Новый Исход - Михаил Краснянский

Эта лафа продолжалась всего три дня: в одно далеко не прекрасное утро к нашей базе подогнали три автобуса с охраной и вывезли нас в Одессу, в профилакторий политеха. Там нам объявили, что мы будем б дней пить антибиотики, после чего сдадим анализ и, если всё o'key – нас отправят по домам. Каждую новую группу селили на верхний этаж, и охрана ходить по этажам не давала (ведь ниже этажом жила предыдущая группа, которая уже пила этот антибиотик 2-3 дня и, значит, была «здоровее» нас). Шесть дней мы пили таблетки по 4 раза на день (трое тех парней продолжали пить водку – и где только они её брали в условиях круглосуточной охраны?), и все мы отчаянно скучали. Зато потом развеселились, ибо настала пора сдавать анализ (как выяснилось – кала). Оказалось, что анализов этих по городу Одессе – огромный объём, санэпидстанции (СЭС) работают круглосуточно и всё равно не справляются. Поэтому было решено (видимо, на бюро Одесского горкома КПСС – где ещё могли придумать такой бред!): «делать» по десять человек в одну баночку и так сдавать анализы в СЭС! Это было просто и гениально – объём анализов сразу сократился в 10 раз! А как же, мать вашу, эти 10 человек будут складывать свой кал в эту проклятую баночку? – завопили мы. – А как хотите! – А что будет, если там обнаружат вибрион? – А всех 10 в изолятор на 40 дней! Знай наших! Я тут же организовал экстренный выпуск стенгазеты «Вдесятером в одну баночку, не считая собаки» (по мотивам повести Джером К. Джерома «Трое в одной лодке, не считая собаки»), а также переделал песню Высоцкого:

и все её распевали. Но «кроме шуток» все стали подозрительно оглядывать друг друга – брать его «в свою баночку» или нет? И вот тут мой взор остановился на трёх лыка не вяжущих «подмосквичах» – ибо мне вдруг стало совершенно ясно, что в их намертво проспиртованных организмах никакой холеры даже теоретически быть не может; более того, если к любому из них в желудок заползёт гадюка – даже она немедленно подохнет в страшных судорогах! Мы с Ингой пристроились к ним в баночку и не прогадали – всё прошло «на ура». Потом нас (также под охраной) отвезли в аэропорт, и тут наши пути разошлись – Инга сразу попала на московский рейс и улетела, я ещё несколько часов ждал рейса на Донецк. Я был дико голодным (в аэропорту все буфеты были закрыты), в самолёте было очень душно, и когда наш АН-24 взлетел, меня начало «укачивать». Наконец самолёт сел в Донецке, и я вышел на свежий воздух. Но, увы, это было ещё не всё – я увидел, что нас посадили вдали от аэровокзала и что к нам подходят какие-то люди в белых халатах с чем-то вроде огнетушителей в руках. Пока я тупо соображал, ко мне подошла молоденькая симпатичная медсестра и с очаровательной улыбкой обдала меня с ног до головы какой-то зловонной дезинфицирующей жидкостью. Это было уже слишком – и меня, к моему стыду, немедленно «вывернуло» прямо на ошалевшую медсестру. Так закончилась моя одесская холера…

Впрочем нет, было продолжение. Когда в декабре того же «холерного» года я приехал по делам в Москву, то позвонил Инге и мы встретились. Я издали увидел её долговязую фигуру в длинной шубе (Инга была на полголовы выше меня) и кинулся навстречу с купленными заранее цветами. Мы несколько часов бродили по Москве, периодически забегая в кафе погреться, обсуждали последние литературные и киношные новинки, с хохотом вспоминали «одесскую холеру», и говорили, говорили. В Москве стоял чудовищный мороз, градусов, кажется, тридцать (сперва я отморозил себе всё, что было можно, потом – всё, что было нельзя), но было солнечно, шел лёгкий искрящийся снежок:

(Это Ахматова). Потом Инга сказала, что у неё есть жених, она на Новый год выходит замуж и это наша последняя встреча. Мы поцеловались, и она навсегда исчезла из моей жизни. Вот это и был «окончательный московский конец» одесской холеры!

«Весёлый факт» моей биографии: я был организатором и капитаном самой первой команды КВН («Клуб Веселых и Находчивых») нашего Донецкого политеха (Украина), родившейся на волне ранней «брежневской оттепели» 60-х годов прошлого века. Мы были молоды, задиристы, наивны (в смысле полного отсутствия «внутреннего цензора»), короче – «и чушь прекрасную несли» (по Ю. Мориц), мы были авторами всех наших шуток и хохм; мы их сами сочиняли и сами же хохотали от них до упаду (как говаривала Шехерезада: «И она громко засмеялась и налила в шальвары»)… На мой вкус, у нашего поколения юмор был потоньше и поинтеллектуальней чем в сегодняшних КВНах (что ж, считайте это старческим ворчанием…). Например, в «вопросах-ответах» мы спрашивали: «Что такое радость труда?» – Наш ответ был: «Это чувство, которое испытывает поэт, глядя, как рабочие строят плотину». Или: «Что вы делали вечерами, когда еще не было телевизора?» – Наш ответ был: «Когда у нас ещё не было телевизора, мы садились всей семьей и смотрели вентилятор; разницы никакой».

Шло время, оттепель заканчивалась, крепчал цэка-ка-пээсэсовский маразм, а мы всё шутили… Пока мы шутили внутри нашего политеха – Бог нас хранил. Но вот, наконец, финал «облКВН» впервые транслировался по Донецкому областному ТВ. И что же услышало городское и областное партначальство? Ужас и кошмар! Например, в одной из наших сценок некий Большой Начальник говорил: «Приказываю: Менделеевскую Периодическую систему химических элементов, идя навстречу многочисленным пожеланиям самих элементов, переименовать в Периодическую систему элементов имени меня!». Или объявляли со сцены (типа программы новостей): «Сегодня, после тяжелой и продолжительной болезни, не приходя в сознание, кое-кто приступил к управлению государством»; «В связи со строительством социализма в пустыне Сахара, там начались перебои с песком». Еще я там как бы читал лекцию по химии (я был студентом химфака, а потом аспирантом). Я «торжественно заявлял», что, согласно бессмертному учению В.И. Ленина, С + 02 = С02. Разумеется, отмечал я, реакция может пойти и по анти-ленинскому пути: 2С + 02 = 2СО, с образованием угарного газа, если кислорода недостаточно, но у КПСС кислорода всегда достаточно, не надо клеветать! Еще я упоминал реакции разложения, которые активно протекают в среде функционеров от КПСС; также отмечал положительное действие таких известных катализаторов как золото и платина, которые значительно ускоряют прохождение различных бумаг в кабинетах советских чиновников…

Наше «домашнее задание» мы сделали в виде театрального фарса по «Отелло». Суть действа была в том, что в провинциальном театре репетируют шекспировского «Отелло», но в процессе работы над спектаклем режиссеры по разным причинам постоянно менялись, и все они были люди в театре случайные: один – отставной военный, другой – врач-психиатр, третий – укротитель львов из цирка и т. д. Вот одна сценка (и это еще не самая «крамольная»!).