курицу», но, что удивительно, и не смогла.

Моран уставился на нее так, словно видел впервые.