Банды Нью-Йорка - Герберт Осбери

Одна банда Бауэри, под названием «американская гвардия», чьи члены гордились своим происхождением, вскоре с радостью присоединилась к «коренным американцам» и с готовностью реагировала на требования районных глав партии и политических деятелей. Летом 1835 года, примерно через год после бунта на выборах, разгорелась сильная вражда между этой бандой и «гвардией О'Коннела», организованной по инициативе одного продавца спиртного из Бауэри и пользовавшейся исключительной благосклонностью ирландской части «Таммани-Холл». Банды схватились 21 июня 1835 года на улицах Гранд и Кросс, в нижнем конце Ист-Сайда. Сражение перекинулось на Пять Точек, где в нем приняли участие гангстеры Парадиз-сквер, и вскоре беспорядки охватили значительную часть города. Мэр и шериф собрали всю полицию Нью-Йорка до последнего постового, и этих сил хватило, чтобы остановить сражение без помощи солдат, хотя отдельные группы бандитов и оставались во всеоружии всю ночь. Доктор В.М. Кэффри, известный хирург, был убит кирпичом, когда пытался пробраться через толпу к пациенту. А судья Олин М. Лоундес был серьезно ранен, когда вместе с полицией попал на территорию сражения.

Несколько менее сильных конфликтов во время движения за отмену работорговли случилось в конце 1833 года, и дома многих известных сторонников отмены были забросаны камнями и кирпичами. Но по большей части вопрос о рабовладении отходил на второй план по сравнению с весенними выборами, ведь именно тогда мэр впервые избирался прямым голосованием, и три дня шло сражение между «Таммани» и либералами, пока первые, наконец, не победили. В середине 1834 года недовольство противниками рабовладения, которое было очень сильно в метрополиях, дошло до крайней точки, и 7 июля чернь напала на часовню на Чэтэм и Театр Бауэри, где Эдвин Форрест играл в «Метаморе» в пользу директора, англичанина по имени Фаррен. Когда полиция выгнала хулиганов из театра, они бросились вниз, на Роуз-стрит. Сейчас это узкое пространство в мрачной тени Бруклинского моста, но тогда это была большая жилая улица, вдоль которой стояли роскошные особняки. Там бандиты напали на дом Льюиса Таппана, выдающегося борца за отмену рабства, и разбили двери и окна камнями. Проникнув в здание, они разломали все внутри и выбросили мебель на улицу, где сложили все в огромную кучу и облили маслом. Выбрасывая картины, которые украшали стены, один из гангстеров наткнулся на портрет Джорджа Вашингтона, а другой мародер попытался вырвать портрет у него из рук. Но нашедший прижал его к груди и взволнованно закричал: «Это Вашингтон! Ради бога, не жгите Вашингтона!» Его крик услышали на улице, и толпа закричала в один голос: «Ради бога, не жгите Вашингтона!» Изображение первого президента стали бережно передавать вниз по лестнице на улицу, где группа громил понесла ее в соседний дом. Там картина была установлена на веранде, и ее бережно охраняли вплоть до конца бунта.

Внезапные бунты вспыхивали еще несколько дней, а 10 июля толпа нанесла огромные повреждения торговым домам и резиденциям на улицах Спринг, Кэтрин, Томпсон и Рид, в то время как другая группа черни, состоящая почти целиком из гангстеров Пяти Точек, терроризировала местность вокруг Парадиз-сквер. Бунт был хорошо организован, так как между разными бандами бегали посыльные, а патрулировали улицы разведчики, чтобы предупредить появление полиции или солдат. Разнеслось известие, что главари банд решили поджечь и разграбить каждый дом вокруг Пяти Точек, в окне которого не будет гореть свеча, и скоро весь Парадиз-сквер засверкал парадной иллюминацией.

Тем не менее дюжина зданий была разграблена и сожжена, и в полночь небеса освещались огнем пожара, а густая пелена дыма низко повисла над этой частью города. Пять публичных домов сгорели, а над их раздетыми обитательницами гангстеры бесстыдно издевались. Негритянская церковь Святого Филиппа на Центральной улице была разрушена, как и три здания на другой стороне улицы и одно рядом с церковью. Всю ночь были слышны крики истязаемых негров и англичанина, которому бандиты выдавили глаза и оторвали уши. Но в час ночи, когда рев горна возвестил о прибытии полиции, главари банд разогнали головорезов, и через полчаса в Пяти Точках стояла тишина, только слышался топот войск и крики несчастных жертв, которые плакали на развалинах своих домов. На следующую ночь бунтовщики разграбили церковь на Спринг-стрит, забаррикадировав проход мебелью. Но их разбил 27-й пехотный полк, разрушив укрепления и выгнав толпу без единого выстрела.

Беспокойство городских властей невероятно возросло после огромного пожара 16 – 17 декабря 1835 года, который продолжался полтора дня при температуре воздуха 17 градусов мороза и опустошил 30 акров земли в центре финансового района. Потери составили больше 20 миллионов долларов. Возгорание началось с дома 25 на Мерчант-стрит и распространилось на Перл-стрит и Эксченд-Плейс. Было сожжено к югу все почти до Броад-стрит, к востоку – до Ист-Ривер и от Уолл-стрит до обвала Коэнти[6].

Все здания на южной стороне Уолл-стрит от Уильям-стрит до Ист-Ривер были разрушены, и огонь не был остановлен, пока военные моряки с судостроительного завода не взорвали Немецкую церковь, здания на Эксченд-Плейс и другие, не создав тем самым пустое пространство, через которое огонь уже не мог перекинуться. Сгорело несколько сотен домов, и по крайней мере 50 было разрушено и разграблено преступниками, которые, добыв уйму мебели, драгоценностей и одежды, сложили их в кучу на улице без должной охраны. Через неделю полиция нашла в лачугах Бауэри и Пяти Точек множество ценных вещей. Множество домов и магазинов было сожжено мародерами. Одного человека, пойманного, когда он подносил факел к зданию на Броад и Стоун-стрит, разгневанные жители повесили на дереве. Его окоченевшее тело висело три дня, прежде чем у полиции нашлось время его снять.

Этот пожар был одной из непосредственных причин паники 1837 года, потому что нанесенный им ущерб был так велик, что много банков закрылось, а страховые компании не смогли полностью выплатить страховку. В результате хозяевам торговых домов и фабрик не удалось достать денег на их восстановление, и тысячи человек были выкинуты на улицу, оставшись из-за этого бедствия без работы на все лето. Так, если в начале сентября 1836 года мука стоила 7 долларов за бочку, то в следующем месяце цена поднялась до 12, а торговые посредники предсказывали, что к концу зимы стоимость бочки муки должна возрасти до 20. Хлеб вскоре стал редкостью в рационе бедняков, и тысячи жителей трущоб Бауэри и Пяти Точек оказались на грани голода. В феврале 1837 года ходили слухи, что на огромных складах Троя в Нью-Йорке было только 4 тысячи бочек вместо обычных 30 тысяч. Газеты публиковали новости с самыми крупными заголовками того периода, а передовицы поименно называли торговцев, которые хранили огромные запасы зерна и муки, ожидая повышения цен.

В обществе было неспокойно, проходило много массовых митингов, но никаких конкретных действий не было до 10 февраля 1837 года, когда толпа, выслушав пламенное выступление в парке при городском управлении, напала на склад пшеницы и муки, принадлежащий Эли Харт, находившийся на Вашингтон-стрит. Охранники склада скрылись в здании, но не забаррикадировали дверь, которая вскоре пала под разрушительным натиском бунтовщиков. Толпа бросилась внутрь здания, и вскоре бочки с мукой и мешки с пшеницей полетели в окно. Большинство бочек разбились при падении на мостовую, а остальные были тотчас же разбиты погромщиками с криками: «Вот ваша мука по 8 долларов за бочку!» 500 бочек муки и тысяча бушелей[7]пшеницы были испорчены, пока не появились большие силы полиции, усиленные двумя ротами национальной гвардии. Убегая от мушкетов и полицейских дубинок, бунтовщики пронеслись по городу и набросились на магазин С.Х. Херрика около обвала Коэнти. Там они уничтожили 30 бочек муки и тысячу бушелей пшеницы и двинулись дальше.